Книги
- Что случилось с твоим народом? – спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
- Да много чего. Если коротко, ОКПиН случился. Ты и сам знать должен. У вас же есть легенды?
- Есть, конечно. Война, большой взрыв, объединение народов. Новая Эра. - Говорю я. – Но серьезно? Если ты здесь, значит твое племя не стало объединяться с ОКПиН. И где все остальные?
- Разве ты не торопишься? – насмешливо тянет она, окидывая меня многозначительным взглядом. – Знаешь, что за той стеной? Если не поспешишь и не спасешь всех прямо сейчас…
- Да хватит! Я уже понял твою точку зрения и обсуждать дальше не намерен! – вспыхиваю я. Она совсем как Жан. До смерти меня запилить готова, только бы не помогать.
На этой мысли я спешу заткнуть свой внутренний монолог. Уж что-что, а помощи от Жана было слишком много, чтобы допускать подобные рассуждения. И к чему это привело?
Сердце защемило. Он все еще неизвестно где. Пропал без вести в морской пучине из-за моих безумных идей. Но ничего, найдется. Все с ним в порядке. И с Бертой тоже.
Я тяжело вздыхаю, а девчонка пожимает плечами и с грустью смотрит вглубь леса.
- Болезни в основном, - говорит она. – Ваш народ принес к нам на остров много разной заразы. Потом война. Мы держали оборону пока Голос Богов был при нас. Но потом его украли, и мы остались беззащитными. Корабли приходили один за другим, стратеги сновали по острову с мечами и револьверами и убивали наших мужчин, воровали женщин и детей. Нас осталось едва ли полсотни, когда они перестали обращать внимание на то, что мы тут есть.
- А куда делись остальные?
Она снова пожимает плечами.
- Ушли за стену. Сдались.
- А ты почему не сдалась?
И опять рассеянное пожатие плечами.
- А ты бы сдался?
На этот раз плечами пожимаю я. Почем мне знать?
- Давно это было? – спрашиваю я.
- Лет десять уже прошло.
- Сколько?! – вскрикиваю я, не сдержавшись. – Хочешь сказать, ты живешь здесь совершенно одна почти всю жизнь?
- Ага, - спокойно, почти безразлично отвечает она.
- Выживаешь среди гигантских тварей совершенно одна?
- Боги – не твари. Сам ты тварь, - фыркает дикарка.
Я не обращаю внимания на оскорбление.
- Сама добываешь пропитание? Достаешь одежду и ночлег себе обустраиваешь?
- Ну, да. А что трудного?
Я присвистываю, и в ответ тут же слышится высокий свист. Издалека, но не настолько, чтобы не испугаться. Я замираю и вглядываюсь в чащу. За высокими густыми деревьями совсем ничего не разглядеть.
- Свистун? – тихо спрашиваю я.
- О, Боги! Как страшно. Смотри, не описайся, - небрежно бросает она и двигается вперед. – На случай, если ты не в курсе, они травоядные. Питаются в основном морской травой, но и листья деревьев иногда пожевывают. Если ты не бамбук, тебе нечего бояться.
- Бам что? – переспрашиваю я.
Она тычет рукой в высокую густую поросль, которую мы только что преодолели, и повторяет:
- Эти растения так называются. Пища Богов.
- Амброзия? – переспрашиваю я, и на миг в моей душе закрадывается надежда, что именно эти деревья выращиваются за стеной, а вовсе не люди пускаются на консервы. Но тогда остров не назывался бы Мясным.
- Я не знаю это слово, - говорит она. – Что оно значит?
И я отвечаю:
- Пища Богов.
Мы пробираемся дальше через лес, продолжая обсуждать историю моего королевства и ее давно почившего племени. Она в подробностях рассказывает, как белые люди впервые высадились в ее краях, как вырыли огромный котлован и принялись устанавливать странный механизм, как выстроили сначала стену от Богов-свистунов, а затем принялись строить город. Как впервые убили свистуна и спровоцировали войну, уничтожившую почти все племя. Как заболел первый ребенок. По описанным симптомам я сделал вывод, что это была обычная ветряная оспа. Дикарка тоже ею болела. На одной щеке я заметил пару старых рытвинок. Видно, расчесала или задела болячку по неосторожности.
Я слушаю ее и мысленно прикидываю, когда этот первый ребенок заболел? Явно не десять лет назад. Чтобы отстроить такие гигантские стены, а потом еще и город и наладить производство, потребуется куда больше времени.
- Раньше нас было много, - рассказывает она так живо, будто все видела своими глазами. – Мы жили в деревне. Строили дома из камня и глины. Устраивали роскошные праздники и охотились в этих лесах. Землю возделывали, разводили скот. А теперь совсем никого не осталась. В деревню нельзя. Пришлось все забросить еще лет пятьдесят назад. Там до сих пор нет-нет да и появляются ваши. Все ищут что-то, будто еще не разгадали наши секреты. Черт морской только и знает, что. А ты знаешь?
- Мне-то почем знать?
- Так ты же из них, - говорит она.
- Я же сказал, форма для маскировки.
- А я и не форму имею в виду. Ты же не местный. Не нашего племени. С севера, да?
Я киваю.
- Это сразу видно по цвету кожи и волос. Бледный, как поганка, - говорит она. – До вашего прихода мы и не знали, что такие люди есть.
- Это сколько лет назад было?
- Около ста лет.
- И откуда же ты знаешь? Если тебе еще даже не четырнадцать?
- А я все помню, - говорит она. – Дар у меня есть. Я помню даже то, что было, когда меня не было, ясно?
Я сразу смекаю, о чем она говорит.
- То есть, у тебя есть божественный дар Пандоры? Пандорцы – это же весь коренной народ островов в этом море, так? Ты наследница королей? Дочь вождя, да? Твой вождь отказался вступать в ОКПиН, но дар у него был, и ты его унаследовала, так ведь?
Внутри, сам не знаю от чего, все загорелось, и я осыпаю ее вопросами с ног до головы. А она смотрит на меня, как на чокнутого.
- Ты голову застудил? Какие еще наследия? Это заслуга моя собственная. Я просто талантливая, вот и все. И вообще, такие, как я, не вождями становятся, а шаманами. Моя бабушка могла предсказывать будущее, вот так вот.
- И чего она предсказала? – обижаюсь я. – Что весь твой народ сгинет от ветрянки?
- Что толпы дураков разобьют голову об эту стену, но пробьется только один. А к худу это или к добру, время покажет. Но ты не беспокойся. Это не про тебя.
- А вдруг про меня? Что ты вообще обо мне знаешь? Я, между прочим, настоящий Бог Пандора Четыре. Я тоже наследник одного из островных племен и обладаю особой силой. Я, может, вообще всемогущий!
- Невозможно, - она скрещивает руки на груди, перехватывает новую подобранную на земле палку в подмышку, и качает головой, - ты бледный, как меловые камни, волосы у тебя светлые и глаза серые, как грозовые тучи. Ты с севера, с большой земли. Однозначно. - Она тычет пальцем в те края, откуда приплыла наша шлюпка. Туда, где был мой родной остров. – Ты – часть того народа, что зовет себя Норной, владыкой и распорядительницей людских судеб.
Ее слова меня здорово задевают. И что, что волосы у меня светлые? Мои родители из семьи Пандоры, это точно. Мне это сказал Эдгар – человек, который лично привез меня на остров К. И, если он знает, значит знает. Да и Себастьян Пандора Двенадцать тоже имел светлую кожу, как и его сестра. И этот придурок, который помог мне собраться в путешествие на М-ноль. Как его там? Пятьдесят Второй.
- Почти четыреста лет прошло, - говорю я, - да все давно перемешались.
- Вообще-то едва ли сто, - поправляет она. – Ничего еще толком не перемешалось. Не настолько, чтобы у островитян начали рождаться бледнолицые дети.
- Это на вашем острове сто лет, а во всем мире четыре сотни, - продолжаю настаивать я. – Не помнишь ты всего. Какая-то недоразвитая у тебя способность.
