Книги
Я вздрогнула и стала с трудом разлеплять опухшие от слез глаза. По ощущению было бессовестно рано, а заснуть сразу мне вчера так и не удалось, мысли о предательстве мужа все вертелись в голове, но хуже всего мне сейчас было от того, что этот странный сон так и не закончился.
— Маришка, иди глянь, может девка-то померла? — снова раздался громкий голос кухарки.
— А чего сразу я? Теть Вась, я покойников жуть как боюсь! Вдруг там и мухи уже…
— Какие еще мухи! У меня там продукты хранятся! — я услышала приближающиеся к коморке шаги.
— Жива я, жива! — поспешила ответить женщинам, но голос прозвучал пугающе хриплым и безжизненным.
— Чур меня, бес это! — взвизгнула Маришка, когда я показалась на кухне.
— Что, так все плохо? — снова просипела я, понимая, что опухшее лицо и всклоченный волосы выглядят явно хуже, чем я надеялась.
— А ну, освяти себя знамением! — грозно пригрозила Вася, держа в руках удачно подвернувшуюся чугунную сковороду.
Я вяло прочертила на себе крест, с запозданием понимая, что совершенно не знаю, как в этом дурацком затянувшемся сне принято «освещать себя знамением». Было бы апогеем абсурда пережить здесь аттракцион: сожжение на костре гадкой еретички.
— Не бес, нашинская девка. — вынесла свой вердикт кухарка.
Я незаметно выдохнула и села на табурет.
— Кофе у вас есть?
— Чаго?
— Ну кофе, в зернах, молотый, растворимый? Сейчас мне какой угодно сгодится.
— Маришка, чаго ею надобно-то?
— Может, енто, цикорий? Да его только господари пьют.
— Ты, Еля замашки свои господаревы бросай. Бери ведра, да иди воды принеси.
— У вас что и водопровода нет? Глухое средневековье? — спросила, пытаясь побороть свое раздражение. У меня жизнь, можно сказать рушится, а я застряла в нелепом сне.
— Ох, сильно, видно, ты вчера приложилась. Все будто сызнова видишь. Есть у нас водопровод, да только вода из колодца вкуснее. То живая вода, от самой матушки земли, а это что в трубах течет откудась берется? Да и стоячая она, а всем известно, стоячая вода — мертвая вода. Ею только посуду, да полы мыть.
— Ясно. И на том спасибо. — пробурчала себе под нос и взяла два ведра.
Я поднялась по трем каменным, отполированным до блеска за годы пользования, ступенькам и оказалась в небольшом коридоре с низким потолком, впереди меня была большая дубовая дверь, а слева еще ступени. Решив, что ступени ведут в столовую, я направилась к двери и потянула на себя. Яркий солнечный свет ослепил меня на несколько мгновений, все-таки в кухне было очень сумрачно, пару маленьких запыленных окошек из мутного стекла, почти под самым потолком, слабо помогали освещать пространство. Зато чистый двор, засыпанный утрамбованным, почти белым песком, был заполнен светом и таким удивительным чистым воздухом. Я замерла на какое-то время на пороге. Для сна все было слишком реально. И плывущие пушистые облака на таком голубом небе, и солнечные лучи, проходящие сквозь мои полуприкрытые ресницы, блеск песчинок, каменная кладка старого имения и пушистый мох, прорастающий между камней. Я даже коснулась его пальцами, чувствуя приятную мягкость.
Почти в центре хозяйственного двора располагался колодец, к которому я и направилась. Вода была студеная, наверное, и вправду вкуснее той, что стояла в трубах. Я остро ощутила жажду и на глаза тут же попался черпачок, из которого пили все обслуживающие имение люди. Я потратила на сомнение пару мгновений, но потом зачерпнула воды и медленно выпила, от холода ломило зубы, но вода была очень вкусной и какой-то живительной, что ли. Возможно все дело в том, что я провела ночь в душной каморке, а может, в еще не испорченной экологии. На кухню возвращаться не хотелось, мне было интересно побродить по двору, посмотреть имение, я уже даже сделала шаг в сторону, когда дверь распахнулась и на пороге возникла рыжеволосая девушка.
— Еля, ну, где ты ходишь! Мы так завтрак не успеем приготовить!
Мне захотелось ответить: «ну его, ваш завтрак!», но подоспевшее вовремя чувство голода удержало меня от перепалки. В надежде, что на кухне мне удастся что-нибудь перехватить для себя, я подхватила ведра и поспешила за Маришкой.
Но поесть мне удалось не скоро. Пока тетя Вася замешивала хлеб, я варила три вида каши. В большом котелке разнокрупье для «обслуживающего персонала», в среднем котелке кашу получше для «обслуги высшего звена», а в небольшой кастрюле кашу на сливках с ягодами и медом для господарей. Хлеб тоже делился на категории. Самые вкусные воздушные булочки пеклись строго для хозяйского стола, но я позволила себе взять одну и по-быстрому разломав, смазала маслом. Как же это было вкусно! Пару ложек каши со дна кастрюльки тоже отправилось ко мне в рот. Про себя я решила, что, когда проснусь, не буду лениться и стану готовить себе такую кашу по утрам. На завтрак так же подавались вареные яйца для слуг, пышные омлеты для хозяев и блинчики с набором вазочек с различным вареньем. Один блин с наскоро опущенным уголком в клубничное варенье так же улетел ко мне в рот. Поэтому, когда утренняя суматоха закончилась и кухарка позвала меня завтракать, я была уже сыта, но посидеть за компанию не отказалась, к тому же ноги уже болели.
Тетя Вася сидела, старательно очищая вареное яйцо от скорлупы, Маришка взяла очередную, еще теплую буханку серого цельно зернового хлеба, что лежали в корзинке, накрытые полотенцем. Я не удержалась от предложенного мягкого куска, намазала его маслом и сидела с удовольствием попивая горячий отвар из различных сушеных трав, когда вдруг поняла, что мне очень нужно в туалет, за всеми, неожиданно свалившимися на меня, утренними заботами я как-то совсем забыла о своих физиологических потребностях.
— А где у вас тут отхожее место? — всеми силами подавляя в себе стыд, озвучила свой вопрос.
— Во дворе, где ж еще ему быть? — удивилась Вася.
— А более точные координаты?
— То ли я глуха стала, то ли ты на басурманском заговорила, Еля.
— Как мне найти на дворе это место? — перефразировала вопрос, чувствуя, что время поджимает.
— По запаху! — прыснула Маришка.
— Не ерничай, девка, что природой продумано, то не зазорно. Иди лучше, проводи. Глупые вы у меня еще совсем, молодые… — вздохнула кухарка.
К моему счастью, Маришку дважды просить не пришлось, видно ей и самой надо было, девушка быстро впихнула в рот кусок хлеба с маслом и повела меня в столь желанное сейчас место. Выйдя на хоз двор, мы направились в дальний его конец, где стояла вытянутая постройка с пятью узкими дверцами, характерный запах конечно был, но не настолько ужасный, как я успела себе нафантазировать.
— Вот сюда, где на дверях капелька нарисована — по малой нужде, а сюда, где лопата — по большой. Оттуда потом выгребают, а здесь так все в землю уходит. Если ты туда, где лопата, то песочком за собой присыпать не забудь, ну а зачем солома там лежит, ты, наверное, догадаешься?
— Полагаю, что да, но мне пока туда, где капелька.
