На кухне холодно. Сквозняк или открытая форточка. Кажется, весь дом продуло.Только что я ощущала себя хоть немного, но нужной, и ждала любого доброго слова, на которое был способен Владимир. Не услышала. Он наелся салатов в рассыпчатом тесте, а я с ненавистью смотрела на еду. Хотелось швырнуть в него все, что я готовила не меньше двух часов. Чтобы колбаса, сыр, майонез, и ломтики апельсинов оказались на его белоснежной рубашке, а на голове – взбитые сливки. Чтобы ему стало хоть вполовину так же неприятно, как и мне.Нет, не станет. Такие, как он, не чувствуют ни боли, ни вины.У них ни души, ни совести.Я семь лет прожила с бездушным человеком.Горло сдавливает горький спазм.Отворачиваюсь от изменщика, опускаю голову, стараясь не рыдать или хотя бы, чтобы длинные светлые волосы закрыли мое лицо, если потекут слезы. Спрашиваю глухим, чужим голосом:- Кто она?- Ты ее не знаешь, - следует ледяной, черствый, бесчеловечный ответ.Не выдержав, в ярости бью по столу кулаком. Тонкое стекло и фарфор дребезжат, словно сейчас вся посуда может свалиться на пол.- Успокойся, - выдыхает он.- Кто она?! – визжу.Никогда раньше не опускалась до такого состояния. Похоже, я сейчас не в себе, но мне не хочется ничего с этим делать. Сжимаю кулаки и бессильно думаю, что заслужила возможность отомстить. По щекам медленно ползут капли слез, а потом срываются и разбиваются об пол. В висках грохочет кровь от перевозбуждения. Понимаю, что способна сейчас на разные глупости, но не могу себе позволить напасть на мужа или разбудить сына.- Вознесенский… Если не скажешь, я все равно узнаю! – грозно рычу, но в итоге раздается жалкий скулеж.Муж смотрит на меня устало и с жалостью.- И зачем тебе ее имя?Не отвечаю, потому что не знаю единственно правильного ответа. Ни один из них не приведет ни к чему хорошему. Факт остается фактом – мне изменили. Меня подло предали. Знанием имени, фамилии, возраста и места работы разлучницы ничего не решить и не улучшить.А мне нужно сохранить холодную голову и спокойствие. Хотя бы попытаться…- Ладно, Вознесенский, - тянусь за мятным шоколадом в вазочке.Опускаю в рот маленькую дольку, ем, чувствуя мягкий приятный вкус. Мята дарит спокойствие, шоколад запускает эндорфины. Надеюсь, мне это как-то поможет.- Ладно… - повторяю. – Давай по фактам. Почему тебе не нужен развод?Внимательно смотрю в светло-голубые глаза человека, которого еще недавно искренне любила всем сердцем, мечтая родить ему еще одного ребенка. Не вижу ничего, кроме грусти, боли, стыда. Ничего, пусть потерпит. Мне сейчас еще хуже.- Это долгая история, - сухо говорит мужчина и опускает взгляд. – Ты не поймешь.Горько усмехаюсь. Поднимаю бутылку, собираясь наполнить полный бокал, потом передумываю и красное вино из горлышка, как пиво в подъезде. А что? Мне терять нечего, я сейчас готова на что угодно.- Куда уж мне понять твои великолепные мотивы…- Рита.- Отстань.Забираю бутылку и ухожу в спальню. Слышу, как он сначала резво вскакивает, а потом… передумывает. Садится обратно. Ножки табурета скрипят под его весом. Может, оно и к лучшему. Не знаю, на что сейчас надеяться и рассчитывать, но пытаюсь хотя бы держать себя в руках и не вернуться на кухню с истерикой.Прохожу мимо детской. Не удерживаюсь и заглядываю в приоткрытую дверь. Сын крепко спит, и его не будит даже лунный свет, льющийся из окна. Облегченно вздыхаю. Я бы даже улыбнулась, если бы не было так больно и горько на душе.В спальне так же холодно, как и в гостиной. Ставлю бутылку на стол и спешу закрыть окно, но зимний морозный воздух уже успевает остудить разгоряченную голову. Я больше не хочу напиваться. У Олежки и без того отец предал семью, еще не хватало матери-алкоголички… Вздыхаю, бросаю быстрый взгляд на лежавшие на тумбочке сигареты. Ну их-то можно…Вытряхиваю из пачки последнюю сигарету, щелкаю зажигалкой, затягиваюсь. Горький дым наполняет легкие и комнату. Как давно я не курила? Как долго все было хорошо? Если так вспомнить, мы с Володей никогда не ссорились, потому что он очень спокойный, да и я не взрывная.Тогда, в прошлой жизни, до измены, я изредка думала, что для масштабной ссоры нам потребуется просто огромнейший повод. И он таки наступил.Давлюсь дымом. Кашляю.Интересно, что Владимир делает на кухне?Хотя нет, без разницы. Важнее то, что делать мне.Внутри мутной грязью опять поднимается злость. Мало того, что он изменил, так еще чего-то темнит, недоговаривает! А я совсем не знаю, что в такой ситуации делать. Покидать квартиру вместе с сыном, среди зимней ночи, и идти в собственную, оставшуюся от родителей? Там квартиранты. Бежать к сестре? У нее муж и дочка, они не обрадуются. Остаться здесь и попробовать разобраться в случившемся?Потираю виски, мучаюсь от тщетных попыток что-то придумать.Слышу в коридоре приглушенные шаги. Судя по тихому звуку, Владимир успел переобуться. Гад такой!Дверь медленно открывается с негромким скрипом. Как в фильме ужасов.- Рита…Замираю. Понимаю, что стою спиной к муженьку и не могу с размаху огреть его пощечиной. А резко развернуться для этой цели не смогу. Я же не Джеки Чан. Сжимаю кулаки, острые ногти впиваются в ладони.- Володя…Мы оба молчим. Ни у одного не хватает смелости и выдержки сказать хоть что-то еще.- Можем поговорить? – шепчет он.- Уходи! – выдыхаю я.Поговорили.
