Солнце краденое

38. Canis lupus familiaris

Услышь Макар за дверьми биостанции вопли жестоких убийств или рев многолюдных трибун, он и то бы так не удивился.

Наверное.

Лай земной тривиальной собаки? Громкий, басистый, раскатистый лай.

— Бов! Бов! Бов! — казалось, стены корабельного коридора вздрагивали в унисон этим немыслимым звукам.

— Я не очень разбираюсь в домашних животных Земли, — извиняясь сказал ему друг, поворачивая кольцо затвора двери биостанции, — но Игорек мне вчера рассказал, что у них это такое приветствие?

— Откуда? — севшим голосом просипел капитан.

Вот только собак ему тут не хватало, конечно!

— Так ядроид же докладывал. Canis lupus familiaris, самец.

— Шервова ягодица, — обреченно вздохнул Мак. — Еще и кобель. Тот самый, что не поддавался логическому анализу? — Аверин собак очень любил. В его далёком детстве, у родителей в доме они всегда жили. Но эти мохнатые, верные звери остались где-то там, за воротами Космической Академии. В другом мире, в параллельной реальности, на Земле. — Прости, я не очень силен в систематике биообъектов. Не до того как-то было.

Дверь начала медленно отодвигаться и сразу послышалось яростное рычание. А вот собачьих зубов Макар не любил совершенно, поскольку знаком с ними был еще с детства.

И потому, стараясь всеми способами удержать свое гордое капитанское достоинство, он, тем не менее, стремительно отступил за широкую спину биолога.

— Он может и не укусить, — утешил его глизеанец. Получилось неубедительно.

Рычание становилось все громче.

— Он очень большой? — нервно спросил капитан фрегата могущественной Империи.

Судя по голосу — размером собачка была лишь немного поменьше теленка. Не очень хотелось ему сейчас сталкиваться нос к носу с этой с этой самой «напастью». Он еще очень молод и в каюте его ожидает красивая и молодая жена...

Огромная толстая лапа нетерпеливо просунулась в стремительно расширяющуюся щель.

Даже плазера нет с собой! Вот глупец, что он делает? Так бы хоть отпугнул...

Между панелями двери просунулся нос.

Сначала блестящая, черная мочка. За ней показалась длинная-длинная-длинная морда, густо покрытая короткой и яркой, цвета красного дерева, шерстью. Аверин мысленно подсчитал и количество, и размеры зубов, в ней помещающихся. Потом, содрогнувшись, прикинул солидный рычаг этой челюсти.

Морда все не заканчивалась... Они затаили дыхание. Наконец, на притихших мужчин очень сердито уставился раскосый и черный глаз. Один. Второй в щель пока еще не помещался.

Рычание все усиливалось.

— Как назовем малыша? — Гесс невинно спросил.

— Кого?! — прохрипел капитан.

В эту секунду дверь натиску рыжей увесистой туши наконец поддалась и прямо перед мужчинами на порог выкатилась... очень крупная, крепкая такса.

Раздраженная, возбужденная, с лысым, без кожи и шерсти хвостом.

— Динозавром, — решил прямо сходу Аверин.

Потом взглядом окинул коротконогую наглую тварь, и добавил: — Нет, лучше Горынычем.

— Так звали кого то… — Гесс снова замялся, — не очень приятного?

Свежеокрещенный пес неторопливо встал на толстые лапы, решительно отряхнулся и с задумчивым видом обнюхивал ноги каменеющего Аверина.

— Персонаж из древних преданий и сказок, — очень Макару хотелось откинуть ударом ноги этого зубастого зверя, но отчего-то мысль о возможности его ненароком обидеть это желание пересилила.

Что делать с большими собаками знал капитан. А это свирепое недоразумение…

— Экземпляр интересный, согласен, — по-своему истолковав замешательство друга прокомментировал Гесс. — Я обнаружил следы генных модификаций, давшие обострение обоняния, физическую силу и зачатки интеллекта.

— Он что, разговаривает? — все ещё замерший неподвижно Макар готов был и в это поверить.

— Я думал, что ты удивишься. Подобные эксперименты в Империи запрещены уже больше века назад. И технологии обывателям недоступны. Совсем.

Пёс вдруг сел, продолжая рассматривать капитана. Потом перевел взгляд на биолога и тяжко вздохнул. Совершенно по-человечески.

— Ну что, Горыныч, — повинуясь скорее странному и совершенно логически необъяснимому порыву, нежели велению разума, Макар рядом присел, осторожно протягивая руку к уху рыжего чудовища. — Добро пожаловать в экипаж корабля. Ставим тебя на довольствие, Гесса назначаю твоим персональным куратором.

Секунду подумав, Горыныч ещё раз вздохнул и повалился на спину, раскинув в стороны свои толстые лапы. Жуткого вида хвост застучал кастаньетами косточек о металлический пол.

— Разговаривать он и не будет, — биолог не стал возражать, — строение ротовой полости не позволяет. А вот понимает нас он наверняка. И я не уверен, что на этом сюрпризы закончатся…

Да уж…

Разумное человечество в свое время далеко зашло в деле модификации домашних животных. Зачатки интеллекта относились к категории самых жестоких экспериментов, ведь животные получали частицу генома самого человека. И… буквально сходили с ума. После историй с массовыми убийствами и проявлениями аномальной жестокости все генетические изменения на животных были запрещены. Только селекция и сохранение искусственно выведенных пород или видов, как элемента культурного наследия человека. А это значило…

Версий было немало. От нахождения сотни лет в бытовом стазисе до влияния самих Сумерек. В которых, как известно, линейного хода времени не было.

— Предлагаю пойти, выпить чай, — прервал затянувшееся молчание Гесс. — Я специально для тебя его вырастил. И кофейные зерна.

— Боув! — рявкнул радостно новый член экипажа “Совы”

— А некоторые есть будут теперь только завтра, — добавил биолог, — и больше не будут кусать нашего доктора, лаять на сообщения Петровича, гонять Ролика по спортзалу и рычать на помощника капитана.

Горыныч сделал морду убедительно-виноватую, но лукавое выражение хитрых темных глаз и энергичный стук облезлым хвостом заставлял усомниться в его чистосердечном раскаянии.

— Сукин ты сын… — пожурил его почти нежно Аверин.

И пёс сразу же согласился.

А потом они весело брили голову капитана, а затем пили чай в уютном кабинете биолога. И Макар даже не стал говорить лучшему другу, что запах черной смородины не характерен для настоящего черного чая. Оставалось надеяться только, что кофе, чей скорый урожай Гесса так искренне радовал, будет тоже иметь земной запах и вкус. Хоть мороженым, хоть шоколадом, главное чтобы знакомым.

Смородина — это здорово. Не бесконечные витаминизированные напитки от Ойле «с полезными минералами и микрофлорой» вид имевшие прямо-таки оскорбляющий воображение капитана, а вкус омерзительный. Нет. Волшебный напиток из дальнего детства. Что-то тянет Аверина на ностальгию, стареет?

— Ты когда собираешься показаться жене? — прервал его размышления друг. — Только ты не подумай, я вовсе тебя не выгоняю, можешь даже тут у меня поселиться.

Макар сделал глоток, переводя взгляд на Горыныча, сидевшего за столом вместе с ними. Пес настойчиво требовал соблюдения прав почти-что-разумных существ и не унимался, пока Гесс не принес ему легкую стальную корабельную табуретку. Потом взял, внезапно запрыгнул на это неустойчивое сооружение и балансируя ловко на нем, очень прочно уселся.

Еды пес не просил, его абсолютно устраивала их непринужденная беседа. Время от времени он в ней даже участвовал. Вот и теперь этот рыжий нахал громко фыркнул, словно выражая свою солидарность с биологом.

— Как думаешь, он насколько разумен? — Макар сделал вид, что не слышал вопроса.

Ему было страшно. Как никогда в жизни, впервые.

— Да уж, поразумнее некоторых...— ехидно ответил биолог. — Тех самых странных землян, что считают свой вид даже хуже скафандра.