Книги
Однако, выгонять меня не спешат. Поднимают раньше петухов. Я просыпаюсь, умываюсь, чищу зубы любезно одолженной мне запасной щеткой и только после слышу первый птичий крик. Солнце занялось далеко на горизонте. Его румяный бок едва-едва выглядывает из-за лесопосадки на востоке.
Голова гудит, ужасно хочется спать. Я сижу за завтраком, ковыряю вилкой в тарелке и в пол уха слушаю рассказы Джонни о своем детстве, гадая, как он умудряется выглядеть таким бодрым. На часах нет и шести, за окном утренний полумрак, и несмотря на то, что легли мы довольно рано, мозг отчаянно не желает включаться. И меня даже не волнует то, что я растрепана и не накрашена. Такой Джонни меня еще не видел. Впрочем, не похоже, что его это хоть как-то напрягает.
Вырос Джонни на этой ферме, а не в материнском доме, несколько лет назад ушедшем с молотка. Его отец – заядлый игрок и впрямь промотал все ее приданое, делая бесконечные ставки на спорт. Чтобы Джонни не мешал из-за этого скандалить, его сплавляли к деду сюда на все каникулы и праздники. В итоге история закончилась разводом. Пока родители спорили, с кем Джонни останется, дед скомпрометировал их обоих и забрал его себе. История печальная, но расстроенным он совсем не выглядит, общается и с матерью, обосновавшейся в Швейцарии, по переписке, и с отцом, живущем здесь. Впрочем, школьное время он так же жил с отцом, хоть и лишенным опеки.
Уиллер средний оказался не просто заядлым игроком, а очень даже расчетливым человеком. Набравшись опыта и заняв солидную суму у мистера Уиллера старшего, он открыл сеть своих букмекерских контор и теперь ставит только у самого себя. Если проигрывает, забирает деньги, как выручку, а если выигрывает, как выигрыш.
- Умно, - говорю я. – А ты играешь на ставках?
- Не, я человек рискованный, но не азартный. Да и спорт меня не особо интересует.
- А фермерское дело?
Джонни пожимает плечами.
- Знаешь, я и там, и там помогаю понемногу.
- И нигде от тебя толку нет, - вворачивает мистер Уиллер старший. – Выбрал бы уже одно дело и занимался им нормально. То туда, то сюда. То работницу мне притащит, кожа да кости. – Он тычет в меня вилкой и грозно хмурится. – Ешь, а то ветер подует, и ищи тебя потом по всем степям.
Аппетита нет. Я так рано вставать не привыкла, как и завтракать, но не спорю. Если хозяин дома требует, надо подчиняться. Запихиваю яичницу в рот и неспешно пережевываю. Яйца пережарены, покрыты жесткой коркой, а бекон не хрустящий. Я, конечно, не повар, но как дочь ресторатора привыкла к хорошей еде. Да и Бетти готовит лучше. Но воспитание не позволяет мне возмущаться. Проглатываю сухие яйца и царапаю ими горло. Запиваю молоком. Вкус странный. Не пастеризованное и не кипяченное. Парное. Толь-только из-под коровы. Теплое до сих пор.
Интересно, кто тут умудрился встать еще раньше, чтобы успеть подоить корову?
Ответ на свой вопрос я получаю сразу после завтрака. Джонни отводит меня к Джоан – местной работнице солидных размеров лет сорока отроду. Несмотря на габариты, она ловко лавирует между коров, пристраивается под выменем и со скоростью конвейера жамкает соски.
- Смотри, - велит она. – Ничего сложного. Все коровы спокойные и привычные. Кроме Лин, но с ней я сама.
В коровнике грязновато. Запах стоит специфический и от застеленного сеном пола, и от самих коров. Я сажусь на табурет, пристраиваю под выменем буренки небольшое ведерко и пытаюсь повторить действия Джоан, но молока в корове нет.
- Да ты посильнее жми, - велит Джоан.
- А ей больно не будет? – беспокоюсь я, представив, что кто-то так меня за грудь дергает.
- Да ты знаешь, с какой силой телята сосут. Все нормально, главное нажимай правильно.
Я киваю и пробую еще раз посильнее, на этот раз выходит. Молоко набирается в ведерко, и Джоан говорит:
- Из всех подружек Джонни ты самая толковая. Обычно все заканчивается криками: «я в этой грязи возиться не буду, тут воняет».
- Так я не в своей одежде, - замечаю я. Джонни любезно выдал мне рабочий комбинезон и ботинки. Если бы не это, одежду Бетти я бы пачкать отказалась. – Да и душ тут есть.
- Есть-то есть, но не в том дело.
- И много тут было его подружек?
- Он вообще любит побесить дам сердца. Много, дорогая. Очень много. Он парень красивый, состоятельный, образованный. На него девки толпами вешаются. Он их сюда, и они от него. Ты, видать, крепко влюбилась, раз согласилась ради него корову подоить.
- Вообще-то, - замечаю я, - я на него не вешалась. Это он за мной бегает. И я не влюбилась, я еще думаю. А корову доить не так уж и сложно.
Словно в подтверждение мои слов, большая рыжая буренка издает протяжное «Му» переступает с ноги на ногу и едва не сбивает ведро с молоком. Я с непривычки взвизгиваю и отпрыгиваю, а Джоан смеется надо мной и говорит:
- Ну-ну.
Доить корову не трудно и вместе с тем адски тяжело. К моменту, когда мы с Джоан проходим всех коров в коровнике, руки у меня начинают отваливаться. Бицепс ноет, как после пятичасовой фитнес тренировки. А от разыгравшейся жары подкашиваются ноги.
- Ты только воду залпом не хлещи, - говорит Джоан, протягивая мне бутылку негазированной минералки, - потихоньку пей, она холодная.
Я киваю, вытираю лоб перепачканной молоком рукой, тихо ругаюсь себе под нос и тру второй раз рукавом. Пью. Вдыхаю горячий воздух прерывистыми глотками и пью еще.
- Все на сегодня? – с надеждой спрашиваю я. – Закончили?
- С коровами закончили, сейчас их пастух на выпас заберет, а вечером еще раз надо будет всех пройти, - говорит Джоан. – А пока яйца у кур собрать надо. Пойдем.
- Отдыхать не будем? – спрашиваю я со слабой надеждой в голосе.
- Время только десять. В двенадцать обед, тогда и отдохнем.
- Поняла, - киваю я и следую за ней, чувствуя спиной чей-то пристальный взгляд. Оборачиваюсь. Мистер Уиллер бдит. Внимательно следит за каждым моим движением, будто думает, что я хочу украсть какую-нибудь из его коров. От этого взгляда мне становится не по себе, и я прибавляю шаг, чтобы поскорее скрыться в курятнике.
Кур в курятнике миллион, а до обеда два часа. Я с сомнением смотрю на Джоан.
- Не успеем до обеда.
- Все успеем, в курятнике нас больше работает. Сейчас девочки с доения коз придут.
- Тут еще и козы есть?
- Тут все есть: коровы, козы, овцы, кони, куры, гуси, индюшки, - говорит Джоан, - это большая ферма и очень прибыльная, с многолетними контрактами с лучшими ресторанами штата. Ты, бедняжка, держись. Хороший куш словишь, если захомутаешь-таки Джонни.
Я только глаза закатываю. Теперь понятно, от чего мистер Уиллер меня не жалует.
- Я не бедняжка, - говорю я. - У моего отца как раз такая сеть лучших ресторанов штата.
- Кому ты рассказываешь, - фыркает Джоан. – Я, может, и доярка всего лишь, но «Дольче» от «Дольки» отличить в состоянии.
