Время книг
Создать профиль

Ателье мадам Пикок

Глава девятая

Я пилила, понимая, что решетка не поддается. Изо всех сил я пыталась спилить хотя бы один прут, чувствуя, как на потные пальцы осыпается ржавчина и прилипает к ним. У меня уже руки устали! Одной рукой я крепко держалась за прутья, а второй пилила. Сейчас рука отвалится. Я отчаянно сдувала волосы с лица, остервенело пытаясь снова попасть пилкой в собственный надпил.

- Так бы сразу и сказал! – усмехнулся лейтенант, звякая ключами. Послышался скрип за спиной, и камера открылась.

- Держи, дружочек, - похлопал по плечу его Дитрих. До меня только дошло, что нас … выпускают.

– Дорогая! На выход! – скомандовал Дитрих, спокойно покидая камеру.

Я звякнула пилочкой, слезла со скамейки, отряхивая руки и глядя на лейтенанта, закатывающего глаза: «Живее!». Я задушу этого негодяя своими руками!

Выбежав из камеры, пока не передумали, я стремглав устремилась к выходу. Ничего! Я еще успею все дошить!

- Так это и был твой дерзкий и опасный план побега? – возмутилась я, видя, как Дитрих заслонил собой проход. Но внутри я обрадовалась, что не придется отсиживаться в камере до утра.

- А что? По-твоему, он не дерзкий и не опасный? – усмехнулся Дитрих, отряхивая свой дорогущий костюм. Мы стояли во внутреннем дворике участка.

- Стоять! – послышался далекий, задыхающийся голос лейтенанта, который спешил за нами на улицу. Неужели он передумал?

- А вот и страшная погоня. Чувствуешь, как адреналин застилает глаза, - заметил Дитрих, поворачиваясь к запыхавшемуся лейтенанту. – Да-да?

- Вы это… - задохнулся молодой лейтенант и замолчал, словно забыл, что хотел сказать. – Вы только не пишите в газете об этом!

- Постараюсь, - усмехнулся Дитрих. – Это все?

Но молодому лейтенанту нужны были гарантии.

- Дайте слово джентльмена! – потребовал лейтенант, который несколько минут назад получил взятку.

- Конечно! Слово джентльмена! – легко кивнул Дитрих, пока я пыталась осторожно сбежать. Но меня неглядя схватили за плечо, не давая мне улизнуть.

Лейтенант вернулся в участок. Я попыталась освободиться, но рука в перчатке цепко держала меня, не давая уйти.

- Отпустите! Мне нужно в ателье, - строго произнесла я. – У меня заказы недошитые! Завтра утром клиенты придут! А у меня ничего не готово!

- Подожди, - усмехнулся Дитрих. – Ты, как-никак моя жена. И нам нужно решить несколько вопросов.

- Я отказываюсь быть вашей женой! Я не хочу быть женой человека, который сидел в тюрьме! – съязвила я, вспоминая, что не прострочила подъюбник.

- Вы что? Думаете, что я здесь постоянно? – спросил Дитрих, изобразив такую обиду, что я остановилась. – Между прочим, я – честный человек, который принадлежит высшему свету. Про меня много что говорят, но большая половина из этого неправда!

И тут послышался звук подъезжающей кареты, который гулко отдавался от каменных стен. Красивая карета остановилась напротив нас, а я ожидала, что из нее кто-то выйдет, но из нее так никто и не вышел

- Хозяин! – послышался хриплый голос кучера. – Вы куда запропастились! Я починил колесо, а вас нет! Я к этому святоше! А вас там тоже нет! Я к этой в ателье! И там закрыто! Я к борделю Мадам Жюли, в котором вы бываете по пятницам и средам! Но девочки сказали, что сегодня вас не было! Красотка Сиси передает вам привет!

- Значит, честный… - язвительно начала я, но кучер еще не закончил.

- Потом я вспомнил, что сегодня у герцога Баррингтона пьянка. И поехал к нему. Вы же ни разу не пропускали его пьянки! – прокашлялся кучер. – Но и там вас не было!

- О, - потянула я многозначительно и глядя на «честного джентльмена».

- И тут до меня дошло, что вы у любовницы! – заметил кучер. – Я – туда! Но ни у мадам Лореаль, ни у мадам Дэрвиль, ни у мисс Шарлотты, ни у мадам Каттерфакс вас тоже не было!

- Да неужели? – прищурилась я, глядя на Дитриха, который только что мне доказывал, что слухи о нем преувеличены.

- И тогда я сообразил, что вы здесь! Собственно, как обычно! – отчитался кучер, пока я смотрела на мужа.

- И какие конкретно слухи про вас преувеличены? – ядовито спросила я, понимая, что молва даже слегка приуменьшила!

- Про то, что я помогаю приюту для бездомных, - заметил Дитрих, затаскивая меня в карету. – Трогай! Не переживай, мы не надолго.

Ну, раз ненадолго, то это хорошо. Побыстрее бы от него отделаться!

Мы проехали не так много, чтобы я успела все обдумать. Карета свернула, и остановилась возле респектабельного дома.

Это был самый дорогой и престижный район, который мог себе позволить не каждый аристократ, предпочитающий жить в городе. Но были и такие, которые не любили городской шум и суету. И они жили за городом в роскошных поместьях.

Богатые дома на этой улице были слегка похожи, особенно ночью. Многоэтажные, с большими окнами, залитые огнями. Возле многих стояли шикарные экипажи, где-то слышались музыка и смех. Пока город спал, жизнь здесь кипела страстями и бурлила шампанским.

Яркие фонари освещали всю улицу, а от одного фонаря отделалась тень и бросилась к нам. На ходу тень что-то выронила, а потом остановилась, вернулась и неуклюже, роняя несколько раз подряд, подобрала.

- Мистер Бергендаль! – послышался запыхавшийся мужской голос, а в свете окон и фонарей над домом я увидела молодого, вихрастого юношу в старом сюртуке, который несся к нам на всех парах.

Мой взгляд тут же оценил крой, ткань, и я поняла, что юноша ужасно беден, но не хочет этого показывать. На шее у него был длинный фиолетовый летний шарф, обмотанный несколько раз, чтобы прикрыть потертости на плечах и вороте сюртука. От этого вид у юноши был поэтичный и слегка растерянный.

Он был кудрявым, светлым с карими собачьими глазами на миловидном лице. Легкая щетинка проклевывалась над верхней губой, но, дальше расти отказывалась. В руках у юноши был потертый кожаный блокнот и магическое перо.

Я знала таких юношей со взором страстным и горящим, поэтичных и вечно влюбленных. Обычно они были мелкими клерками, наемными работниками, счетоводами, но в душе оставались немножечко поэтами! Каждый из них считал своим долгом безответно влюбиться, чтобы остаток жизни страдать!

Но и тут все было загвоздка.

Разве можно посвящать стихи и любовь какой-нибудь уставшей горничной с опухшими от вечной беготни ногами? Или прачке, с красными от щелока руками? Или торговке с облезающим от палящего солнца носом? Конечно же нет! Объект их страсти всегда был прекрасен и редко достижим!

Такие, как Фогс влюблялись в тонкое кружево перчатки, в стройную ножку, показавшуюся из-под пышных дорогих юбок, в осиную талию с расшитом корсете, за которую снимали красавицу с подножки кареты. В томный и скучающий взор, которым она по обыкновению своему окидывала все вокруг, в идеальные локоны, которые служанка укладывала полдня.

«Прекрасная богиня!», - шептало им влюбленное сердце, не давая покоя ни днем, ни ночью. Они дежурили под окнами, рисовали тонкую ножку в изящной туфельке, томный изгиб лебединой шеи и вздыхали, вздыхали, вздыхали. Вздыхали под окнами роскошных домов, прячась в тени фонаря, вздыхали сидя на скамеечке, когда красавица совершала променад. Посвящали ей тысячи стихов и красивых слов. А некоторые, особо отважные, даже присылали их ей.

Они ревниво следили за каждым кавалером, с которым она появлялась. И напивались вдрызг в тот день, когда родители выдавали ее замуж.

Но если вдруг судьба улыбалась им, и красавица отвечала взаимностью, то часовня Бесподобного Елауария объединяла влюбленные сердца.

Правда, ненадолго. Украденные из дома бриллианты быстро заканчивались. Изящество, легкость и красота быстро стирались об острые грани жестокого мира, и вот уже в некогда в уставшей прачке было не узнать первую красавицу двора.

       
Подтвердите
действие