Книги
Глава 3
Когда в коридоре снова послышались шаги, Белла замерла, захлопнув блокнот и сжав его обеими руками. В этот раз дверь открылась без каких-либо задержек. На пороге стоял дед. В чистом темно-сером костюме, с очищенной от чужой крови физиономией и привычно-синими глазами. Задержав на Белле взгляд, он бросил:
— Ко мне в кабинет.
И пошел прочь, даже не удосужившись убедиться, что она действительно за ним последует. Сначала Белла делать этого не собиралась. Ну не прикончил он ее при встрече, есть еще куча вариантов навредить. Но потом призрачная надежда разузнать, что вообще происходит взяла верх.
Бель выскользнула из спальни, оставив вход открытым.
В кабинете лорда Гвиденби она была всего несколько раз. Он находился на третьем этаже, за единственной видимой дверью. Белла догадывалась, что некоторые комнаты скрыты от ее глаз, и никогда не пыталась разузнать подробности. Она вообще не стремилась возвращаться в поместье из Школы Ведьм. Ей не было особого дела до тайн и прошлого этого места.
Когда Белла вошла, дед сидел за длинным рабочим столом из черного дерева. Откинувшись в кожаном кресле, держал фотографию в простой затертой рамке и не моргая смотрел на нее.
— Я не планировал рассказывать тебе об этом так скоро. Но получается, что времени на еще одну отсрочку попросту не осталось.
— Как ты стал этой… этим существом? — выпалила Бель, пропустив мимо ушей сказанное. Вопросы толпились на кончике языка, и удержать их она не могла. — Вампиры не обращают в себе подобных. Я это точно знаю. Они порождения Сумрака. И как тебе удается контролировать себя? Почему у тебя снова синие глаза?
Она стояла в шаге от выхода, не собираясь проходить глубже в комнату. Чуть что — бросится прочь и никаких преград на пути в защищенное место не встретит.
Дед перевел на нее взгляд.
— «Не можешь бороться — возглавь». Помнишь?
— Какое это имеет отношение…
— Ты помнишь, Беллатриса?
— Да. Помню.
— Хорошо. Потому что на две истории у нас времени не хватит. Через сорок минут подъедет Мартинас. Он отвезет тебя в аэропорт Цюриха. Ты поднимешься по трапу. Займешь место, указанное в этом билете, — он взял один из конвертов, лежащих в стороне и положил на край стола. — И улетишь в Тирхаду.
— Но…
— Я навел справки, в Драконьей Академии есть вакантное место на пятый курс. Твой табель и все необходимые документы уже направлены туда из швейцарской школы. Собирать вещи не нужно. В этом конверте так же есть номер личного банковского счета. Купишь все на месте. То, что вот-вот начнется здесь, где магия живет рядом с простыми людьми, дойдет до острова не сразу.
— А что тут начнется?
Она решила притормозить коней и не сыпать лишними вопросами. Пусть ей пока совсем ничего не понятно, сорок минут, отведенные дедом — это действительно чертовски мало.
— Война. Но пока тебе об этом знать ничего не нужно.
— То есть как?! Что значит — война?
— Посмотри, — он протянул ей фотографию, которую держал, — Возьми, Белла.
— Ты переводишь тему! — она выхватила рамку, скользнув беглым взглядом по черно-белому изображению и замерла, забыв, что хотела сказать.
Две девушки явно не видели, что их фотографируют. Одна — ее молодая мама. Такая же идеальная, как всегда. В платье темного оттенка и собранными в высокую прическу волосами. Сложив руки на груди, она недовольно поджимает красивые губы, отводя взгляд в сторону. А рядом с ней… Она. Белла. С задорной улыбкой взялась за ее предплечье и, чуть наклонившись вперед, отчего длинные волосы волной сползли на грудь, что-то говорит. На ней светлый сарафан с юбкой-солнцем в пол, застегнутый на множество маленьких пуговичек.
— Это… Когда это было сделано? — Бель растеряно нахмурилась. Фотография старая, а мама совсем еще юная. Сколько ей тут? Не больше двадцати.
— На фото мои дочери. Твоя мама и ее старшая сестра — Марика.
— Марика? Но…
Бель потеряла дар речи. Медленно прошла к диванчику и тихо села, не поднимая глаз от фотографии.
— Ее звали Аннабель. Когда она родилась, Марике едва исполнилось шесть. А когда Дора — их мать — умерла, Марика уже училась на первом курсе академии, и дома бывала лишь на каникулах. Анна же… Была еще совсем малышкой. Я посвятил ей всего себя. Ни в чем не отказывал. Всё позволял. Она напоминала мне Дору — чертами лица, цветом глаз, характером. Если Марика казалась моей копией, Анна целиком и полностью пошла в мать. Только вот вседозволенность и моя слепая любовь сыграли злую шутку. Аннабель связалась с плохой компанией, познакомилась там с твоим отцом и в шестнадцать сбежала из дома.
Бель сглотнула осевший в горле ком и подняла затуманенные глаза на деда. Финал этой истории она знала наперед. Но все равно хотела услышать.
— Если б я знал, к чему все приведет… Схватил бы ее в охапку и увез. Во Францию, Италию, Штаты, куда угодно. Пусть бы она ненавидела меня за это. Но осталась жива.
— Что случилось? — собственный голос показался Белле чужим и безжизненным.
— Ранняя беременность. Она родила тебя в семнадцать и… не справилась, — он помрачнел, глядя куда-то мимо Беллы, — Со здоровьем у нее с детства было неладно.
— Как звали отца?
— Джеймс Реслин. Ему было двадцать. Заканчивал темномагическую академию Иль Де Грот.
— Что с ним стало?
Дед сфокусировал взгляд на лице Беллы. Сжал зубы.
— Несчастный случай. Спустя неделю.
Она непроизвольно коснулась шеи, только сейчас заметив, как дрожат пальцы.
— У тебя просто не получилось найти его раньше, да?
Он отвел глаза, беря в руки второй конверт, о котором еще ничего не успел сказать.
— Ты на нее очень похожа. А когда сбежала с той помолвки… Я понял, насколько. И решил не допустить ошибок прошлого. Воспитать тебя в строгости. Как положено.
Бель вновь посмотрела на фотографию. Ее губы мелко дрожали. По щеке пробежала слеза и капнула на подол маминого платья. Торопливо стерев влагу, смахнула вторую слезинку, но тут же защекотала следующая, и Белла поняла, что не справится.
Крепко сжав деревянную рамку в пальцах, закрыла рот второй ладонью и глухо разрыдалась.
Она всю жизнь прожила со знанием, что родители ее недолюбливают. Искала причины в себе. В Тее. Во всем вокруг. С самого детства чувствовала холодность со стороны «матери». Видела совершенно противоположное отношение к сестре и вновь копалась в собственной «неправильности». Она никогда не находила у них поддержки.
А строгость деда, его «воспитание», зачастую переходившее в откровенную жестокость — это просто попытка исправить свои ошибки. На ней. Как на подопытном кролике.
Рывком встав, поторопилась уйти.
— Бель, подожди.
Остановилась. Он впервые назвал ее «Бель». Обернулась.
— Верни мне фотографию.
— Ты серьезно? — в груди коброй поднималась ярость.
Словно почувствовав это, он пододвинул к себе небольшую картонную коробку, на которую она сразу не обратила внимания. Положил сверху оба конверта и протянул Белле.
— Здесь есть и другие. Просто конкретно эта мне особенно дорога.
Она медленно приблизилась, положила рамку перед дедом и взяла коробку. Прижала ее к груди, буравя лорда Гвиденби потемневшей сталью глаз.
— Мне всё равно, как ты стал монстром. Мне будет плевать, когда тебя убьют. Ты превратил мою жизнь в сраный эксперимент по исправлению собственных ошибок.
— Твое детство прошло в кругу семьи…
Она натянуто рассмеялась, прерывая его на полуслове.
— Пожалуй, я оставлю это оправдание тебе.
— Беллатриса, возможно ты поймешь это не скоро, но все, что я делал было не зря. Иди. У тебя десять минут, если нужно взять что-то из комнаты. Мартинас уже у ворот.
Белла не пошевелилась. Поставила коробку обратно, обошла стол, не отрывая взгляда от заросшего бородой лица. В синих глазах мелькнуло странное выражение. Удивление? Страх?
