Книги
Няня Лотта убиралась в доме, я слышала, как жужжал пылесос. Я была одна. И все же, я чувствовала пристальное и как будто горестное внимание. Забыв про тонущие ягоды, я настороженно посмотрела по сторонам. Белые занавески шевелил ветер, на траве в саду блестели капли росы. Чудесное июльское утро и днем можно будет искупаться в бассейне. Пусть мы жили в дальней колонии, но в нашей резиденции мама все устроила по высшему разряду. И это я, оказывается, помню. Где мы живем и что у нас есть.
Еле слышный шорох в углу заставил резко обернуться. Там стоял красивый парень. Высокий, светловолосый, с темно карими глазами. Парень улыбался и белый пес на его черной футболке улыбался тоже. Мачо в детской футболке. Забавно. А песик был знакомый. Может, я его видела в книжке сказок? Или в мультике? В доме собак не держали. Странно, что меня занимала собака, а появление парня не смущало.
Любитель детских футболок шагнул ко мне. Откуда он здесь? В сад проникнуть невозможно, забор и магическая защита. Мамин друг регулярно проверяет сохранность. Я сглотнула, готовясь спросить, но парень прижал, предостерегая, палец к губам. Взглянул на утонувший сухарь и усмехнулся. Подвинул бесшумно стул и сел напротив. Теперь мы разглядывали друг друга в упор. Я пыталась вспомнить хоть что-то о собаках.
Парень взял мои руки, прижал на секунду к губам. Заломило висок, я поморщилась. Отняла руки. Боль ушла. Незнакомец поднялся. Я тотчас вскочила. Не хотела, чтобы он уходил. Положила руки ему на плечи. Прижалась на миг, пытаясь определить, как мы связаны. Ведь связаны же. Вздохнув, парень обхватил теплыми ладонями мое лицо. Легонько большими пальцами провел по бровям, щекам, губам. Голову сдавило как обручем, но я прижала его руки своими, чтобы не убирал. Чтобы погладил еще.
Парень покачал головой, наклонился, едва касаясь губами моих губ. Не поцеловал, только обозначил. Невыносимая боль вспыхнула как костер, в который плеснули бензин. Слезы побежали по щекам, и все равно, я не хотела, чтобы таинственный гость уходил. Я цеплялась за него, за плечи, руки, а он еле слышно прошептал:
– Влада, милая. Вспомни, пожалуйста, вспомни. Меня. Новый год. Вспомни. Олень, кольцо… Черт, это ужасно провоцировать твою боль, я не могу. Прости, – парень резко отодвинулся от меня и пропал. Боль исчезла. Мгновенно.
Я Влада? Он так меня назвал. А мама как меня зовет? Просто дочка. Или никак. Я села обратно к своему какао и ягодам. Олень. При чем тут олень? Новый год. Я посмотрела на остывшую бурду непонятного цвета в чашке. И заплакала от удушающей тоски. Не заметила, как начала подвывать, громче и громче. Раскачивалась на стуле и выла. Из дома прибежала встревоженная Лотта.
– Тихо, тихо, – она прижала мое лицо, залитое слезами, к своему мягкому животу, гладила по голове, по спине. Я вытерла слезы ее передничком, а Лотта быстро налила мне цветочный чай, намазала булочку маслом и вареньем.
– Вы поешьте, поешьте, я принесу таблетку.
Едва Лотта скрылась, я метнулась в беседку. Надо нарисовать парня, прямо сейчас, пока моя память еще хранила его образ. Я нервно водила карандашом, брови, глаза, скулы, губы. Похож. И в полный рост тоже надо нарисовать. В тетради.
– Отдайте, – Лотта стояла рядом. – Если увидят, усилят защиту, вам будет больнее. И не спрашивайте. Не спрашивайте ничего.
Няня вырвала из тетради лист и быстро спрятала в карман. Я отвернулась, открыла первый попавшийся учебник, пусть уходит, пусть оставит меня одну. Мне надо заниматься. Почему мне было так больно от прикосновений этого парня, ведь я хотела их? Я чувствовала нашу близость, а память не отзывалась совершенно. И собака. Может, попросить маму взять собаку. Если так пекутся об охране, то собака нужна.
Я встала, отодвинула учебники. В голову ничего не лезло. Лучше погулять, пока не жаркое солнце. Я бродила по саду, наклоняясь к цветам и пугая бабочек, присматривала место для тайника. Надо спрятать портрет, который Лотта не успела увидеть. В дальнем углу сада росла голубая ель. К ветке был привязан стеклянный шарик. Кажется, это я его привязала. Для красоты? Или зачем?
Из-под огромного валуна бил ключик, вода собиралась в крохотном прудике. Из дома валун не видно, ель загораживала. Забор вокруг зарос диким виноградом, может там спрятать? Почерпнула ладошкой воду, будто умываюсь, а другой рукой торопливо толкала листочек с портретом под валун. Что-то мешало засунуть рисунок поглубже, и я, плюнув на конспирацию, опустилась на колени, разгребла землю и мелкие камешки.
В руку выкатился бумажный комок. Расправила на коленке, и забыла как дышать. Тот же парень, нарисован моей рукой, только в другой футболке, с оленем. На обратной стороне листка всего два слова: "Влада, советуй". И подчеркнуто. Что советовать? Меня никто ни о чем не спрашивает. Кому советовать? Валуну? Ключику? Себе? Лотте? Она предупредила, что защиту усилят, если найдут рисунок. И запретила задавать вопросы. Мне будет больнее.
Наверно, от рук того парня. От его близости. Больнее. Спрашивать маму бесполезно, я уверена в этом. Надо уйти, иначе найдут мой тайник. Но вместо этого я опустилась на влажную землю, прислонилась спиной к валуну, держа перед собой два портрета. Сколько времени прошло после нашей первой встречи? День? Месяц? Бумага явно долго лежала под камнями. Парень сказал, чтобы я вспомнила. Говорил про кольцо. Новый год.
Как же вспомнить? Джинсы промокли, но я не хотела вставать. Куда я пойду? В дом поспать? Заниматься в беседку? Лотта появлялась бесшумно, если она подойдет, я даже не услышу. Бесит, что меня все время застают врасплох. Я могу хотя бы себе что-то посоветовать? Какой совет тебе нужен, Влада? Я буду называть себя этим именем. Влада. Кажется знакомым. Или я просто хочу, чтобы так было. Подняв глаза к небу, я отчаянно взмолилась: как, как мне услышать, знать заранее, что Лотта приближается?
– Вот, она снова его нарисовала, – в голове вдруг отчетливо прозвучал голос няни. Лотта выдала меня, показывала кому-то рисунок.
– Брось в камин, – раздался мамин визгливый голос. И мама дома? Не на работе? Почему она не завтракала со мной?
– Она рыдала утром, не стала пить таблетку.
– Лотта, ты круглая дура. Я выгоню тебя из дома, если не будешь выполнять свои прямые обязанности, – мама хлестко ударила няню. Я услышала звук пощечины. – Я не позволю Владе спасти Ромминса. Он останется никому не нужным оборотнем. Вечным скитальцем.
Кто этот Ромминс? Тот парень? Он оборотень? Что за бред. Оборотни только в сказках бывают. Мама это придумала. Я не хочу здесь, я убегу. Только как? Влада, посоветуй! Ответ сверкнул в мозгу яркой молнией. Передо мной вдруг открылся садовый лабиринт. Я стояла у самого входа, могла шагнуть в него и оказаться где-то, может там, где тот парень. Но тогда я не узнаю, кто я, почему меня караулят. Я спрятала рисунки под валун и неторопливо направилась к дому.
