Тёмное солнце

Глава 10

Перед самым рассветом торговец Гослин оторвался от книги, услышав жуткий грохот внизу. Кто-то настойчиво стучался в двери его лавки, скорее всего – даже ногой. Неслыханная наглость, которую вряд ли следовало поощрять. Поэтому Гослин лишь откинулся в кресле, раздражённо потирая ноющие от боли виски и размышляя о том, как откажется вести любые дела с таким нахалом. Стук прекратился через пару минут. Но потом грянул вновь, да такой силы, что Гослин чуть не выронил книгу от неожиданности. И даже подумал впервые, что давненько ему стоило завести какого-нибудь здоровяка-охранника на случай таких вот сумасшедших клиентов. Раньше он полагался на мысль, что никто в городе не пожелает иметь его во врагах. Но лучше было подстраховаться. В следующий раз.

А сейчас он наконец-то поднялся из кресла, всерьёз опасаясь, что утром придётся заняться починкой двери. Споткнулся и чуть не кубарем скатился с лестницы, разжёг лампу и сунулся к окошку. За грязным стеклом маячило нечто чёрное и громоздкое.

– Пошёл прочь! – заорал ему Гослин.

Тёмная фигура качнулась вперёд, и дверь вновь содрогнулась от удара. В воздухе заклубилась пыль.

– Катись отсюдова, висельник! – потребовал Гослин и пригрозил: – Я вооружён!

– А я нет! Открывай, нужна помощь, – раздался из-за окна хриплый голос. – Я от ведьмы Альмасины.

Услышав это имя, Гослин вздрогнул, судорожно прикидывая, как бы избежать встречи со странным посланником за дверью и не получить из-за этого каких-то нехороших последствий.

Что дело серьёзно он понял сразу, ещё когда накануне в лавку заявилась городская стража и стала задавать вопросы о торговых делах. Крайне нехорошие вопросы, касающиеся некоторых крайне важных клиентов. Гослин оказался между двумя огнями. Ему не хотелось лгать посланникам власти. Но в то же время он отлично осознавал, что может сотворить часть его клиентов с ним самим, если станет известно, что он выдал их дела третьим лицам. Гослин умел хранить по-настоящему важные секреты. И ему даже не пришлось извращать факты или сочинять что-то. Просто он назвал не два имени покупателей, а всего одно. А теперь... ему просто начало казаться, что стоило придумать что-то посложнее.

– Открываешь? Я могу и дверь сломать.

Какой неподходящий момент! Что ему стоило заявиться днём? Сейчас, наверное, вопли у крыльца слышат даже соседи на другом конце улицы.

Гослин отодвинул засов, и дверь распахнулась от пинка снаружи. Пахнуло едкой гарью и кровью. Незнакомец шагнул через порог, и Гослин в ужасе понял, почему его очертания за окном выглядели такими массивными. Мужчина, явно с трудом держащийся на ногах, нёс закинутую на плечо женщину в чёрном платье, заботливо обёрнутую лоскутным одеялом. Хуже того – в свете лампы стало видно, что на поясе у гостя висит меч с хорошо знакомым гербом городской стражи на рукояти. Лица было не разглядеть за грязными волосами, но почему-то Гослин сразу понял, что вряд ли так может выглядеть настоящий носитель оружия законника. Мгновение ушло на обдумывание положения – не стоит ли закрыть дверь снаружи и кинуться за стражей? Но Гослин посмотрел на незнакомца и подумал, что не стал бы состязаться с ним в беге.

– Ты сказал, что не вооружён!

– Дверь закрой, – приказал гость.

Тон голоса был таким, что Гослин без всяких раздумий быстро задвинул засов трясущимися руками и прикрыл окно занавеской. За его спиной мужчина одним движением смёл с прилавка весь хлам. Женщина в одеяле застонала, когда её неловко перехватили на руки и опустили на полированную столешницу. Одеяло развернулось, Гослин узнал ведьму Альмасину, собственной персоной.

– Доброе утро, мистер, – тихо сказала она, пытаясь подняться на локте, но тут же зашипела от боли, прижимая ладонь к разорванному и пропитавшемуся кровью корсету платья.

Гослин и рад был бы ответить, но от страха язык прилип к нёбу.

«Вляпался, как есть – вляпался!» – забилась в голове заполошная мысль, пока гость, не спрашивая разрешения, нетвёрдым шагом нырнул вглубь лавки. Было слышно, как скрипят половицы, открываются двери, что-то стучит и грохочет. У Гослина почему-то не было никакого желания возмутиться тем, что в его доме наводят беспорядок.

Ведьма кое-как приподнялась, опираясь на руку, села. Лицо у неё было белое, как у покойницы. Как раз над головой у неё в тусклом свете виднелся оскаленный череп проклятого кабана.

– Что происходит, Гослин? – спросила ведьма.

– Не знаю, – честно ответил он. – Я ничегошеньки не знаю.

– Вот как? Эревард Орл Прим мёртв, и кто-то с чего-то решил, что виновато моё зелье. К тебе приходила стража? Задавали вопросы?

– Я ничего не знаю!

– Тогда чего так боишься?

Мужчина вернулся, неся с собой воду, набранную в медный таз, и какие-то тряпки, в которых Гослин узнал свои разорванные простыни, только третьего дня выстиранные прачкой. Гость глянул на хозяина дома, вроде бы лишь мельком, но Гослин вздрогнул от неожиданности. В первый момент торговцу показалось очень знакомым это лицо, но потом он моргнул и наваждение рассеялось. Ну какие у него могут быть знакомства среди клеймённых отбросов? Мужчина обернулся, посмотрел прямо на него со странной, очень неприятной улыбкой.

– Ну, здравствуй, приятель Аллистир, – сказал он.

Гослин быстро кивнул. И заставил себя остаться на месте, переборов инстинктивное желание броситься к выходу. Потому что теперь он точно узнал этого человека. Здесь никто не мог назвать его прежним именем. За спиной у мужчины ведьма, ничуть не стесняясь, быстро расшнуровывала корсет платья, высвобождаясь из пропитанной кровью верхней одежды.

– Знаком с ним? – без всякого удивления поинтересовалась она у мужчины.

Хоть вопрос предназначался не ему, Гослин растерянно покачал головой.

– Тесны пределы Империи, – всё с той же улыбкой сказал человек, слишком похожий на сэра Томаса Вьятта. – В последний раз мы с Аллистиром виделись десяток лет назад, он был лекарем и травником в свите Эрнальда Ясеня. Впрочем, мне тогда казалось, что все его манипуляции – сплошное шарлатанство и торгует он лучше, чем разбирается в том, что продаёт.

– Значит, Томас, это точно наш общий приятель, – усмехнулась ведьма.

Пониже ключиц у женщины оказалась рваная рана с обожжёнными краями, которую она теперь пыталась осторожно промыть. Порозовевшая вода пропитывала вышитую нижнюю рубаху. Гослин знал, какой предмет мог оставить такой след, но волновало его теперь далеко не это.

«Не может быть!»

Лишь поймав недоумённый взгляд мужчины, Гослин понял, что сказал это вслух. Тот, кто никак не мог быть героем войны за свободу, удивлённо поднял брови.

– Сэр Томас Вьятт мёртв, его убили заговорщики-атарийцы, – заявил Гослин.

Ходячий труп серьёзно кивнул.

– Конечно. А твой господин Эрнальд заразился чумой и умер, я всё правильно говорю?

– Да!

– Ужасная болезнь, подлая, коварная и совершенно непредсказуемая. Ещё вчера больной держался на ногах и не видел у себя ни единого симптома, а утром просто не встал, а к вечеру так и вовсе помер.

– А вам откуда знать?

– Мне? – изумился Вьятт. – Ниоткуда, приятель. Я лишь сделал предположение. Неужто угадал?

Гослин подумал, что не успеет вновь отодвинуть засов. Но если сместиться в сторону, поближе к дверце за прилавком, да улучить момент... Проблема заключалась в том, что теперь Вьятт не собирался упускать его из виду.