Слезы Амити

Глава 3

Я и Несс были знакомы недолго. Правильным будет сказать: даже мало – около трех месяцев, но Несс стала для меня первой подругой. И самое ужасное, помимо ее потери, я так и не стала подругой для нее, хотя Несс часто меня поддерживала, защищала и выручала. А я в последнее время все что делала – это ей лгала. И даже ни разу не попыталась узнать, каким именно Несс была человеком.

Да, мы с ней о многом говорили. Несс часто о себе что-то рассказывала, но все ее рассказы были скорее поверхностными. Только два раза она позволила себе поведать о чем-то сокровенном – Жане и своем желании разгадать тайну Амити. Все остальные дни Несс была просто веселым человеком, на которого я всегда могла положиться. И в день, когда ей так жизненно необходимо было положиться на меня, я ничего не сделала.

Я не заглянула в этот треклятый ящик, чтобы проверить медальон, хотя могла… Могла! Но…

«Если бы только», – с этими мыслями я начала просыпаться каждое утро.

Если бы только я поверила кошмару. Если бы только проверила медальон. Если бы только перестала лгать Несс и рассказала бы обо всем: Амити, убийстве Мэри и своих подозрениях. Изменило бы это многое? Если да, то что? Что изменило бы это: «если бы только».

– Мр-мяу, – запрыгнул мне на колени Котя, когда я сидела на кровати и смотрела на заправленную постель Несс.

Почти сутки я не выходила из своей комнаты. Даже чтобы поесть. Даже чтобы открыть дверь и посмотреть, кто в нее стучится. Но спустя день после случившегося, вечером голод все-таки дал о себе знать, и я вспомнила о коробке с тортом. Однако когда открыла шкаф, там меня ждал сюрприз. Вокруг коробки сидело три пятнистых мышки и две из них активно пытались поднять картонную крышку. Но только на них пролился луч света, как они тут же замерли и посмотрели на меня глазами-бусинками.

– А ну кыш! Кыш! – закричала я или, скорее, захрипела, потому что уже долго не разговаривала, а мыши с писком бросились врассыпную.

Правда, кто из нас четверых испугался сильнее – хороший вопрос! Когда вся эта троица кинулась в мою сторону, ибо бежать им из шкафа было больше некуда, я тоже с визгом отпрыгнула, а кот… Кот продолжал сидеть на кровати и наблюдать за этой вакханалией с равнодушным видом. Осознав, что котовмешательства никакого не планируется, и ни одно пятнистое, хвостатое и суетливое создание не прыгнем мне на ноги или хуже – никто не окажется раздавленным, я подскочила к двери и, распахнув ее, прижалась к стене, в надежде, что мыши сообразят и выбегут сами. К счастью, они сообразили, а я захлопнула дверь и с укором посмотрела на кота. А тот в ответ посмотрел на меня и дернул ушами, мол, хозяйка, ты что-то от меня хотела?

– Охотник, блин, – выругалась я и почувствовала, как подаренная грызунами мимолетная бодрость снова куда-то утекла.

Зато теперь понятно, что стало причиной визита этой компании. Вернувшись к шкафу, я взяла коробку с тортом и открыла ее. Он все так же был прекрасен: свежий, белый и, слава белладонне, не покусанный. В нем не хватало только двух кусочков, которые мы разделили в день нашего знакомства с Несс. И только я о ней подумала, как аппетит снова пропал.

Я опустилась на пол с тортом в руках, и долго так посидела, пока ноги не затекли. После убрала его в шкаф и вернулась в постель. Котя лег рядом, подставив свой пушистый бок, а я обняв его тихо произнесла:

– Котя, я же так тебе и не сказала, – в горле появился болезненный ком. – Несс больше нет…

И будто только сейчас осознав причину моей хандры, кот замурлыкал и сменил цвет с черного на сине-голубой. А я наконец-то смогла выдавить из себя страшные слова. И, наверное, мне стало чуточку легче. Наверное…

На следующий день, утром меня разбудили звон, объявивший начало завтрака, и ослепительная вспышка света. Я даже закрылась руками, настолько яркой она оказалась, а когда убрала ладони – увидела на столе золотистый поднос с двумя тарелками и кружкой.

По комнате разнесся приятный аромат фруктовой каши, творожной запеканки и чай. Рот тут же наполнился слюной, однако стоило мне взяться за ложку, как желание поесть куда-то пропало. Зато я мигом осушила бокал с чаем, после чего немного полегчало.

Котя в отличие от меня пропускать завтрак не стал. И обед тоже. А потом ужин. Но как бы я ни старалась – мне кусок в горло не лез. Так я и провела еще один день, а на следующее утро вместе с подносом появилась записка с одним только словом: «Ешь», – от которого явно веяло приказным тоном.

Мои руки затряслись от негодования, когда я узнала почерк декана, а в голове снова всплыла мысль: «Он знал». Да, он знал и хладнокровно ждал.

Я рывком схватила тарелку с яичницей и беконом, вывалила их коту в миску, из которой тот успел уже выесть половину от порции мяса.

– Мяу! – обрадовался тот добавке, а я скомкала записку, и сунула ее в бокал с компотом.

Полегчало. Пусть декан сам это ест, я же решительным шагом направилась к шкафу. Сменила пижаму на факультетскую форму, привела себя в относительный порядок. И нахлобучив шляпку пониже, решительно выдохнула, впервые за три дня покидая комнату. К счастью в жилой башне было тихо – ни души. Все ученики уже находились в Большом зале, куда направилась и я, взволнованно сжимая кулаки.

В мои планы входило незамеченной пробраться в зал, найти место где-нибудь в дальнем углу – подальше от всех знакомых – и спокойно позавтракать, после чего быстро вернуться обратно. Но стоило мне оказаться на лестнице холла, как:..

– Лав?

Я вздрогнула и медленно обернулась. Это был Ник.

– Идем, ребята уже заждались, – произнес он, когда я напряглась, разочарованная, что мне не удалось пробраться незамеченной, и приготовилась к расспросам и потоку сожалений.

Однако за весь оставшийся до зала путь Ник больше не проронил ни слова. Он проводил меня к столу, где сидели Хост, Лекс, Мэй и Джесси. Ребята о чем-то активно беседовали, особенно Мэй и Лекс, которые громче всех спорили, но когда мы с Ником подошли – все разом стихли, а взгляды ребят обратились ко мне.

– Лав! – первой отмерла Мэй.

Она вскочила на ноги, потом опять села, потом… В общем, Мэй явно переживала и не знала что сказать, после чего пихнула в плечо Лекса, чтобы тот отодвинулся подальше и появилось два свободных места, и с улыбкой произнесла:

– Садись скорее. Сегодня подают потрясающие лимонные пирожные.

– Пф… Лимонные фигня, – фыркнул Лекс. – Лучше попробуй шоколадные. Вот это вещь!

– Нет лимонные вкуснее.

– Шоколадные!

– Лимонные!

– Да заткнитесь вы оба, – осадил их Ник и сел за стол первым, не забыв пихнуть Лекса еще раз. – И тебе пора завязывать с пирожными, подвинься еще.

– Чья бы корова мычала.

– А твоя бы помолчала, – парировал Ник и, взявшись за половник в большой тарелке с овсяной кашей, обратился ко мне: – Будешь кашу или яйца с беконом?

Он терпеливо ждал моего ответа, пока я растерянно на него смотрела, но после недолгой заминки, припомнив утренний выбор декана, все-таки ответила:

– Кашу, – и тоже села за стол. Принимая от Ника полную тарелку овсяной каши с фруктами.

На душе как-то потеплело. Не только от того, что Ник проявил заботу, но и потому что ребята не стремились о чем-то расспрашивать или пытался насильно вынудить меня на разговор. При этом никто из них не молчал. Беседа шла своим чередом на разные темы. Хост даже зачитал сводку о погоде из газеты, которую утром принес почтовый голубь. Оказывается, предсказатели погоды сулили первые холода, а через неделю и вовсе должен выпасть первый снег. И пока Хост рассказывал про погоду, я ощутила на себе пристальный взгляд.