Тёмное солнце

Глава 7

В доме витал тёплый кухонный чад с душным запахом разнотравья. Воздух на кухне сделался влажным и липким, печные изразцы потрескивали от жара. На углях кипели посудины с водой и отварами для ванны, и суетящаяся у печи Гилота от всей души жалела, что рано отпустила Ису. А с другой стороны... Мужчина, расставшись с одеждой, не испытывал никакого стеснения, но вряд ли его тело сейчас можно было счесть подходящим зрелищем для юной и, в общем-то, ещё не слишком испорченной особы. Наверняка Иса и сама бы пожелала сбежать подальше.

Гилота покосилась на мужчину. Тот выглядел расслабленным, и это настораживало её всё больше. Сидя на лавке, он пытался гребнем управиться со свалявшимися в жёсткие колтуны волосами.

– Надо резать всё, – сказал он, поймав её взгляд. – Дай нож.

Потянул себя за космы, изобразил чуть подрагивающей рукой движение лезвия.

– Но это...

– Суеверие.

Северянин может отрезать волосы под корень, только если готовится лишить себя жизни. Самоубийство в тех краях – действие, обросшее множеством примет и поверий, и одно из них гласит, что нет бесчестья более страшного, чем самому лишить себя жизни, дух самоубийцы навсегда останется привязан к месту смерти. Лишь если срезать волосы и сжечь, то получит он некую свободу. Но никогда уже не переродится вновь. Гилота впервые подумала, что если это не простая варварская сказка, а закон местной магии, то она не сможет предсказать, чем всё закончится. Духи северных побережий крайне обидчивы.

– Нет, не стоит. Я придумаю что-нибудь. Для начала нужно побольше горячей воды, чтобы вымыть всю грязь.

– Зачем?..

Гилота смерила мужчину удивлённым взглядом, прежде чем поняла, о чём идёт речь.

– Ты так и не объяснила, для чего всё это, – сказал он. – Лечить, одевать, кормить, мыть. Вряд ли ты всех своих врагов жалеешь, не похожа ты на сердобольную монашку.

Она пожала плечами и забрала у него гребень. Заметила вскользь, что мужчина насторожился, когда она зашла ему за спину.

– Сердобольность? – насмешливо переспросила Гилота. – Да, я не из тех, кто способен пожалеть, но разве нужно тебе чужое сострадание? Мне всегда казалось, что жалость – это худшее из унижений для человека благородной и воинственной породы. Хоть и невольное, хоть и из благих побуждений.

Задумчиво взвесив в ладони его длинные тёмные волосы, она теперь отчётливо увидела нити седины. Очередная примета времени, о котором она забывала уже по привычке. Легко упустить счёт годам, когда они не имеют над тобой власти.

Гилота вонзила в волосы гребешок и вступила в неравный бой с колтунами. Мужчина зашипел сквозь зубы, на чисто выметенный пол посыпался мелкий сор.

– Сейчас сделаю, что получится, после воды попробуем снова, – пояснила Гилота и продолжила прерванные объяснения: – Нет, тебя мне не жаль. Случившееся закономерно. Дело наверняка решилось по людскому закону, твоя метка тому подтверждение. А что до моих целей, так мне нужен человек для помощи в работе и для... некоторых деликатных дел. Давно уже раздумывала о том, чтобы нанять такого, но так уж вышло – я тебя нашла и купила. Это даже лучше, ведь наёмник может сбежать, а ты слишком честен и наверняка даже не попробуешь. То, что я забочусь о тебе сейчас – считай, что это некоторые вложения. Мне никакой выгоды не будет, если городская стража перепутает тебя с косматым северным варваром и зарубит на месте.

Гилота этого не ожидала, но мужчина усмехнулся. Оставалось лишь узнать, было это внезапное проявление самоиронии или первая примета подступающего приступа безумия.

– Думаю, ты возлагаешь на меня преувеличенные надежды, которым не суждено оправдаться, – высказал он вполне разумную мысль.

– Возможно. Но проверить это можно лишь в деле.

Мужчина надолго замолчал, опустив голову. Кости спины выступали под бледной кожей, расчерченной такими шрамами, что Гилота с первого взгляда поняла – бесследно такие не залечишь никакими стараниями. Тяжело вздохнув, она наклонилась и прижалась грудью к его спине, ощущая сквозь плотную ткань платья, как каменеют от прикосновения мышцы, тело напрягается. Но мужчина не попытался оттолкнуть её, даже не отодвинулся, а лишь замер, затаив дыхание.

– Всё хорошо, – сказала она почти шёпотом, обнимая его за плечи. – Что же тебя сейчас так тревожит?

По сравнению с ней он казался таким огромным и крепким... Гилота уже не в первый раз удивлялась тому, какие мужчины сильные снаружи, и как эта сила играет против них, стоит кому-то дать им ощутить беспомощность и отчаяние.

– Покажи мне, что ты сделала, – попросил он.

Навалившись ему на плечи, Гилота протянула руку. Мужчина взял её за запястье и до смешного осторожно принялся расшнуровывать узкий рукав. В свете огня из печи стало видно, что повязка давно пропиталась чем-то тёмным и липким. Мужчина размотал её и охнул от неожиданности.

– Это... Оно ведь должно так болеть... – пробормотал он потрясённо и перевёл взгляд на собственную руку, словно видел затягивающуюся на ней рану впервые.

Потом ощупал горло, кажется, толком не понимая, что с этим как раз было меньше всего возни.

– Странно, что ты ещё не понял – со мной всё несколько иначе, чем с другими людьми. Заживёт за пару дней, нужно лишь крепко поспать.

– Я понял, почему твой Ворон казался бессмертным, – сказал мужчина.

– Почти.

– Да. Убивать его пришлось так долго, что в какой-то момент он наверняка раскаялся в том, что связался с тобой.

– Он знал, на что шёл. А вот ты вряд ли понял всё, Томас.

От этого обращения мужчина чуть заметно вздрогнул. Гилота обошла лавку и стала перед ним, улыбнулась, встретив насторожённый взгляд.

– На самом деле ты наверняка сложил неправильное мнение о том, как это работает. Немудрено, ведь ты проспал самое интересное. Смотри-ка!

Она мягко взяла его за подбородок, заставляя поднять голову.

– Что ты...

– Тс-с-с.

Мгновение Гилота просто всматривалась в давно забытое, слишком изменившееся лицо, пытаясь оценить, не будет ли это ей гадко. И поняла – нет. Вовсе нет. С силой укусив себя за язык, она тут же почувствовала, как рот наполняется кровью.

– Что ты делаешь? – упрямо спросил он.

Склонившись, Гилота поцеловала его. Губы оказались плотно сжатыми, холодными и твёрдыми. Мужчина попробовал отстраниться – но она запустила руку ему в волосы и сжала до боли. Охнув, он раздвинул губы. Гилота едва не потеряла равновесие от внезапного приступа дурноты.

Огонь в печи полыхнул, будто пытался вырваться на волю, и тут же встречным порывом его прибило к углям.

Гилота выпрямилась. Мужчина открыл затянутые мутной поволокой глаза. Моргнул. Взгляд медленно прояснился, с непривычным вниманием обвёл окружающее пространство, низкий потолок, полки, расписные изразцы на печи, замер, ловя в воздухе нечто, недоступное обычным глазам.

– Да быть того не может... – прошептал мужчина. – Неужели ты всё это постоянно чувствуешь?

«Ну вот и всё, у меня получилось», – с удивлением поняла Гилота.

Оставалось посмотреть, что будет дальше.

***

Мужчина спал, потерявшись в днях и ночах, сменяющихся где-то слишком далеко от него. В моменты бодрствования у него не было никакого желания разбираться в происходящем вокруг.