Невольник белой ведьмы

40. Туда…

– Да как вы смеете… будить… – проворчала Авила, пытаясь взбить какую-то слишком твëрдую подушку. Рука наткнулась на что-то странное, чему в постели явно не место…

И разом вернулся слух, а с ним и осознание всего случившегося – словно кто-то плеснул ледяной водой в лицо.

Авила дëрнулась, попыталась вскочить. В тело впился сразу десяток острых щепок, боль прояснила мысли.

Над головой, в поëме окошка, что-то гремело и сверкало, снаружи доносились звон и вопли. Внизу, в пыльном нутре повозки, всë было перевëрнуто вверх дном, поклажа валялась вперемешку с грязью, обломками древесины, растерзанными подушками и оторванными занавесками. Скулила не собака, а служанка. Авила поняла, что валяется головой на еë коленях. Лицо у девки было жуткое, с разбитым носом, всë перепачканное кровью. Мужчина лежал на спине и раз за разом поднимал колени к груди, а потом выпрямлял ноги, с силой впечатывая подошвы сапог в дребезжащую стенку. Доламывал то немногое, что было ещë цело на вид.

– Что ты де…

Договорить она не успела. Земля в очередной раз вздрогнула, подбрасывая останки повозки. Треск снова оглушил, и показалось, что вот сейчас стенки сомнутся, стиснут, раздавят… Вокруг летал пух из подушек. Сердце колотилось, как бешеное.

– Себе хоть! Щит навесь! Госпожа! – отрывисто проговорил мужчина, сопровождая слова очередными ударами по стенке. – Если на простецов жалко!

– Да не могу! – в отчаянии вскрикнула Авила. – Бездарная я! Ты что, оглох?!..

– Немного! – он опять врезал по стенке. – В ушах звенит! – ещë удар. – Благодарю, что поинтересовалась!

Раздался отчаянный треск, и перепачканная обшивка в цветочек отвалилась, обнажив сместившиеся доски. Издав невнятный, но явно радостный возглас, мужчина принялся ещë яростнее лупить ногами, расширяя щель.

– Что ты делаешь? – спросила Авила, но чей-то вопль снаружи заглушил еë голос. Пришлось напрячься и закричать, от чего голова вспыхнула болью: – Что ты делаешь?! – она указала вверх, на самый очевидный выход.

– Мы не бессмертные! – огрызнулся мужчина, но тут же добавил спокойнее: – Те, кто в лесу, увидят тебя на повозке сверху! И смогут ударить прицельно!

А ведь точно… От ощущения, что она на самом деле заперта в этом тесном пространстве, как в гробу, заледенело нутро.

– Надо выбраться и бежать в лес! – продолжал мужчина. – Может, там нас и ждут в засаде, но здесь точно раскатают в лепëшку! Кажется, твой колдун щит не удержал!

Авила обнаружила, что у неë трясутся руки. Из ладоней торчали занозы, она это видела, но почему-то не ощущала.

Снаружи, сквозь шум и треск, пробился приближающийся стук копыт.

– Авила! Авила, где ты?!

Она едва узнала Гримвальда.

– Я здесь! – крикнула в ответ.

Голос позорно сорвался.

Вверху, над окошком, вспыхнул алый свет. В воздухе плавно разворачивалась вуаль заклинания. Что-то снова садануло в несчастную карету. Купол вспыхнул, но выдержал, лишь земля вздрогнула, и где-то заржала испуганная лошадь. Авила с ужасом вспомнила об Аране. Конь где-то а обозе – жив ли ещë, не покалечен?..

– Давай сюда, девочка!

Она замерла. Не сразу сообразила, чего хочет Гримвальд, и что тот развернул защиту специально, чтобы можно было выбраться через окно кареты. А когда поняла, чуть не расплакалась. Поднявшись на враз ослабевших ногах, Авила высунула голову в окошко, вцепилась в края рамы, попыталась на них опереться… Гримвальд потянулся, чтобы помочь. Под руками что-то захрустело и стало разваливаться. Мелкие обломки посыпались вниз, откуда тут же послышалась забористая брань. Она в панике ощупывала всë вокруг, но дверца и весь борт почти раскрошились от удара, опрокинувшего повозку, и вес тела выдержать уже не могли.

– Ну, давай же, милая!

Кажется, их увидели со стороны леса. В вуаль врезалось что-то ослепительное, полыхнуло, обдавая жаром. И тут же снизу что-то с силой вцепилось ей в колени, обхватило, приподнимая от земли. Она хотела заорать, но от ужаса голос пропал начисто. Попыталась глянуть под ноги, но рука опять чуть не сорвалась. Длинная щепка воткнулась в запястье.

– Лезь! – крикнули снизу.

Она задëргала ногами, чувствуя как переступает по чему-то живому… кому-то. Понятное дело, кто это был. Но не успела она осознать эту мысль, крепкая рука Гримвальда схватила за шиворот и дëрнула. С внезапно прорезавшимся отчаянным криком Авила проехалась боком по рассыпающемуся борту повозки. Мгновение падения, от которого внутренности сжались тугим узлом… лука седла больно саданула в бок. И тут же еë подбросило, и снова удар, ещë раз, ещë…

– Госпожа!.. – донесся издалека отчаянный девичий крик.

Она ощутила, как съезжает, падает, и завопила уже во весь голос, ничего не соображая и пытаясь ухватиться руками. Чья-то ладонь… это Гримвальд, осознала она… дëрнула еë за пояс и удержала поперëк седла.

Позади очередной заряд магии врезался в повозку с чудовищным грохотом, кузов лопнул, полетели обломки.

А скакун уже нëсся прочь во всю прыть.

Вывернув голову до боли в шее, Авила успела увидеть сквозь вуаль удаляющуюся повозку. То, что от неë еще оставалось. А потом эту картину заслонила опрокинутая набок телега, перед которой на дороге валялась убитая, какая-то странно сплюснутая лошадь, а чуть поодаль и возница. Авила остранëнно заметила, что его ноги лежали чуть в стороне, отдельно. Мелькнул бегущий воин, ещë один нырнул за перевëрнутую телегу, присел, перезаряжая арбалет…

Воспринимать мир, болтаясь поперëк седла вверх тормашками, с раскалывающейся головой, оказалось мучительно сложно. Собственная коса, почти распустившаяся, то и дело хлестала по лицу. Твëрдая лука седла била в бок.

Вот ещë тело воина, вот взрытая земля, по которой растекается тëмное красное пятно… Звон мечей раздался совсем рядом, и тут же отдалился, остался позади.

На то, чтобы понять, что она видит, что вокруг происходит, что творится с ней самой, Авиле понадобились долгие мгновения. Это было словно не с ней. Страшный сон, мерзкое видение…

Вновь раздался треск, и алым вспыхнуло заклинание, защитившее коня от страшного удара. Загорелись багровым руны на светлой шкуре. У самого лица просвистел арбалетный болт, ударился в невидимую преграду и отскочил. Следом ещë десяток, почти одновременно.

– Колдун бежит!

– Держите колдуна!

И яростный боевой вопль ворвался в больную голову, отзываясь в теле дрожью ужаса.

“Бежит”.

Авила уцепилась за это слово, мысленно повторила его, не понимая смысла. Что-то ускользало, что-то важное…

Она вздрогнула, рванулась, вновь потеряла равновесие и едва не полетела головой вниз.

– Гримвальд!..

Кое-как обернувшись, увидела, как место побоища исчезает за поворотом дороги.

– Гримвальд, что ты делаешь!..

Из зарослей вырвался всадник. Низко пригнувшись в седле, он нëсся за беглецами во весь опор. За ним последовал второй, а потом и третий… и ещë… Да сколько же их! Один из всадников вырвался вперёд. Болтаясь вверх тормашками, Авила не могла рассмотреть почти ничего, только серую одежду и такой же серый шарф, закрывающий нижнюю половину лица. Воин выхватил из-за спины лук, зарядил его на скаку единым, неуловимо быстрым движением. Мелькнула пущенная стрела, вонзилась в вуаль, и раздался громкий хлопок – колдовство рассыпалось искрами.

И в то же мгновение силуэты деревьев смазались, превратившись в наступающих сумерках в бесформенную массу. Колдовская тропа несла беглецов прочь.