Невольник белой ведьмы

32.2. Переговоры

– Я не… – начала Авила.

Запнулась, так и не сказав “не могу”. Признаться опасному пленнику в том, что почти не можешь его контролировать – это было бы очень глупо в еë положении.

– … не хочу использовать этот артефакт против тебя, Орвин. Было огромной ошибкой то, что случилось ночью. Я… – произнести это оказалось трудно, – сглупила. Думала, что с тобой будут хорошо обращаться.

Мужчина приподнял бровь, изображая удивление.

– А вышло очень, очень плохо. Я могу поклясться чем угодно, что хочу тебе только добра, и впредь буду защищать.

Предложение показалось ей довольно щедрым, вот только мужчина не стал выглядеть менее враждебно.

– Надо же, – он криво усмехнулся. – Нет, не нужно разбрасываться словами.

Она тяжело вздохнула.

– Нам всë же нужно обсудить твоë положение.

Он упрямо пялился в потолок, и это здорово сбивало с толку.

– Орвин! Посмотри на меня!

Он не шелохнулся. Авила передвинулась поближе, села над ним, обхватила лицо, заставляя повернуть голову.

– Не хочу, чтобы мы были врагами. Ты нравишься мне. Я не буду причинять тебе вред, просто не смогу. И никому другому этого больше не позволю. Если не хочешь клятв – просто обещаю. Я сдержу слово.

В голове это звучало лучше, чем вслух. Авила едва не поморщилась – до чего еë довëл этот глупый человек!

– Как трогательно, – пробормотал он. – Может, ещë дружбу предложить желаешь?

– Дружба – слишком зыбкое понятие, – она постаралась улыбнуться потеплее. – Я дам тебе кое-что получше – покровительство и защиту моего рода.

По его кислой физиономии можно было подумать, что она предложила ему пинок под зад.

– К чему упрямиться? – добавила Авила, чувствуя, как уже привычное раздражение берëт над ней верх. – Ты и так принадлежишь теперь мне. И в Фаррадию никогда не вернëшься.

“Да и вряд ли мятежная провинция останется на карте к весне”.

– Нужно жить дальше. Ты молодой, красивый, сильный мужчина.

Она бережно погладила его лицо, очертила кончиками пальцев линию скул, склонилась ниже. Вид у пленника был совсем усталым, но он всë так же хмурился, пристально глядя ей в глаза. Уголки рта поползли вверх, верхняя губа поднялась, обнажая зубы. На улыбку не походило, да и Авила уже знала, что ничего хорошего это выражение не сулит. И всë же… она поймала себя на том, что просто смотрит в лицо мужчине.

– Щедрое предложение, – заключил он хрипло, сглотнул и облизал сухие губы. – А если откажусь? К жертвеннику отправишь пораньше? Я предпочитаю короткий путь.

Эти строгие черты, эти глаза, казавшиеся темными из-за ненормально расширившихся зрачков, они словно вводили еë в странный транс – хотелось смотреть в них дольше, дольше… Он пошевелил руками, подцепил пальцами железный браслет на забинтованном запястье, но, конечно, стащить его он бы не смог. Широкая грудь часто вздымалась, выдавая волнение. Авила поймала себя на желании подвинуться ближе, прижаться, оседлать бëдра… Мысль откликнулась зарождающимся теплом внизу живота.

– Нет, – выдохнула Авила. – Не откажешься.

Она узнала это лихое чувство, жаром разливающееся внутри, и не стала противиться.

“Ну всë, хватит с меня!”

Авила наклонилась, прижалась губами к его плотно сжатым губам. Провела языком…

Мужчина замер, словно не мог поверить в происходящее. И тут же отчаянно мотнул головой, дëрнулся всем телом, зазвенев цепями.

Авила отстранилась. Улыбнулась, глядя в горящие яростью глаза, и потянула с него покрывало. Да, это даже хорошо, что он не собирается угождать из страха, ей и не нужно, чтобы он боялся. Это было бы отвратительно. Но сейчас – совсем другое дело.

– Не откажешься, потому что это не предложение, Орвин. Я понимаю, что ты слишком гордый, чтобы сделать такой выбор. Значит, придëтся выбрать за тебя.

– Ты… – выдохнул он, и сложно было понять, чего в голосе было больше – изумления или гнева.

– Я! – радостно подтвердила Авила. Можешь не благодарить за всë, что я для тебя вообще-то сделала!

Лицо мужчины исказилось, он рванулся, явно не заботясь об израненных руках. Пришлось снова навалиться, за плечи вжимая его в перину, но этого оказалось недостаточно, чтобы обездвижить. Даже наоборот, стоило попытаться прижать – и мужчина лишь стиснул зубы и яростнее задëргался в оковах, будто правда мог порвать цепи.

“Ошейник! Покажи ему силу!”

Сплетëнный из магии поводок ощущался на удивление ясно, без всяких усилий. Можно было дëрнуть, как она однажды уже сделала, пусть и случайно…

Авила опустила взгляд, посмотрела в раскрасневшееся лицо пленника… И отстранилась, разжала хватку. Убрала руки. Было в этом отчаянном и бесполезном сопротивлении что-то странное, неприятно напоминавшее ей недавний кошмарный сон про беспомощного парня.

Мужчина, конечно, держался достойно, но слишком хорошо было заметно, что ему нелегко пришлось. И пускай в сладких мечтах и фантазиях ее идеальный любовник был таким же упрямым и несгибаемым, чтобы его пришлось соблазнять и сладко укрощать, но никогда она не хотела бы, чтобы тот, с которым она желала слиться, был полумертв от издевательств и страдал от боли. Возможно, леди Белория любила такое. Но понять этого Авила не могла.

“Хочешь, я тебе покажу?..”

Нет, хватит!

Стоило отодвинуться, и мужчина замер. Он тяжело дышал и выглядел до забавного удивлëнным.

– У тебя никогда раньше не было женщины?

Вопрос вырвался будто бы сам, и Авила поздно поняла, что сейчас он взбесится опять. Но мужчина лишь уставился на неë и неожиданно хрипло усмехнулся, скорчил презрительную гримасу, которая вряд ли способна была задеть – в исполнении полуобнаженного, скованного по рукам и ногам пленника.

– Как-то раз одна ведьма задала мне такой же вопрос, когда лезла в штаны, – сказал он.

Это было неожиданно. Авила почувствовала, как брови поползли вверх.

– Спросишь, что с ней в итоге стало? – ухмыльнулся мужчина.

Авила вздëрнула подбородок, выпрямила спину.

– Нет, не спрошу! Ваш дикарский бог сделал вас жалкими рабами, отвергшими Природу и дары Еë. Вы называете священный дар Богине, великое таинство служения высшим силам – грязью и мерзостью, порицаете, гоните, уничтожаете тех, кто осмелится возразить. Конечно, ничем хорошим это закончиться не могло!

Мужчина оскалился в жутковатой улыбке.

– Шлюшье ремесло! Лишь обëрнутое красивыми словами…

Это было оскорбление Богини-Матери, причëм намеренное. Хуже он уже ничего сказать бы не смог, потому что просто некуда хуже.

Слепая ярость плеснула откуда-то изнутри, Авила замахнулась. Время будто замедлило бег, и она успела увидеть злорадное торжество, слишком явно проявившееся на лице мужчины. Рука дрогнула. Кулак, который должен был впечататься в лицо пленника, глухо ткнулся в подушку у его головы. Тот даже не вздрогнул, лишь ухмыльнулся шире.

Авила медленно выдохнула.

– Ты ведь намеренно всë время стараешься меня разозлить!

Это было странное открытие, которое, вопреки логике, не успокоило, а вызвало ещë больше досады.

– Задеваешь то так, то этак… Зачем, Орвин? Нравится, когда тебе делают больно?..

Он смерил ее взглядом.

– Хочу увидеть, как ты выглядишь на самом деле. Без напускной доброты и наигранного милосердия. Видишь ли, ты выбрала неподходящего человека для этого лицедейства, так что можешь не тратить на это время и силы. Я знаю, чего стоят ваши слова, ваша привязанность, и что будет в итоге, и ещë раз не куплюсь. Переходи сразу к последнему акту!

– Ещë раз?..

Но мужчина уже понял, что сказал лишнее. Выругался и отвернулся.

Авила взяла его за подбородок, с силой повернула голову.