Невольник белой ведьмы

39.1. Дорожная

“Я жива”, – сказала она себе, но верилось поначалу едва ли. Это что же, теперь и поспать как следует не выйдет?.. Скорее бы вернуться… Уже и предстоящий разговор с матерью не казался чем-то ужасным. По крайней мере, она его точно переживëт. А эти проклятые сны…

Назойливый скрип ввинчивался в уши, и голова раскалывалась от боли. Авила поморщилась, стараясь устроиться поудобнее, но тут же распахнула глаза и выпрямилась. Груда подушек посыпалась из-под спины, плащ, которым она была укрыта, съехал вниз.

Повозка гремела и качалась на ухабах дороги. Сквозь окошко, прикрытое занавеской, проникало немного света, в котором можно было различить нутро дорожной кареты. Стены и скамьи были обиты узорной тканью, каждый цветочек, каждая веточка которой болезненно впечатались Авиле в память еще на пути из столицы. Она ненавидела эту дребезжащую, богато отделанную скотовозку всей душой. И всей отбитой спиной и задницей тоже. Благо, сейчас дорога была на удивление ровной.

Авила потянулась отодвинуть занавеску. Снаружи мелькали ветви деревьев. Небо было ясным, но день явно клонился к вечеру.

– Не беспокойтесь, госпожа! – засуетилась в тесноте и полумраке служанка, подхватив плащ и пытаясь упихать проклятые подушки как было.

Авила выругалась, сбросила с себя плащ и отпихнула приставучую девку.

Вновь посмотрела на мужчину рядом. Это на его плечо она навалилась во сне, поцарапав щеку о грубую ткань рубахи, а он и не возражал, потому что ещë крепко спал, запрокинув голову на спинку скамьи. На бледном лице застыло угрюмое выражение, между сдвинутыми бровями пролегла морщинка, и в тусклом свете, сочащемся из-под занавески, тени состарили его словно на десяток лет.

– Орвин, – позвала Авила.

Он нахмурился сильнее, только не проснулся.

Поджав губы, она поëрзала среди подушек, будто бы невзначай задев локтем его локоть. Мужчина вздрогнул. Сжал кулаки, звякнув цепью. Авила поморщилась – она пыталась сказать Гримвальду, что это лишнее, но слушать он еë не стал. Колдун лишь сказал, что-то вроде “псу следует всегда напоминать его место”, и разговор был окончен, даже толком не начавшись. Пленник на удивление спокойно перенëс неприятную сцену, когда стражники надевали на него оковы. Сцепили запястья спереди и пристегнули к цепи, обëрнутой вокруг пояса. Шевелить руками он мог, но не слишком рьяно, и это явно не добавило ему доброго расположения духа. Впрочем, и огрызаться, как раньше, он уже не спешил, и Авила с усмешкой подумала, что это была удивительно действенная стратегия общения – сначала доставить побольше проблем своим дурным характером, чтобы потом и суровое неуютное молчание воспринималось, как величайшая милость самой Богини.

“Псина пытается приучить к своей скотской натуре. Смотри, не поставишь на место, и станет помыкать тобой, будто это ты его вещь”, – шепнул внутренний голос. Настроение испортилось.

Мужчина поднял голову и посмотрел на неë всë тем же, ничего не выражающим взглядом.

– Как ты? – поинтересовалась она резче, чем собиралась.

– Восхитительно, – ответил он хрипло, будто ворона каркнула. – Как никогда. Прекрасно. Госпожа.

И закашлялся, нелепо дëрнув руками.

Авила лишь усмехнулась – никакого приличествующего почтения. Хотя, стоило ли ожидать иного. Развалившись, она перекинула ногу через его колено. Он покосился недобро, но промолчал.

– Я рада, что тебе лучше. Хочешь пить?

– Нет.

Голос звучал напряжëнно.

– Значит, в этот раз нам ничто не помешает, не так ли?

Она подвинулась ближе, развернулась, пристроив и вторую ногу рядом с первой. Задумчиво покачала ступнями в воздухе, примеряясь, как бы половчее пересесть ему на колено задом.

Покосилась на служанку. В руках девка сжимала плащ. Посеревшее от времени и пыли полотно, тускло поблëскивающая пряжка… Не вышло отвлечься. Игривое настроение развеялось без следа.

– Мне нужно задать тебе вопрос, Орвин. Ответ должен быть честным.

– Я тебе не лгал ни разу, – наконец сказал мужчина.

– Тем лучше, – не смутилась Авила и протянула руку, указывая на испуганно сжавшуюся служанку. – Скажи-ка, чей это плащ?

Очередной суровый взгляд исподлобья. На неë, на предмет беседы, снова на неë. Выглядело забавно.

– Мне следует ответить, что теперь он твой… госпожа? У невольников ведь не бывает своих вещей?

Авила натянуто улыбнулась.

– Мне нравится ход твоих мыслей. Но вопрос был не в этом. Кто владелец сей вещи? Только ты? Что в таком случае означает буква “Б” на пряжке? “Блудник”, “бестолочь”, “баран упрямый’?

Повисло недолгое молчание.

– Зачем тебе это знать?

Вроде и не случилось ничего, просто беседа, а Авила уже почувствовала подступающую злость. Уже знакомую, почти родную.

– Отвечай, – приказала она.

– Это имя. Отец Бертар, мой наставник. Пряжку в благодарность сделал кузнец, чью дочь он когда-то спас... Плащ принадлежал отцу Бертару, он отдал его мне, когда провожал в дорогу.

Выражение лица у мужчины стало особенно мрачным и задумчивым. Наверное, соображал, что вообще забыл в приграничье, и не стоило ли остаться под крылышком у наставника навсегда. Изумительный, кстати, он ему отвесил подарок – лохмотья с чужого плеча!

– И что это за человек?

– Добрый и милосердный. Посвятил всего себя служению Пламенеющему. Он мне как отец. Или какого ещë ответа ты ждëшь?

Искреннее уважение в его голосе звучало омерзительно после того, что довелось увидеть во сне.

– Ты сам говорил, что твой отец был колдуном. Но называешь отцом того, кто убивает твоих же кровных сородичей.

Вот тут от смирения и следа не осталось.

– Мы не сородичи, – заявил он. – Видела бы своë лицо, когда узнала, что моя мама была из простых. Такие для вас не люди, а грязь под ногами. И не чистокровным, вроде тебя, упрекать меня, что я люблю людей по деяниям их, а не по происхождению.

Авила почувствовала звенящее внутреннее напряжение, от которого на мгновение потемнело в глазах. Села ровно, спустив ноги на пол.

– Не надо так со мной разговаривать, – прошипела она сквозь зубы, и кулаки сжались сами собой. – Ты не имеешь никакого права!.. Пытаться попрекать меня тем, что мой род избран Богиней, и мы следуем законам еë!

Мужчина даже рот открыл, явно собираясь ответить, но лишь издал невнятный звук и резко выдохнул.

– Прости… госпожа.

В голосе, конечно, никакого раскаяния не ощущалось. Да и Авила облегчения не испытала – злость ещë требовала выхода.

– У меня было видение, – сказала она. – Я видела человека в этом проклятом плаще. Он явился к парню, которого обвиняли в краже какого-то перстня, назвал его колдуном, просто потому, что у него были рыжие волосы, пытал и сжëг живьëм. Это по-твоему, тоже добро и милосердие, да?

На усмехнулась, увидев, как меняется лицо мужчины. От каменной неподвижности и следа не осталось, и она вдоволь смогла насладиться его потрясëнным выражением.

– Что такое? – спросила весело. – Это только кажется, или ты впрямь знаешь, о чëм я?

Он молчал.

– Ты же мне не лгал, Орвин, – напомнила она. – Давай, не отказывайся от принципов, говори правду и сейчас. Поклянëшься, что твой наставник никогда не обвинял в колдовстве людей, про которых понимал, что они в этом невиновны?

Она почему-то думала, что он, вероятно, может и поклясться. Мало ли, не всë знает… Но мужчина молчал, сурово сдвинув брови.

Когда пауза затянулась, он произнëс:

– Всë сложнее, чем тебе видится.

_____________________________________________

Дорогие читатели, у меня небольшое объявление)