– Шевелись, дерьма кусок! От пинка под зад Орвин сильно покачнулся, едва не клюнув носом землю, но сумел устоять, подставив руки, и послушно пополз дальше. Левое колено оставляло на грязных камнях дороги кровавый след. – Давай, давай! Очередной пинок. Остальные трое выживших уже стояли на обочине, связанные, тоже на коленях. Трое израненных солдат, один капитан – он ухитрился не попасть под удары колдовства и сопротивлялся до последнего. Чтобы скрутить этого здоровяка, уже получившего арбалетные болты в бедро, плечо, спину, понадобились усилия пятерых нападавших, двое из которых так и остались лежать на земле, а один был сильно ранен. За это капитана потом уже били как следует и, похоже, выбили глаз. Тëмное бесформенное нечто, вытекающее из глазницы, выглядело тошнотворно. Боец устал ждать, схватил Орвина за шиворот и поволок, швырнул с краю, рядом с капитаном. Построение было закончено. Орвин кое-как поднялся, отплёвываясь и скрипя песком на зубах, обернулся, ища взглядом бойца, который забрал служанку. Тот завернул девку в одеяло и перенёс на кое-как уцелевшую телегу. Лекаря в отряде явно не было, лица мужчин, подошедших взглянуть на раненную, выглядели растерянными, хоть и непонятно почему. Неужто не подумали, что заклинание такой силы может рвать людей живьём? Или не рассчитывали, что в обозе будут женщины? Но знатная девица всегда путешествует со служанками, просто повезло, что в повозке та была одна… Похоже, нападавшие метили в Гримвальда. Что ж, им не повезло. “И нам тоже”, – подумал Орвин. И сам удивился – откуда взялось это “нам”? Попытался наклониться, чтобы вытереть грязное лицо грязным же рукавом – капли крови щекотно ползли по виску и щеке. Получил очередной тычок в спину и замер. – А этот чë закованный? Мужчина, что прохаживался перед пленниками, посмотрел на капитана. – Кто это? Почему в цепях? Тот сделал вид, что не услышал. Стоял на коленях, чуть покачиваясь, но гордо выпрямив спину и вскинув голову, взгляд единственного глаза был направлен в невидимую точку за спиной спросившего. Воин хмыкнул, сделал ещë шаг и остановился напротив. Потянул руку и ткнул двумя пальцами в торец древка, торчащего из плеча. Потом перехватил и медленно потянул. Капитан не издал ни звука. Орвин ощутил, как холодок проскользнул по затылку. – Я послушник монастыря у Пëсьей пустоши, – сказал он. – Меня взяли в плен три дня назад, в земл… Договорить он не успел. Мужчина развернулся к нему. Сжавшийся кулак врезался в лицо. Не в полную силу, но всë равно ощутимо. Орвин вздрогнул от удара, ощупал кончиком языка зубы – не зашаталось ли чего. Было ощущение, что они ему к концу дня уже никогда не пригодятся, но всë равно терять жаль. – Фаррадиец что ли? Надо же! А болтаешь, совсем как человек! Кто-то рассмеялся. Нападавшие заканчивали копаться в вещах убитых и постепенно собирались вокруг. Мужчин было не больше пятнадцати, и, на удивление, одна женщина, с луком и колчаном за спиной. Одежда у всех крестьянская, сильно изношенная, всего восемь бойцов в кольчугах, один щеголял кирасой, но броня выглядела так, что ясно – не он её первый владелец, снял с трупа и кое-как починил. Оружие, должно быть, не намного лучше. Орвин с отвращением подумал, что Гримвальд стал за прошедшие годы ещё худшим трусом, чем был раньше. Если бы он не предал свой отряд, предпочтя побыстрее увезти юную ведьму, многие из переломанных, раздавленных заклинаниями воинов, уже мëртвых или умирающих, тела которых теперь стаскивали в одну кучу пара нападавших, остались бы живы. И уж точно это сражение могло закончиться иначе. Какой позор – воинов Королевы-Матери размазала по заброшенной дороге толпа оборванцев. Просто потому, что королевский колдун сбежал, а кто-то из этих оборванцев умеет управляться с боевыми артефактами. Интересно, откуда они их вообще взяли. – А ты, бедолажка, язык себе откусил? – продолжал мужчина, вновь оборачиваясь к капитану. – Что, не поделишься, ценная псина попалася, или так, в храм на жертвенник сгодится? – он помолчал, будто всерьёз ждал ответа. – Ну, скажи хоть, как служба, удачно идёт? Много мятежников за последний годок наловил и перевешал?.. Снова смешки вокруг. Орвин рискнул поднять голову, посмотреть, и удивился. Здесь если и были простолюдины, то с виду не скажешь. Лица по большей части молодые, и видно ривалонскую колдовскую породу в чертах. Впрочем, волосы не у всех оказались светлые или с рыжиной – были и явные полукровки, женщина-лучница с тëмными косами в том числе. Орвин понял, что рассматривает этих людей, как истинный подданный Ривалона – ищет признаки грязной крови. Стоило лишь пересечь границы некогда родных земель, и вот оно, снова… Послышался приближающийся стук копыт. – Сирота возвращается! – громко сказал кто-то. Бойцы словно враз позабыли о пленниках, стали оборачиваться, а то и вовсе отходить. Орвин увидел, как капитан рядом напрягся, чуть заметно огляделся, оценивая обстановку. Кажется, воля этого человека была выкована из железа. И тут же стало стыдно за собственную беспомощность. И в плен попал глупо, и всё, что случилось потом, было сплошным несмываемым позором. Подохнет, наверное, ещё глупее. А всадник, меж тем, приближался. На нём не было ни кольчуги, ни какой-то другой брони. Лишь серая, покрытая грязью одежда, лук, колчан, серый шарф, закрывающий половину лица. Длинные светлые волосы тоже казались серыми от пыли. На изящном коне буланой масти, явно дорогой породы, всадник смотрелся чуждо. Мужчина осадил коня, переходя на шаг, сдёрнул шарф и с досадой махнул в воздухе. Бойцы, как дети малые, поспешили навстречу, обступая, мешая спрыгнуть на землю. Если это и был боевой отряд, то обучали его из рук вон плохо – дисциплины никакой. Такие долго не повоюют. – Чего там? – Чего?.. – Ну? – неслись со всех сторон вопросы. – Ушёл! – громко ответил мужчина. Голоса стали громче, послышались ругательства. – Поганый трус сбежал колдовской тропой! – продолжал мужчина. – Кот и Медяк погнали выследить по шлейфу, но толку-то! Он может быть уже и на заставе… Нужно поспешать, пока сюда не явился весь разъезд. Орвин ошеломлённо смотрел на прибывшего. Тот был всё еще молод, но в лице уже не осталось юношеской румяности и округлости. Черты заострились, губы сжались в суровую тонкую черту, светлые глаза из-под хмуро опущенных бровей смотрели остро и зло. Но его всё ещё можно было узнать… Прибывший наконец-то сумел разогнать соратников, парой грубых выражений напомнив, кто они и где находятся, соскочил из седла, похлопал по плечу женщину-лучницу, огляделся и пошёл к пленным, заметно прихрамывая на правую ногу. Бойцы почтительно расступились перед ним. – Гляди, Сирота, чего у нас есть! Орвин поспешно опустил голову, волосы упали, прикрывая лицо. Сердце колотилось так, будто собиралось проломить рёбра и вырваться наружу. Но следом за окрыляющим восторгом при виде знакомого лица пришёл ледяной страх. Многое случилось. Много лет прошло. Он не мог понять, что теперь делать. Этот мужчина – никакой не “Сирота”, у него есть родовое имя. Может быть, давно уж позабытое, но всё же. Он знал это имя, и знал этого бойца. – О, храбрые воины Великой Матери! – воскликнул Кантил, Чëрный Камень, некогда воспитанник дома Веррона, Серого Дрозда, а ныне лесной разбойник. – Как удивительно и прекрасно, что вы решили подольше остаться у нас в гостях! Орвин видел перед собой только его потёртые сапоги, вышагивающие по высохшей грязи. Рядом хрипло дышал капитан. Кажется, он и на коленях-то уже стоял едва-едва.
