Книги
Когда Мэй отняла от груди пиджак – у меня ноги подкосились. Время словно замедлилось. Выронив из рук карту Академии, которую продолжала держать после расставания с Дамианом, я побледнела, но смогла совладать с эмоциями. Бегом бросившись к своему ящику в столе, я принялась вытряхивать из него все, что мешало добраться до заветной вещицы. А когда ее нашла, вернулась к Мэй и рухнула возле нее на колени.
– Я… – всхлипнула она, помогая мне развернуть пиджак. – Я дала ему кровоостанавливающее. Но…
Она вновь всхлипнула.
– Он был такой холодный...
Стиснув зубы и не говоря ни слова, я трясущимися руками попыталась открыть баночку с пыльцой фей. Вот только руки были в крови и постоянно скользили. Однако мне это удалось. Рассыпав на пол часть драгоценной пыльцы, я сорвала крышечку. Собиралась обмакнуть в нее палец, но подумала и стала просто посыпать ей раны кота. Сколько бы ни ушло… Это не важно. Лишь бы зажило.
Рваные раны на боку и брюхе, кое-где даже ребра и внутренности были видны, словно его кто-то нещадно драл. Частично содранная кожа на задней лапе. Висячий клок серой шерсти с кожицей на спине. Разорванное ухо. Прокушенный хвост. Белладонна… Непонятно, как с такими ранами он вообще умудрился вернуться.
Я все, все осторожно соединяла пальцами, посыпала и боялась посмотреть – дышал ли до сих пор Котя или нет. Одно успокаивало, что везде, где ран касалась пыльца – они заживали.
– Котя… – впервые прошептала я, сдабривая остатками пыльцы разорванное ухо кота.
Мэй помогла собрать его практически по кускам и теперь придерживала пальцами, чтобы ткани соединились нормально. Когда же баночка опустела, я дополнительно прошлась по ней пальцами и обработала мелкие ссадины, где смогла их увидеть.
– Лав, он… Он… – все еще продолжала всхлипывать Мэй, когда я закончила с лечением и теперь просто осматривала похожего на безвольную тряпочку кота.
– Живой, – хрипло ответила я. – Я залечила его внешние раны, но внутренние…
Вдруг я заметила возле ноги Мэй пустую бутылочку из темного стекла:
– Что... Что ты ему давала?
– От-отвар из розмарина багряного и кроветворки. Х-хотела отнести его к Святосток, н-но тут ты пришла… М-мне… м-мама присылала, – сбивчиво произнесла она и вытерла слезы чистой стороной ладони.
После ее слов у меня словно оковы с души упали. Выдохнув, я чуть не обмякла прямо на полу, потому что отвар Мэй не только останавливал кровь, но помогал ее восполнить и в целом благотворно влиял на сосуды.
– Я… Я часто травмируюсь, – шмыгнула носом Мэй. – Вот мама и… П-прости, что не смогла сделать большего.
– Ты и так сделала многое, – произнесла я, осторожно забирая холодного, но все еще живого кота. – Ты его спасла… Ты и твоя мама. Спасибо.
Я прижала бессознательного Котю к груди, точно младенца, и почувствовала, как вот-вот из глаз прольются слезы. Все эмоции, которые мне удалось в себе сдержать, сейчас рвались наружу, и чтобы хоть как-то успокоиться, я поднялась с пола и подошла к кровати.
– Ты иди. Переоденься и искупайся.
– Н-но…
Я села на кровать и вымученно улыбнулась:
– За Котю не переживай. Я за ним присмотрю.
– А ты?
На душе потеплело от беспокойства Мэй.
– Я тоже буду в порядке. А у тебя вид мясника из страшных сказок.
Мэй бегло себя осмотрела и чуть дольше задержалась на окровавленных руках.
– Я… – начала она, но нахмурилась и замолчала.
– Иди, – вновь повторила я. – Все будет хорошо.
Я не знала, кого больше хотела успокоить своими словами: себя или Мэй. Но сейчас для Коти мы не могли больше ничего сделать, кроме как дать ему немного покоя и подождать. Будь моя воля – я бы тут же кинулась в медпункт и пала в ноги Старухи Желтый Глаз, но смешивание лекарств способно принести непредсказуемые результаты для человека, что уж говорить о таком маленьком организме, как у Коти. Последствия могут быть кошмарными. Тем более, сейчас, когда он так сильно ослаблен. Так что отвар Мэй – самое подходящее, что можно было ему дать, дабы избежать сильной потери крови. Пыльца фей помогла с самыми страшными травмами, остальное же можно подлечить потом. Главное, чтобы Котя очнулся.
А вот очнется он или нет – это уже вопрос, о котором я предпочла умолчать. Дождалась, когда Мэй нехотя меня покинет, не беспокоясь о грязной одежде, рухнула на кровать и прижала кота к себе покрепче, чтобы дать его маленькому холодному тельцу как можно больше тепла.
– Котя… – уткнувшись в его макушку, прошептала я в полной тишине комнаты и почувствовала, как потекли слезы.
Казалось, мою душу разрывало на части, и я ощущала себя маленьким бумажным корабликом среди шторма. Он бил меня, бил, накатывая воспоминаниями и переживаниями, пока вконец не укачал и обессилев я не закрыла глаза, проваливаясь в беспокойный сон.
Пробуждаясь от малейшего шороха, я тут же засыпала, чтобы снова испугаться и уснуть. Так, реальность плотно переплелась с видениями во сне, где я раз за разом переживала кошмары погребения Несс, ощущение потерянности и поисков декана по пустым коридорам, страха о Коте. И так не смогла до конца понять – приснилось мне или нет, как кто-то тихо вздохнул в моей комнате, отделился тенью от стены и, тихо шурша, растворялся в воздухе каждый раз, когда я открывала глаза. Окончательно я проснулась, лишь ощутив запах еды и требование желудка наконец-то поесть.
– Не похоже на человека, – произнесла я с набитым картошкой ртом. – Больше на зверя.
Заметив, что я сплю, Мэй не стала меня будить и заботливо пронесла ужин к нам в комнату, но сесть грязной за стол не позволила. Забрав у меня кота, который уже отогрелся и стал легкого голубоватого оттенка с неровными пятнами желтого, она потребовала, чтобы я тоже помылась. Ее непреклонность настолько меня поразила, что я даже не стала сопротивляться. Доверив Котю в ее руки, сходила в душ, а как вернулась – принялась набивать желудок едой. Я же с самого утра так ничего и не поела.
– Думаешь, в Академии завелся какой-то страшный зверь? – поинтересовалась Мэй.
Практически залпом осушив половину стакана горячего чая с мятой, я шумно выдохнула и пожала плечами. Светлые брови Мэй нахмурились.
– А не мог Котя выбраться в Скрытый лес? – предположила она.
Я посмотрела на спящего кота, которого она поглаживала у себя на коленях.
– Не знаю, – честно ответила.
Сначала я хотела ответить, что он вряд ли бы смог проскочить, когда мы покидали Академию, но учеников было много, а ворота долго оставались открытыми. К тому же из-за церемонии все могли попросту не обратить внимания на прошмыгнувшего в лес кота. А если учесть тот факт, что он умел становиться невидимым…
– Не знаю… – тяжело выдохнув, вновь повторила я и продолжила ужинать.
Первыми мыслями, когда я увидела раны Коти, были о том, что на него напал убийца Академии. Все-таки фамильяры, так или иначе, могут общаться со своими хозяевами, и если Котя что-то увидел – ему вполне могли навредить. Однако, прокручивая перед сном картинку с его ранами, я пришла к выводу, что человек не мог их нанести. Слишком они были рваные и напоминали следы от когтей и зубов.
Подчистив остатки картошки и допив чай, я довольно откинулась на спинку стула и произнесла:
– Спасибо, Мэй. И… спасибо, что все убрала, пока я спала.
– Убрала? – отняла она от губ чашку и удивленно на меня посмотрела.
– Ну… – замялась я, опуская взгляд на чистый пол, где днем была лужа кровь.
На лице Мэй промелькнуло осознание.
– А это… Нет-нет, я ничего не убирала. Я думала это ты, пока меня не было.
Я удивленно хмыкнула – а вот это уже интересно. Если ни я, ни Мэй не убирались, то кто это сделал? Да еще пока я спала в обнимку с котом.
Мы с Мэй переглянулись, но не стали ничего говорить. Скорее всего, она, как и я, предположила, что это хранители Академии. Хотя они еще ни разу не появлялись, когда в комнате кто-то был, и если требовалась капитальная уборка – приходилось ненадолго ее покидать, а потом возвращаться.
После ужина Мэй почти сразу легла спать, а я еще долго лежала в постели с котом, согревая и слушая его размеренное сопение, пока тоже не заснула. Как вдруг в ушах раздался громкое: «Прости!»
– Ник?! – вскочила я на кровати и тут же успокоилась. – Всего лишь приснилось…
Я провела ладонью по лицу и еще раз огляделась. Мне казалось, что я только-только прикрыла глаза, но уже наступило утро. Мэй не было. Я откинула одеяло, чтобы проверить кота, но и его тоже рядом не оказалось.
– Котя… Котя! – испуганно воскликнула я и вдруг раздалось тихое:
– Мр-мяу?
В тот же сиг распахнулась дверь и в комнату вошла Мэй:
– О! Ты уже проснулась! – радостно произнесла она, но я не могла оторвать взгляда от кота.
Уголки его глаз прикрывало третье веко, усы были опущены, вид – потрепанный, но... Живой! По мутно-синей шерсти кота прошлась желто-оранжевая рябь. Он неловко спрыгнул с когтеточки и вяло пошагал ко мне, а я не выдержала и с воплем: «Котя-я-я!» – бросилась к нему навстречу и сгребла в крепкие объятия. Тот тяжело вздохнул и замурлыкал, а Мэй при виде такой картины шмыгнула носом:
– Он проснулся еще утром, – произнесла она, когда я вдоволь намиловалась с котом.
– Утром? – переспросила я.
– Да. Часа два назад. Я думала тебя разбудить, но ты так крепко спала, поэтому я сама проследила, чтобы Котя поел.
Мэй улыбнулась:
– И аппетит у него был хороший.
Я облегченно выдохнула, зарывшись лицом в шерсть кота, который порозовел и замурлыкал громче. Однако, чуть подумав, нахмурилась и, отняв Котю от себя, строго произнесла:
– Теперь ты под домашним арестом.
Заметив мой суровый взгляд, кот вдруг прижал уши к голове и стал прозрачным. Это было так странно его ощущать, но не видеть. Казалось, будто я отчитывала не кота, а Мэй, чье лицо появилось как раз между моих рук.
– Я запрещаю тебе без меня куда-либо ходить, ввязываться в неприятности и надолго пропадать.
Точно, словно Мэй отчитала. Ее лицо тоже забавно вытянулось, будто она подумала о том же самом.
– Будешь под моим постоянным присмотром. Понял?
Кот фыркнул и снова появился. На этот раз он был ярко-голубого цвета и с поникшей мордой. Однако предательские розовые пучки волос в ушах, говорили, что кот не так уж сильно расстрооился и отчасти был не против.
Вздохнув, я вновь прижала его к себе и вдруг услышала урчание живота Мэй.
– Ты не завтракала? – удивилась я.
– Нет, – смущенно улыбнулась она, погладив ладонью живот. – Думала зайти в буфет и что-то купить, но задержалась в медпункте. Я там гость частый, поэтому подумала, что мне будет проще раздобыть лекарство для Коти, чем тебе.
Она достала из кармана темный-синий флакон и протянула мне.
– Мадам Святосток сказала, что в зависимости от травм нужно принимать от пяти до десяти капель настоя.
Уложив кота на колени, я приняла флакон и, откупорив крышечку, понюхала содержимое.
– Медузник с вытяжкой мандрагоры! – воскликнула я и тут же пожалела.Услышав слово «мандрагора», Котя сразу приободрился:
– Мр-мяу?
И полез к бутылочке с таким энтузиазмом, словно и не был вчера кем-то побит.
– Смотрю, Святосток тебя любит, – отодвинула я настойку подальше от кота, чьи зрачки мгновенно расширились, усы растопырились, а мне на колено капнула слюна.
Улыбка Мэй стала еще более вымученной.
– Сомневаюсь. Перед тем как выставить меня вон из медпункта, она сказала, что до конца учебного года больше ничего мне не даст.
Я поболтала пузырек, оценивая количество его содержимого, отчего у Коти вообще чуть крышу не снесло. Ну, если Мэй не планировала получать травмы каждый день, то его вполне могло хватить на год.
– Мяу! – потребовал Котя, чуть ли не на голову мне залезая.
Видя его такую реакцию, Мэй хотела что-то спросить, но в меня впились когти, и я воскликнула:
– Да погоди ты! – попыталась оттащить от себя кота, который вцепился в меня всеми лапами. – Алкаш несчастный!
– Мяу!
– Тебе нельзя все!
– Мяу! – и главное, все с разной интонацией!
– Белладонна! Мэй, помоги накапать четыре капли. Этого будет достаточно.
Я сунула флакон обратно ей в руки, отчего кот быстро потерял ко мне интерес и переключился на нее.
– Ничего себе реакция на лекарство, – удивилась Мэй, наблюдая за тем, как Котя с глазами, похожими на черную бездну, дрейфует по кругу, точно голодная акула.
– Не на лекарство, а на мандрагору, – вздохнула я, забирая пустую миску возле когтеточки.
Дать лекарство с ладони побоялась – вдруг еще руку откусит.
– Котя лекарства не любит, а вот мандрагору обожает. Как-то все коренья у нас в магазинчике сгрыз и настойки выхлебал.
–– Н-но они же ядовитые! – ахнула Мэй. – Когда необработанные.
– Для обычных котов – да, – пожала я плечами и подставила миску к флакону. – Но для Коти мандрагора – как хорошее вино.
Все еще опасливо поглядывая на кота, вид которого не внушал доверия, Мэй осторожно накапала четыре капли и присвистнула, стоило мне отдать их коту. Тот с победным рыком «тигра» так накинулся на миску, словно сами небеса в нее пролили чудесную амброзию.
– Закупорь покрепче и убери туда, где он не сможет его достать, – кивнула я на флакон и, смущенно почесав щеку, добавила: – И лучше не используй, когда он видит.
Бледная от такой картины, Мэй послушно кивнула и крепко заткнула бутылочку пробкой. Сначала хотела убрать ее в стол, но передумала и спрятала в чемодан в шкафу.
– Хорошо бы поесть, – заметила она, когда ее желудок снова напомнил о пропущенном завтраке, а мой поддержал. – А то до обеда еще далеко. Вот только…
Мы обе посмотрели на кота, который, казалось, пытался пролизать дыру в металлической миске. И, похоже, вместе вспомнили, как он умудрялся неведомым нам образом покидать комнату.
– Хочешь, я схожу за завтраком? – тихо предложила Мэй, будто боялась отвлечь Котю от важного процесса. – А вы пока побудете здесь.Но я отрицательно покачала головой.
– Нет.
И, обреченно вздохнув, добавила:
– У меня есть идея получше.
