Книги
Тихонько, на цыпочках, я просочилась в дом. Осторожно заперла за собой входную дверь и медленно прокралась на второй этаж. Сердце колотилось в груди, отдаваясь удушающим эхом в горле. Дверь в спальню была приоткрыта. Тонкой линией по полу из неё разливался солнечный свет. Я схватилась обеими руками за ручку и потянула на себя, ещё не понимая, что изнутри доносилось безмятежное сопение.
Мия дрыхла в обнимку со скрученным валиком одеялом, закинув на него одну ногу. В комнате стоял затхлый воздух, и я не побоялась раздвинуть створку окна, впуская с улицы свежий.
С постели донёсся неразборчивый возглас. Затем Мия заворочалась, разомкнула сонные глаза и вопросительно уставилась на меня. Перевела взгляд на валик и испуганно завизжала, отстраняясь от него.
— Эй! Ты чего? — пришлось прикрикнуть на подругу.
Протерев глаза кулачками, Мия, наконец, поняла, что рядом с ней обычное скатанное одеяло.
— Это ты зачем мне подложила? — обиженно выдала подруга.
— Я?
— А кто?
— Сама его обнимала и тискала.
— Это не ты со мной спала?
Я отрицательно мотнула головой и рассмеялась. Немного погодя, сначала тихонько и смущённо, а потом и во весь голос, ко мне присоединилась Мия. Я не сказала ей, что ночевала у брата. Зато подружка перегрузила меня рассказами о том, как замечательно провела ночь в «Северном Ветре» и как жаль, что я ушла так рано.
Позже мы готовились к празднику, выбирая наряды для дней обычных, если их можно так назвать, и для особых. Последних насчитывалось три, они, скорее, были особыми ночами, но веселье начинались после обеда, а заканчивались к утру.
Первый называется Цукитте. В этот день отдают дань прошлому году. Мэо считают, что раз в их родных краях сходят снега, а день удлиняется, значит, уходит и тьма, давая дорогу светлому добру и Яри. Они готовят много мясных блюд, ведь тёмная Ёми питается жизненной силой, а значит и задобрить её можно через блюда из всякой живности. Ведь наевшись тьма обязательно отступит, так? Ранним утром же выпускают в небо жёлтых птиц, дабы разнесли они весть о приходе тепла и победе дня над ночью.
Для Цукитте мы подобрали белые наряды с жёлтыми украшениями. Цукитте наступал уже на первый день праздника, собственно, с него Харутте и начинался.
Второй важный день — Ханитте. Он объединяет в себе окончание первой недели и начало второй. Это день любви и нежности, праздник девочек и девушек, ещё не вышедших замуж и не обзавёдшихся женихами. Говоря проще, наш день! Улицы украшают нежными цветами. Девушка может пригласить на свидание всякого мужчину по собственному усмотрению. Для этого достаточно повязать на него розовую ленту. Конечно, он может и побрыкаться, но напрямую отказывать нельзя.
Мы выбрали платья нежных розовых цветов для Ханитте. Лиф моего состоял из ажурных цветов, а юбка из лёгкой полупрозрачной ткани струилась до пола.
И, наконец, последнее важное событие Харутте приходится на последнюю, завершающую ночь. Так и называется: Харутте, что на языке Саада означает «Праздник весны». В этот день считается, зима окончательно ушла. Готовятся только лёгкие овощные и фруктовые блюда. Мэо и тенери разжигают костры, плетут венки из первых весенних цветов.
Раньше именно в Харутте скрывались за масками. Это был тот самый день, когда все равны. Всего пятьдесят лет назад владыка Саада переиначил праздник, чтобы его народ обе недели ходил под масками и общался друг с другом на равных, невзирая на статус в обществе.
Так зародился обычай отдельного ночного гуляния у тенери. Там бывают и мэо, но только приглашённые кем-то из них. Говорят, развлекаются в эту ночь и ведьмы.
Я не знала, чем они там занимались, но заинтересовалась.
Мия грустно вздохнула, она сказала, что тоже не слышала о том, как проходит последняя ночь. Поэтому наряды мы подбирали под обычные, вечерние гуляния. Выбрали парные платья с короткими пышными юбками. Моё красное и расшито серыми нитями, у Мии — наоборот.
Когда мы закончили с примерками и подборами, развесили всё в гардеробе по порядку, я не чувствовала ни ног, ни рук. Голова словно разбухла, а Мия, ничего, всё щебетала и мечтала о романтической встрече с чудесным юношей.
Я и сама уже думала, было бы здорово познакомиться с кем-нибудь на празднике! Доказать отцу, что у меня уже есть возлюбленный, и избежать брак по договорëнности. Нет, уходить к кому-то как гарантия долгосрочной сделки, совсем неприятная участь!
Может, и правда, стоило познакомиться с магом и закрутить с ним роман?
— Разумеется стоит! — поддержала Мия, чем ввела меня в ступор.
— Я, что, опять?
— Вслух, Лели, вслух.
До празднования Харутте оставался день. Не знаю почему, но я решила потратить его на чтение отцовской переписки. Вернее, только еë половины. У меня были письма потенциального мужа, но не отца. Лишь несколько черновиков случайно затесались в стопку.
Если они оказались у меня, значит, отправили что-то другое.
Семья фом Эллерт издавна славилась целительскими снадобьями, однако, мы и яды создавали. И чем больше я читала отцовскую переписку, тем лучше понимала, сделку заключили на поставку ядов и их противоядий. Вернее, ещë не заключили. Отец только планировал вместе с неизвестным мне магом наладить поставки в Саад.
Я злилась на неизвестного мужчину за то, что тот не подписался нормально ни единого раза. Как так можно? Понятно, что на конверте стояла печать его семьи, но и в письме можно хоть именем обмолвиться. Нет, он только ставил двойную «Р». Причëм вторая буква пряталась под первой, словно тень.
Из его писем я понимала, что он жаждет сделки не меньше отца, но условия мужчина ставил умопомрачительные. То запрещал сделок с кем-либо кроме него самого, то требовал полного контроля над созданием ядов. И так от одного наглого заявления к другому. В одном из писем вдруг спросил: «Твоя дочь, какая она?». И сразу следом: «Возможно и соглашусь». Меня аж передëрнуло от прочитанного. Слишком прямо и неприкрыто. Я почувствовала себя зверьком на ярмарке.
И, конечно, большая часть отцовских черновиков оказалась посвящена моему описанию. Самое короткое звучало совсем не мило:
«Олейна (Олли) фом Эллерт, дата рождения: 17.02.1487. Место рождения: полуостров Камней, город Лодд. Внешность: серые глаза и каштановые волосы. Рост средний. Обучена грамоте и основам этикета.»
Вот это досье! Обучена я, значит, грамоте.
Скомкав бумагу, я выбросила её в ведёрко под письменным столом.
— Да уж, — сказала Мия, — если бы я тебя описывала, то это звучало совсем не так сухо. Например: тихий омут, который лучше не трогать. Ведь тебя с детства учили, как держаться в обществе. Плюс ты из клана Ворона, а это значит, что за себя постоять сможешь. В твоём роду все сильные маги, хотя и люди. Ой, прости, Лели! Я забыла, что ты не способна к магии. Зато ты хорошая подруга. В досье стоит дописать, что немного знаешь саадский язык. Ну и, конечно, я бы добавила, что ты и стройная, и плоская.
— Ну тебя!
— И обидчивая. Хотя, довольно тихая. Что будем делать? И что это за груда?
— Давно ты здесь? — до меня только дошло, краткое описание читала вместе с подругой.
— Только зашла. Чай принесла, а ты не реагируешь, вот я и подошла, — она развела руками. — Это те самые письма?
— Те, — кивнула я и закусила нижнюю губу, размышляя.
