Семья

№1

Сигни видит чудесный сон. Ей пять лет, она в первый раз украдкой сбежала в лес, и ощущение свободы ей очень понравилось. Пока девочка бегала по лугу, что был усеян цветами, за красивыми бабочками, заметила, что за ней кто-то наблюдает. То мальчик спрятался за деревом. Сигни подбежала к нему, но мальчик отскочил, скрывшись с другой стороны дерева. Девочка успела чуть-чуть его рассмотреть. На вид он старше неё на пару лет, тёмноволосый и одет в блёклые обноски, которые носят простолюдины. Сигни попыталась поговорить с ним, но когда она решительно подбежала, чтобы его поймать, мальчик исчез.

Взрослая Сигни, которой уже двадцать два, очнувшись ото сна, громко вскрикнула и тут же повалилась на подушки, потная и уставшая.

Сон был необычным — то наложенная Одвином иллюзия, чтобы снять боль.

Уже пять лет, ровно столько же, сколько они женаты, Одвин может накладывать различные заклятья и сложные заклинания абсолютно безболезненно для себя. Когда они с Олдосом помирились, Одвин создал из своего заброшенного мрачного домика посреди леса небольшой уютный замок, с лучшим освещением. Создавая, однажды наткнулся на магический камень — безмерно редкий артефакт, имеющий в себе нескончаемый поток силы, благодаря которому Одвин больше не чувствует себя слабым после сложных заклинаний.

Потому, когда у его жены начались схватки, он тут же наколдовал двух лекарей, что приняли у неё роды. Также, он забрал всю боль от схваток Сигни этим сном-иллюзией, убрал весь беспорядок на постели, что остался после родов, и «постирал» магией сорочку жены. И… создал ещё одну колыбельку, ведь у них родилось две дочери-близняшки. В тот момент, как вторая дочь оказалась у него на руках, лекари испарились, а Сигни очнулась.

Первые несколько лет они просто жили вдвоём в этом замке. Иногда выбирались на праздники в королевство, танцуя на площади с остальными простые танцы, просто веселясь. В те моменты Одвин шутил, что бы произошло, если бы горожане узнали, что рядом с ними сейчас танцует принцесса Сигни. Девушка шикала на него, не желая, чтобы это услышали. Но никто и не слышал, все были поглощены празднованием.

Также потихоньку, как Одвин старался начать совершенно новую жизнь, жизнь не в одиночку, так и Сигни училась у супруга магии.

— Моя жена — ведьма! — с гордостью говорил он, глядя на её успехи.

— Волшебница! — каждый раз поправляла она. — Я — волшебница.

Очень часто пара выбиралась на пикник, где почти всю еду Сигни скармливала… нет, не Одвину. Друзьям зверушкам. Одвин лишь картинно изображал недовольство, но всё равно украдкой гладил по голове оленёнка или зайца.

А по ночам пара любила вместе гулять по дороге из созданных Одвином фонарей.

Сигни ищет мужа и ребёнка взволнованным взглядом. Одвин укладывает вторую дочь в колыбель, и подходит к супруге.

— У нас близнецы. Две девочки, Сигни.

— Д-две дочки… — устало и счастливо бормочет она.

— Да. Они сразу уснули — безвредное лёгкое заклинание на полчаса. Чтобы ты немного отдохнула.

Одвин садится рядом и кладёт свою большую ладонь на потный лоб жены.

Соловей и жаворонок заливаются трелью у подоконника, но дети мирно посапывают в бледно-розовых колыбельках, в тон мебели на половине стороны Сигни (на стороне Одвина мебель тёмно-серая — то борьба вкусов и владение магией).

Колдун усмехается.

— Хитрюга! Мне известно про твоё «мы с Одвином уезжаем на год в горы», которое ты прислала в письме своему отцу.

Самым первым стимулом обучения магии для Сигни было вылечить болезнь отца-короля. И у неё получилось. Видимо, вылечившись, король стал мыслить более ясно. И первым делом пожаловался на то, что теперь, когда Сигни стала женой колдуна, они будут редко видеться. Тогда Одвин создал специальную магическую бумагу — стоило в конце написать адресата, как письмо тут же оказывалось в руках получателя. И самым последним письмом Сигни отцу было «мы с Одвином уезжаем на год в горы, будет затруднительно писать письма там, да и времени не будет». Это письмо она написала в тот же день, как выяснилась её беременность.

— Хотела скрыть сюрприз. А теперь ещё и оказалось, что их двое. Думаю, справедливо будет, если они сами выберут, захотят ли остаться в лесу и практиковать магию, или стать наследницей престола. А может выберут что-то ещё. Мама тоже будет рада внучкам.

Разумеется, мамой она называет Рослин, что вышла два года назад за отца Сигни. Трудно поверить, но они всё-таки решились.

— И мне интересно… Почему нас никто не навещает? Одвин, признайся, это ты наложил заклинание, чтобы мы были только вдвоём?

— Да. Чтобы нас не беспокоили нежеланные гости. Но для нашей семьи наоборот. Стоит им сделать всего один шаг в лес, они наткнутся на наш с тобой замок, — честно ответил он. — Наверно, им не так свободно в лесу, как нам с тобой.

Сначала Сигни подумала, что он солгал, но потом…

— Олдосу даже озеро ненавистно, по понятным причинам, — она обвиняюще зыркнула в сторону одной из причин. — Папа, мама и дядя Артур… я не думаю, что они хоть раз бывали в лесу. Но неужто все настолько заняты, что не удосужились нас проведать?

— Я не всезнающий (хотя строил из себя такового, — пробурчала Сигни), но может, у них в самом деле нет свободного времени? Сейчас разницы нет. Мы же всё равно собирались показать наших детей всему дворцу, там и спросишь.

Сигни кивнула.

— Уверена, Олдос будет тоже рад племянницам.

— Племянницам… — вдруг с каким-то особым трепетом повторил Одвин. — Я тут подумал, получается, если мой брат женится, и у него родятся дети, то это будут наши с тобой племянники.

— Гениально! — с сарказмом ухмыльнулась Сигни.

— Ну, я не то имел в виду… — внезапно растерялся Одвин (а таким его сложно было увидеть, только Сигни и видела его в таком состоянии). — Ты ведь уже поняла, что в том сне, тот мальчик — это я, верно?

— Симпатичный мальчик с которым я бы захотела дружить. Почему ты убежал? — сочувствуя его и своей боли (у неё мог гораздо раньше появится первый друг), спросила Сигни.

— Старый колдун, что забрал меня, не разрешал мне к кому-либо привязываться, — ответил Одвин. — Он бы наказал тебя за то, что я общаюсь с тобой. Разумеется, я не мог так поступить с девочкой, которая просто гуляла по лесу.

— В детстве ты явно был благороднее, — усмехнулась Сигни.

— Благодаря тебе и королевству я снова становлюсь благородным. Но я сейчас не об этом. И я, и ты, и Олдос — мы по-своему каждый, но были одиноки. Ты бродила по лесу, я по хижине колдуна, а мой брат — по дворцу, умирая от одиночества и скуки. А теперь… мы женаты, Олдос стал частью твоей семьи, когда ты вышла за меня, у нас две девочки. И возможно, мой брат тоже обзавёлся женой. За такой короткий срок мы больше не одиноки. за такой короткий срок мы стали семьёй. Вот что я хотел сказать.

— О… — только и смогла сказать Сигни.

Одвин обладает красноречием, и этого у него не отнять, но так открыто говорить трогательные вещи — это было тем, что поразило Сигни. Она хотела столь многое ему сказать, но тут неожиданно обе девочки заплакали — заклинание больше не действует.