Книги
Пятый день в море приносит столько же усталости, сколько когда-то принес мне поход на кладбище. Все тело ноет, во рту сухо. Пресной воды больше нет и от провизии остались две банки бобов да соленые сливы. Голова болит от солнца. Тело чешется от соли и грязи. Жесть! Вот вам и морские приключения. Может, я и не привык к королевскому комфорту, но к регулярному душу и постели определенно успел прикипеть душой за четырнадцать лет островной жизни. Особенно сильно ноет искривленный позвоночник и заглушает, а может попросту сливается с тупой болью в боку. Кажется, еще пару дней в море, и я умру. До смерти хочется поныть, но Жан держится, и, глядя на него, я тоже держусь.
О том, что мы безнадежно опаздываем, я стараюсь не думать. Восьмой быстроходен настолько, насколько медлительны мы. Шансов перехватить их в море нет, они давно оставили всех эвакуированных на острове и отчалили дальше навстречу новым приключениям. Забыли о нас и о тех, кого спасли, чтобы отправить на верную смерть. Придется штурмовать стены. Но ничего, назад поворачивать поздно. Сопротивление сами мы не найдем. Да и пленных не бросим. Я готов к драке, только бы тело не подвело. Сил в нем не больше, чем в чернильном черве.
Ночь начинается с моей вахты. Сверяясь с часами Ди, я отправляю Жана спать на дно шлюпки, сажусь на скамью следить за тросом Берты и сам не замечаю, как вырубаюсь, сложив руки перед собой на тонкий шлюпочный борт.
Мне снится дедуля Тедди. Помню, как сейчас, его лицо. Спокойное, безмятежное. Будто ничто на свете больше не может его смутить.
Мы сидим на кухне в нашем доме на острове Консервации. Он славно выглядит. Бодрый, почти молодой. Не тронутые сединой волосы блестят, а гусиные лапки в уголках глаз игриво сжимаются. Он выглядел так каждый раз, когда я рассказывал об очередной проделке, только еще моложе и веселей. Улыбался, покачивал головой, а в темных глазах плясали озорные огни. Он тоже хотел бы похулиганить, я всегда это знал. И будь у него хоть один шанс, он непременно отправился бы со мной.
Я внимательно вглядываюсь в его лицо, силясь запомнить родные черты, если не по крови, то по духу точно. В этом ни один человек не был мне так близок, как дедуля Тедди. И я знаю, что вижу его в последний раз.
В свете тусклой зеленой лампы он кажется нарисованным, и я тут же вспоминаю о Саймоне, будто он и нарисовал мне дедушку в этом сне.
- Замерз? – участливо спрашивает дедуля.
Я тру ладони друг о друга и отрицательно качаю головой.
- Нет, сегодня жарко. Только тело все зудит и одежда мокрая.
- Высохнет, - усмехается он. – Знаешь, ты не перестаешь меня удивлять. Таких отважных ребят я больше не встречал, но ты же помнишь, что я говорил тебе?
- Да, - я киваю, - я должен быть сознательнее и осторожнее. Помню, правда, не всегда получается.
- Я не об этом, Виктор.
- А о чем тогда?
Дедуля Тедди наклоняется ближе, его глаза вспыхивают веселым огнем, и он заговорщицки шепчет:
- Это будет невероятное приключение. Мечты сбываются.
Сердце екает, по спине пробегает волна дрожи. И я хотел бы сказать ему, что он, должно быть издевается надо мной, но вид моря за окном наполняет душу ликованием. И я понимаю, будь у меня шанс изменить то, что случилось, я бы изменил только казнь и гибель ни в чем не повинных людей. Все остальное по мне.
Дедуля Тедди смеется, глядя на мою реакцию, выпрямляет спину, достает из кармана пимак и подмигивает.
- Сыграем?
Он подносит пимак к губам и выдает протяжную трель.
- Пора просыпаться, Виктор. Время не ждет.
И снова играет. Мелодия взвивается над водой, ярко сияет солнце, приближаясь к проему окна. Порыв ветра пробирает до костей. На горизонте показывается черная точка. Неужели остров?
Я поднимаюсь из-за стола и подхожу к окну. Точка становится все крупнее, а мелодия звучит громче и извилистей, бодро перескакивает с ноты на ноту.
- Дедушка, мы что приплыли?
Я оборачиваюсь, но Дедуля Тедди уже исчез, как и наш дом, и кухня, и зеленый свет газовой лампы. Осталось только море и зов древнего музыкального инструмента.
Я открываю глаза. Жан еще спит. Мокрая Берта сидит в шлюпке, навострив уши, и прощупывает языком воздух. Музыка продолжает играть.
- Дедушка? – зову я охрипшим спросонья голосом и оглядываюсь вокруг.
По небу пролетает незнакомое мне маленькое существо, пронзительно свистит, ныряет в воду и почти сразу выныривает, зажав в лапах жировика. Музыка на секунду прерывается и звучит снова уже с другой стороны, не оттуда, куда упорхнул летающий зверь.
- Дедуля! – громче кричу я и на всякий случай ковыряю пальцем в ухе. Мелодия не перестает.
Я пихаю Жана в бок. Он мигом подскакивает и растерянно вертит головой.
- Чего?
- Ты слышишь?
Он трет затекшую шею и потягивается.
- Уже утро, а мы еще живы? Приятная ново…
Я зажимаю ладонью его рот и настойчиво повторяю вопрос:
- Ты это слышишь?
Жан скидывает мою руку и вытягивается, заглядывая за борт.
- Смотри, - тычет он пальцем в горизонт. – Это же не мираж? Наверное, оттуда звук.
Я оглядываюсь в указанную сторону. Вдалеке зеленеет остров. Не Перевалка точно. Этот в разы больше, да и от консервного мы ушли далеко. Сердце подпрыгивает от радости.
- М-ноль? Мы прибыли? – спрашиваю я Берту, но она не считает нужным ответить. Кладет голову на лапы и с блаженством зажмуривается. Я поворачиваюсь к Жану. – Как звук так далеко доходит? До острова еще не меньше полумили точно.
- Может, ветер?
- Ветер дует не оттуда.
Заморачиваться на эту тему Жан нужным не считает, достает со дна весла и закрепляет на борту судна. Ногой подталкивает вторую пару мне.
- Я, принцесса, в одиночку грести не собираюсь.
В тот же миг мелодия меняется. Сердце екает, и я подскакиваю на месте.
- Я знаю эту мелодию! Дедуля Тедди меня учил. - Я кидаюсь к своей сумке и достаю дедулин пимак. – Слушай.
Жан раздраженно выдыхает и закатывает глаза.
- Тебе больше заняться нечем? Давай лучше поскорее выберемся отсюда. У меня от сырости уже все чешется. Выйдем на берег и разберемся.
Но я не слушаю, подношу пимак к губам и на память повторяю отрывок из звучавшей мелодии.
Песня сразу затихает, и я разочаровано оглядываюсь вокруг. Кто-то меня услышал и явно решил скрыться.
- Весла, - напоминает Жан.
- Ладно, сейчас!
Я засовываю пимак в жилетные петли рядом с капитанским кортиком и берусь за весла.
Вдруг что-то ударяет в дно шлюпки. Шлюпка кренится. Жан теряет равновесие и едва не сваливается за борт. Я хватаю его за куртку и роняю весло. Оно плюхается в воду и на секунду пропадает из виду, а после всплывает в метре от нас. Я тянусь за ним, но Жан перехватывает мою руку и затаскивает на дно шлюпки.
- Не двигайся, - шепчет он. – Там кто-то есть.
Берта беспокойно булькает. Этот кто-то явно не входит в рацион ее питания.
- Кто, например? – шепотом спрашиваю я.
Удар повторяется. Одной рукой я хватаюсь за скамью, другой вцепляюсь в Жана. Берта вскакивает, расправляет гребень и дважды бьет передними лапами в дно лодки, обозначая свою территорию.
- Нет, Берта! – шепотом рявкаю я. – Сиди в лодке.
Она послушно садится, и шлюпка вновь подпрыгивает от сильного толчка снизу. Жан скидывает мою руку и подползает к краю, осторожно заглядывает за борт, я ползу следом.
