Арина-травница

Глава 6

- Кристик, я тебя обожаю, - сообщила я. И губы сами собой расплылись в довольной улыбке. Наемся же! – А еще что есть? Ну, кроме борща?

- Мясо с картошкой, блины и компот, - проворчал Кристик. – Иди давай раздевайся. Да к столу.

- А Васька?..

- Сбежал куда-то.

А, ну отлично. Никто не будет доставать меня своими жалобами на жизнь и жестокую хозяйку, которая не кормит бедного котика мяском и сметанкой.

Я сняла с себя уличную одежда, накинула на тело теплый халат, сделала из волос «дулю» и уселась за стол – обедать.

Ела я быстро и с аппетитом. Прохлада леса и физические усилия помогли проголодаться еще до того, как я вернулась домой.

Я съела и первое. И второе, и третье, запила все это компотом.

Успела, в общем, к возвращению своего любимого домашнего животного.

Васька появился в доме с видом императора, пришедшего в крестьянскую избу. «Поклоняйтесь мне, смертные!» - было написано на его морде.

- Еда, - произнес он многозначительно. – Аринка, ты меня снова не кормишь?!

- Все вопросы – к Кристику, - попыталась я перевести стрелки.

Не получилось. Васька выдал:

- Ты – хозяйка, тебе меня и кормить!

«Смертная, я оказываю тебе огромную честь!» - снова перевела я с кошачьего.

Ладно, получил этот мелкий обормот и мясо с картошкой, и сметану, и молоко. Наелся от пуза и только потом снисходительным тоном сообщил:

- Кстати, в деревне, что ближе всего к лесу, свадебку играть собираются. Ванька-кузнец с полоумной Нюшкой женятся. Травницу на свадьбу хотят позвать.

А вот тут я полнейшим образом выпала в осадок. Не от того, что меня зовут на свадьбу, нет. Это обычное дело на деревенских свадьбах. Получить на халяву лечебную настойку от травницы – святое дело. Но эта парочка… Они вообще не виделись мне мужем и женой. Да и кто в здравом уме возьмет в жены полоумную?

- Вась, а с головой у нее как? – поинтересовалась я.

- Порядок, как в твоем сне.

- Надолго ли? – ворчливо спросил Кристик.

- Вот у меня ровно тот же вопрос, - задумчиво откликнулась я.

- Не знаю, но по деревне уже плывут запахи. Народ пироги печет, - добил меня Васька.

Ну, раз пироги, значит, и правда свадьбу играть станут.

Бедный Ванька.

Впрочем, бедный или не бедный, а работать надо было. Ибо скоро зима, осталось-то два с половиной месяца до первых морозов. Кристик и так уже ворчал, что припасов мало заготовили, я бездельничаю, народ ко мне не идет, продуктами не платит. И что будем делать, когда все вокруг занесет снегом по пояс, на что жить будем, он не знает. А голодать ни мне, ни Ваське не хотелось. Значит, надо было приложить усилия и наполнить подпол по максимуму, пока еще есть чем.

В общем, работать, работать, работать.

И на следующий день, отдохнув от кикимор с их водяным, я отправилась в ближайшую деревню. Да-да, туда, где жили Ванька с Нюшкой. Заодно посмотрю, как там у них дела, как личная жизнь складывается у обоих. Ну и поторгую зельями. Их я сложила в пространственный карман[5], сразу все, что были. На всякий случай. На обратном пути планировала остановиться на лесной опушке, поискать некоторые травки, которые можно собирать только до морозов. Но это все потом, потом. Сначала – торговля зельями в деревне. Ну, и заговоры всякие почитаю, против мышей, клопов, придурошных женихов. Хоть я и не ведьма, но заговоры у меня тоже выходили отменными. Вот что значит, вкладывать душу в то, чем занимаешься.

Я шла, и по лесу, и по полю, и беспечно посвистывала одну из земных мелодий. Пока еще осеннее, еле теплое солнышко светило в полную силу. Ветерок вроде как улегся. И холодно мне, тепло одетой, не было.

Еще на подступах к деревне меня сразили наповал две вещи: запах пирогов, и пение. Последнее, излишне громкое, оглушало мгновенно.

Ой, при лужку, при лужке,

При широком поле,

При знакомом табуне

Конь гулял на воле.

Эх, ты гуляй, гуляй, мой конь,

Пока не споймают,

Как споймают — зануздают

Шелковой уздою[6], -

- разносилось округ, да так громко, что оглохнуть мог всякий услышавший.

- Затычки мне в уши, - приказала я.

Магия сработала правильно – пение исчезло. Увы, вместе с другими звуками. И я сама теперь напоминала себе глухую тетерю.

- Кто ж тут, в деревне, такой голосистый завелся? – спросила я, как водится, саму себя. – А орала-то баба…

Голос был незнакомым, пение – громким… Два и два я сложила неохотно. Получалось, что Нюшка. И виновата в ее оре я. Ну, не только я, но еще и Васька, рассыпавший иномирную траву. Но склянку-то Ваньке отдала я.

- Заткнуть ей рот, привести ко мне на встречу, - отдала я еще один приказ своей магии.

Подождала несколько секунд для верности и вытащила затычки из ушей. Пения слышно не было. Вот же…

Магия притащила сопротивлявшуюся Нюшку пред мои очи буквально через пару минут. Все это время я стояла на своем месте, дышала свежим осенним воздухом и наслаждалась тишиной. Вот все же как же мало человеку надо для счастья. Всего лишь отсутствие громкого пения.

Увидев всклокоченную Нюшку, недовольно сверкавшую глазами, я нехорошо улыбнулась.

Нюшка побледнела. В ней наконец-то проснулся инстинкт самосохранения.

- Ну здравствуй, Нюша. Я смотрю, ты и поумнела, и похорошела. И хоть растрепанная сейчас, лицо умытое, - заметила я весело. Нюшка молчала – моя магия затыкала ей рот довольно надежно. Стояла, испуганно на меня смотрела и молчала. То, что нужно, в данной ситуации. – Что же ты, Нюша, своим пением добрых людей распугиваешь? Нехорошо это. Вот что я тебе скажу, Нюша. Если я еще раз услышу твои вопли. Ну, или кто пожалуется, что ты орешь вот так, без причины, голоса лишу навсегда. Поняла?

С последним вопросом я отозвала свою магию. И Нюшка, ощутив, что снова может говорить, начала низко кланяться и бормотать:

- Поняла, матушка травница, как не понять-то. Ты не серчай на меня, дурную. Это я от радости, что замуж выхожу. Я… Я ж никогда больше. Клятву даю…

- Верю, - кивнула я. – Ну а что народ здесь? Травницу не ждет?

- Ждет, матушка травница, еще как ждет! У Лешки-конюха кобыла никак не ожеребится. Вторые сутки, считай, пошли. А у бабки Линки поясницу прихватило. Который день не выходит из дома, в окошко жалится.

Я выслушала весь список пострадавших. Магия запомнила имена. И я отпустила Нюшку куда подальше. Бежала она от меня – только лапти сверкали. Вот, кстати, еще один признак того, что она поумнела. Пока безумная была, босиком ходила чуть ли не круглый год. А теперь, гляди ж ты, в лапти обулась.

Я решила начать с бабки Линки. Высокая, плотная, безграмотная, она была бабой вредной, противной. Но у нее всегда можно было разжиться съестным. И те же куриные яйца я у нее частенько брала в обмен на настойку от поясницы. Кристик те яйца хвалил, говорил, готовятся легко, не надо магию применять, чтобы вкусными были.

Так что я направилась к одной из изб на отшибе.

Строил ту избу муж бабки Линки, дядька Савва, на совесть строил, на века. Только он уже неделю как не жил в деревне – вместе с мужиками отправился запруду строить, рыбу на зиму ловить. Вот потому я и не знала, что бабка Линка снова поясницей мучается.

Я подошла к плетню, высокому и частому, окружавшему избу и огород плотным забором, постучала по калитке в ожидании ответа.

Стукнули ставни – из окна избы показалась голова бабки Линки.

- Матушка травница, - раздалось обрадованное. – Как ты вовремя. Заходи, будь желанной гостьей!

Ну, еще бы я не вовремя. Нюшка всех болезных и страждущих выдала, списком.

Я открыла калитку, сняв засов, затем перешагнула и порог избы. Ну-с, где тут моя пациентка?