Книги
8.
К тому моменту, когда я более-менее сносно заговорила, у бедной Аретты уже заплетался язык. А ведь все еще только начиналось: теперь я могла задавать вопросы! И начала с того, почему в академии мало девушек. Неужели такая нехватка способных?
- Мало желающих, - усмехнулась она. – А среди желающих мало способных.
- Но почему? – удивилась я. – Ты ведь сама сказала, что попасть сюда – большая удача.
- Да, все так. В Цейре есть еще две магические эстрии, но только выпуск из нашей почти наверняка означает службу в столице и на высоких должностях. В старости маги уходят на покой, как и простые люди, значит, каждый год нужна новая смена. Но девушки обычно поступают в другие эстрии, где не такие жесткие условия. Хотя там обучают более простой магии, низшего уровня. Дело в том, Лана, что лунная магия особая, а женщины намного сильнее связаны с луной, чем мужчины. Поэтому девушки, которые здесь учатся, должны не только оставаться девственницами до инициации, но и вообще стараться избегать любовных чувств, поскольку они ослабляют магическую силу.
Как странно. Хотя… в нашем мире лунные богини тоже считались девственницами. Я, правда, могла вспомнить только Диану-Артемиду, но точно были и другие. И жрицам их тоже предписывалось блюсти целомудрие. Девственность как концентрат магической силы, которая во время обучения накапливается, а потом в ходе какого-то обряда преобразуется, после чего потеря уже не страшна? Аккумулятор и трансформатор, так что ли?
Аретта, на которую я обрушила град вопросов, подтвердила, что да, примерно так и есть. Поэтому если подобное случается, девушки уезжают сами, не ждут, когда это выяснится во время инициации. За любовь никто не осудит, а вот за попытку обмана – еще как.
- А как выяснится? – не отставала я.
- Когда происходит преображение силы, это видно всем магам, которые находятся рядом. И когда не происходит – тоже. Похоже на сияние, и оно меняет цвет с голубого на красный. Никто не хочет публичного позора.
- А как у парней?
- У них такого нет, - вздохнула Аретта. – Они гораздо слабее связаны с луной через тело, больше через разум. Поэтому им ничто не мешает вступать в любовную связь.
- Несправедливо. А вообще как у вас относятся к близости до брака? У нас когда-то это было почти преступлением, правда только для девушки. А теперь очень мало кто хранит девственность до свадьбы.
- У нас это не осуждается. Даже если девушка забеременела, особенно если отец ребенка на ней женился. А вот супружеская измена – это единственный повод для расторжения брака.
- То есть без этого разойтись никак нельзя? – уточнила я. – Без измены?
- Нет. Можно жить врозь, но брак все равно будет считаться действительным, пока кто-то из двоих не умрет. Поэтому иногда нанимают кого-нибудь за деньги, чтобы изобразить измену. Так, чтобы об этом узнали.
- Как все сложно. А вот скажи…
Но задать очередной вопрос я не успела. Аретта спохватилась, что часы на башне отбивают без четверти шесть, а это значит, собрание начнется через пятнадцать минут, поэтому надо поспешить.
- Ты-то уж точно без места не останешься, а мне, возможно, придется стоять в проходе.
Мы снова долго шли из общежития в главный корпус, и по пути я спросила:
- Скажи, я правильно поняла, тот из братьев, который с длинными волосами, это Марис?
- Да, - кивнула она. – А что?
- Мне кажется, неправильно наказывать его вместе с братом. Не знаю, как с зеркалом, но с зельем этим самым ледяным он не виноват. Хотя и напоил меня им. Я показала, что хочу пить, он налил из кувшина. Наверняка не знал, что там, думал, вода. Элиан хотел меня остановить, но не успел.
- Вот, значит, как, - хмыкнула Аретта. – Я так и знала, что Марис не мог этого сделать умышленно. Элиан принес тебя ночью, ты была без сознания. Сказал только, что ты из другого мира и что по ошибке выпила ледяного зелья. Керр Огир, начальник госпиталя, ты его видела, стал расспрашивать, но тот даже говорить толком не мог, так был расстроен. Оставил тебя и ушел. Знаю только, что утром с ними обоими разговаривал керр Гартис. И после этого объявили о собрании. Кстати, как ты себя чувствуешь, Лана?
- Трудно сказать, - я пожала плечами. – Вроде и лучше, но вот эта глыба льда внутри… Это пройдет?
- Должно, - как-то не слишком уверенно ответила Аретта.
- А это?.. – я запнулась, не зная, как лучше сформулировать. – Меня перестали интересовать мужчины. Совсем.
- В каком смысле?
О господи… Вот уж правду бабуля говорила: ложка в бане не посуда, девка бабе не подруга.
- В самом прямом. Ты девушка, тебе этого не понять. А я нет, у меня не с одним мужчиной… были отношения.
На самом-то деле с тремя за пять лет, но уточнять я не стала, не в количестве дело.
- Обычно смотришь на мужчину и сразу понимаешь, могла бы при определенных обстоятельствах лечь с ним в постель или нет. И если да, то вполне можешь представить… всякое. С удовольствием представить.
У Аретты заполыхали уши.
Ну вот, обругала я себя, засмущала ребенка. Хотя она всего лет на пять моложе меня, может, даже и меньше.
- Сколько тебе лет, Аретта?
- Девятнадцать, - буркнула она.
- Извини, что я об этом говорю, но мне вовсе не хотелось бы остаться такой навсегда. Ни полюбить кого-то, ни просто захотеть. А сейчас мужчины меня абсолютно не волнуют. Ни капли. И не только незнакомые, - я проводила равнодушным взглядом обогнавшего нас симпатичного парня, - но и те, которых знала. Вспоминаю – и ничего. Даже о том, с которым до сих пор встречалась.
Тут я не соврала. С Валеркой у нас был роскошный секс. Если бы не это, порвала бы с ним уже давно. Но с таким же успехом я могла думать о том, как мы с ним выносили на помойку старый диван. Полное отсутствие какой-либо эротики.
- Не понимаю, - Аретта озадаченно покачала головой. – Такого не должно быть. Конечно, люди от ледяного зелья чаще всего умирают, но из тех, кто выжил, насколько я знаю, никто на подобное не жаловался. Может, дело в том, что ты из другого мира?
Может быть, может быть. А может, раздолбай, который налил опасную жидкость в кувшин для воды и оставил в доступном месте, точно так же по-раздолбайски ошибся в рецептуре. И превратилось ледяное зелье в отворотное.
