Книги
Глава 4. Альма. Развод и переезд
Благодарность Марианне и Виктушу невозможно было измерить ни деньгами, ни словами. Альма неделю отсиживалась в маленьком доме на их участке, отказываясь заходить в большой, и забирая еду, которую ей заботливо приносили. Потом, когда напряжение отпустило, она решилась и принесла Здравку на кухню, предварительно превратившись для разговора. Марианна тут же накормила ее пирогом-«калиткой», положила Здравке порцию творога и заперла в комнате сына — веселого рысенка, разразившегося обиженным мяуканьем. Альме стало стыдно — не хотелось, чтобы они были причиной чьего-либо заточения. Она собралась с духом и попросила:
— Открой дверь. Надо когда-то начинать. Она же не знает, что бывают другие дети.
Марианна ее обняла и долго гладила по отросшим волосам. Альма не отстранялась — прикосновения не напрягали. От рыси веяло домашним теплом и добротой.
Здравка при виде маленького Нильса оцепенела, долго не могла понять, что надо делать — «бежать или драться?» — в итоге смирилась, позволила себя обнюхать и утащить из плошки крошку творога. Взамен Нильс подарил Здравке кусочек вареной курицы, и Альму это развеселило. Она знала, что у рысей принято делиться едой из тарелок, выражая приязнь, но мелкий альфа с куском куриной грудки в зубах выглядел так забавно, что невозможно было удержаться от смеха.
О делах заговорили уже вечером, когда Виктуш приехал со службы. Альма рассказала о жизни на заимке, вызвав яростный вой Марианны.
— Я сразу заподозрила неладное. Стукнулась туда и сюда — получила отказы. Полиция ничего сделать не могла, я не родственница, заявление не принимали. И, вроде как, не о чем заявление принимать. Ты — совершеннолетняя. В ЗАГС пошла сама, подпись поставила без видимого принуждения. Попытались через начальника Виктуша хоть что-нибудь продавить. Тот отдал распоряжение о расследовании. Опросили участников посиделок у тебя на работе, двое или трое сказали, что ты на вопрос о браке ответила: «Все в воле Линши, не всегда мы выбираем и решаем, иногда решают за нас». Эти слова истолковали, как предварительную договоренность о свадьбе. Некоторые подумали, что ты была понурой, потому что знала — это последний свободный день рождения, завтра отец привезет сговоренного жениха.
— Я не помню, что говорила.
— Уже неважно. После очередной просьбы на заимку отправили инспектора. Твой муж поговорил с ним через калитку, напомнил о праве на уединение. Без ордера не войти, ордер никто не выписывал. Мне в частном порядке сказали, что нужно подождать, пока ты приедешь менять паспорт. Ты не приехала. О ценности участка я не знала — такие сведения не разглашают направо и налево, но нотариальная доверенность на распоряжение имуществом меня насторожила. Я уговорила секретаршу нотариуса помочь, но твой муж смылся до приезда Виктуша. Смылся, но выболтал отличное основание для ордера — сказал, что у тебя родился ребенок. Я начала пробивать ордер. Основание: ущемление права на социальную защиту и медицинское обслуживание. Бумажные колеса вертелись медленно. Вы успели зарегистрировать ребенка. Мне чуть не отказали в ордере, спасли показания работницы ЗАГСа о том, что малышка выглядела болезненной. Я до последнего момента не знала, пойдешь ты со мной или нет. Боялась, что слишком глубоко влезла в твою жизнь. Была готова к тому, что получу гневную речь — не суйся в мои дела. Теперь хочется кусать локти — я могла бы действовать решительнее.
— Спасибо, что делала, — не зная, как облечь благодарность в слова, ответила Альма. — Ты же могла вообще ничего не делать, я это прекрасно знаю.
Они опять обнялись. Пошипели, помурлыкали, поплакали и перешли к обсуждению текущего момента. Альма еще раз попросила не трогать Пепельника.
— Я хорошо подумала. Надо подать на развод. Когда я продам участок, выделю ему сто тысяч. Сумму, которую пообещал отец.
Марианна попыталась возразить, но Виктуш ее одернул — не лезь, сами разберутся.
— Отдам ему деньги и куда-нибудь уеду. В Ирбисск. Или в Котенбург. Не представляю, где можно спрятаться, чтобы отец меня не достал.
— Ты что, не собираешься писать на них заявление?
— Нет, — покачала головой Альма.
— Я считаю, что надо...
— Марианна, не дави, — остерег Виктуш. — Первым делом, как я понимаю, нужно подать на развод и подлечить мелкую. Сначала это сделаем, а потом поговорим о заявлении.
Рысь был прав. На Альму свалилась куча хлопот. Здравку обследовали, диагностировали редкую форму кошачьего гастрита и уложили в больницу. Пришлось разрываться, сбегая в казенные учреждения в тихий час, когда дочь засыпала, измаявшись от непривычной обстановки. Да и сама Альма почти позабыла, как это — общаться с рысями, лисами, медведями и людьми. ЗАГСы и суды ничем не напоминали дом Виктуша и Марианны — шум, толпы, громкие голоса и скверные запахи.
Возбуждать уголовное дело против отца она отказалась наотрез. Боялась, что тот проклянет — не ее, Здравку. Марианна опять начала уговаривать, но Виктуш спустил ее с небес на землю: «Знакомый следователь сказал — мороки будет много, а доказать умысел практически невозможно. Шаман упрется и будет стоять на своем: выдал замуж, чтобы внуков понянчить, деньги брать не собирался. Никогда не запирали, сама с участка не выходила. А если и запирали, то муж виноват, он-то тут причем? Он в чужую семейную жизнь не лез, жалоб не слышал. Нет фактов, свидетельствующих, что было иначе».
Эти разговоры позволили Альме понять — супруги могут спорить, но не ссориться. Или ссориться и тут же мириться. Марианна могла отстаивать свою точку зрения и одновременно таскать у Виктуша куски с тарелки. Порычать, а через полчаса полезть целоваться. Одно другому не мешало. Удивительно. Альма почему-то думала: «Всё или ничего». Если сошлась с котом — или терпи, или убегай. А ей показали, что можно по-другому.
Выписанная из больницы Здравка немного привыкла к суматохе рысьего дома, перестала вздрагивать, услышав шутливое шипение или громкое мурлыканье. Они по-прежнему жили в маленьком доме, но частенько проводили вечера в гостиной: Виктуш засыпал в кресле, Здравка и Нильс возились на полу, Марианна смотрела телевизор и обсуждала новости — то с Альмой, то со спящим Виктушем, то сама с собой.
Развод и оформление собственности случились в последние дни февраля, словно Линша решила подгадать перемены в жизни к смене сезона. К Альме почти сразу же приехал представитель «Ирбала». За участок, выкупленный за восемнадцать тысяч, предложили пятнадцать миллионов. Марианна предлагала поторговаться до двадцати, но Альма, пораженная суммой, немедленно подписала предварительное согласие на сделку. Линша проявила неслыханную щедрость, сделав их со Здравкой богатыми кошками. Грех идти против ее воли и пытаться что-то еще урвать.
Пепельнику Альма честно отдала оговоренную долю. Для этого пришлось ехать на заимку — муж продолжал жить там после развода. На этот раз не было ни поезда, ни беготни на лапах. Виктуш озаботился сопровождением, и Альму доставили к воротам на одном из трех черных джипов. Два других были набиты до зубов вооруженными сотрудниками силового подразделения ФССПД, громко мечтавшими, чтобы Пепельник оказал сопротивление.
