Синий туман

ГЛАВА 11

Согласно официальным данным, за последний год на Новом Риме полицией не зафиксировано ни одного случая продажи или употребления «синего тумана».

Статистика радует, количество наркоманов и наркодилеров упорно падает, а глупенькая молодежь балуется разве что почти безобидными травкой и фристилом. Прямо-таки «идеальным» Альфа Критом повеяло, ага. А на деле нынешний президент через полгода собирается переизбираться на новый срок, и все, что портит статистику, тщательно затирается. Знаем, проходили.

Мотаюсь по своей гостиной взад-вперед, как бешеная белка, колесо которой пролегло между стеной, столиком для напитков и угловым диваном. Туда-сюда, туда-сюда, подошвы тапочек шаркают по полу: «шварк-шварк», «шварк-шварк», — но я совершенно без сил и не могу поднимать ноги выше.

«Шварк-шварк» — от дивана к другой стене и обратно.

«Шварк-шварк» — новый круг.

Мне нужно систематизировать данные: полученные от полиции, почерпнутые от доктора химических наук, а также выуженные из сети.

«Шварк-шварк»… Бесит.

Сдергиваю тапок с правой ноги и уже привычно запускаю им прямехонько в фоторамку на стене.

Бинго! Кажется, это теперь мое новое развлечение.

Снимаю левый, намереваясь поразить еще одну цель прямо по курсу, как вдруг замираю и торопливо надеваю тапочек обратно. К черту фоторамки!

Сбрасываю оставшиеся с креплений, освобождая стену, и хватаю фломастер из подставки для карандашей на столе. Мне нужно наглядное пособие, чтобы свести все нити воедино. Плевать на настенное покрытие. Моя гостиная: хочу — стреляю по мишеням, хочу — занимаюсь «наскальной» живописью.

Изображаю большой синий круг прямо по центру — напротив дивана. И, зажав в зубах колпачок от фломастера, старательно подписываю: «Новый Рим». Пусть будет синим, как «туман», и главным, потому как «Пятый», на благо которого я вкалываю как проклятая, все-таки находится здесь.

Сдуваю с лица мешающую прядь, а потом и вовсе скручиваю волосы в жгут и закрепляю на затылке освободившимся фломастером.

Красный круг сверху и слева. «Сьера. Клиника доктора Кравеца - ???!» Три вопросительных знака — потому что у меня есть вопросы к этому доктору. А восклицательный — потому как полученная от врача информация может оказаться полезной.

Откуда деньги на такую масштабную рекламу? Почему лечение в клинике стоит таких бешеных денег? Не в доле ли «добрый» доктор с наркодельцами для обеспечения себе постоянной клиентуры?

Меняю фломастер, добавляя красный в прическу, и зубами срываю колпачок с черного.

Квадрат снизу и справа — космическая станция Альбера. По данным, которыми поделились со мной копы, последний арестованный на Новом Риме распространитель «синего тумана» привез его именно с Альберы.

В волосы добавляется еще одна цветная «шпилька».

Новый фломастер и новый кружок — коричневый, слева и снизу. Подписываю: «Пандора». Двадцать лет назад эта необитаемая планета являлась главным местом добычи синерила. Наркодилеров накрыли в две тысячи шестьсот тридцать девятом году, виновных осудили, а шахты обвалили, предварительно вывезя с планеты все оборудование. Сейчас Пандора принадлежит Лондору, в северном полушарии уже начались процессы терраформирования, а космическое пространство в непосредственной близости от планеты тщательно охраняется. Но мне и не нужно на Пандору. Мне пригодятся люди, участвовавшие в наркобизнесе или в захвате планеты. Их знания могут быть просто бесценны.

Подписываю: «Запросить подробности «Дела о Пандоре» из «Мировых Архивов» и спросить Пола».

Кстати о Поле. Вскидываю руку, проверяя коммуникатор: сообщение моему старому знакомому доставлено, но ответа пока нет. Зараза.

Недовольно морщусь и возвращаюсь к своему настенному творчеству.

Дальше. Зеленый круг — Альфа Крит (ну а какой еще, с их-то лесами?). На Альфа Крите расположены и те самые «Мировые Архивы», самые правдивые в мире, и там же проживает мой «любимый» певец — племянник тамошнего президента. Где-то же он раздобыл свою отраву. Парня я не буду трогать наверняка, но прошерстить его окружение не помешает.

Избавляюсь от очередного фломастера и пячусь, чтобы рассмотреть получившуюся схему во всей красе. Правда, чуть не падаю, споткнувшись о какого-то черта оказавшуюся под ногами диванную подушку. Но ничего, удерживаю равновесие и замираю напротив стены задумчивой статуей — одна рука поперек груди, вторая под подбородком.

Схема вроде бы небольшая, но и разлет в пространстве неплохой — везде за выделенный мне срок сама я никак не смотаюсь.

На Альфа Крите у меня есть несколько агентов, их можно пустить по следу певца-племянника и отправить в «Архивы», но придется платить из собственных средств — бесплатно они бегать не будут, а мой бюджет сам себя без сенсации не пополнит.

Ладно, мелочи. Сейчас главное не терять время и пообщаться с Полом. Копы не слишком-то помогли, поэтому остается рассчитывать, что удастся зайти с «черного хода».

А Пол молчит. Черт.

— Кай, ты в порядке? — осторожно доносится из холла.

Скашиваю глаза: Шон, как всегда, нечесаный, в драных джинсах с низкой посадкой, еле как держащихся на выпирающих тазовых костях, майке с оскалившимся монстром и в распахнутой кожаной куртке, стоит, подперев плечом дверной косяк, и смотрит на меня с опасением во взгляде.

Закатываю глаза: ну что за вопросы? Разве не видно, что у меня мозговой штурм, и мне не надо мешать?

— В полном, — огрызаюсь.

Но настрой уже неисправимо сбит.

Выдергиваю фломастеры и по очереди бросаю их на столик. Глаза брата округляются все больше с каждым извлеченным из моих волос предметом. Пф-ф, и не подумаю что-либо объяснять.

Волосы рассыпаются по плечам и спине. Сдуваю упавшую поперек лица прядь и переступаю через валяющиеся на полу подушки.

Взгляд Шона перемещается вниз. Точно, я все еще в одном тапочке.

— Э-э… — изрекает брат, глядя на изрисованную стену в гостиной.

— Новый хит сезона, — корчу ему гримасу.

После чего толкаю братца ладонью в плечо, вынуждая отступить с пути, и прохожу мимо него в кухню. Мой мозг перетрудился и требует кофе.

На ходу скидываю бесполезный тапок и дальше шлепаю по полу босыми ногами. Шон шуршит чем-то возле входной двери.

— Будешь кофе?! — кричу ему из кухни.

— Чай! — прилетает в ответ. — И чего-нибудь перекусить!

— Тогда сам себе сделаешь!

И с чувством выполненного долга запускаю кофемашину на одну порцию.

Не люблю, не умею и не хочу учиться готовить. Кофе — это предел моего кулинарного искусства.

***

Брат, все в тех же драных джинсах и майке, но теперь без куртки и с собранными в хвостик волосами, появляется в кухне минут через десять, когда я уже допиваю свой капучино.

— Твой? — Держит в руке мой потерянный тапок с пушистым помпоном.

Гримасничаю: нет, соседский.

Сижу на барном стуле полубоком к столешнице и лицом к выходу, поэтому, не меняя позы, важно вытягиваю ногу, а Шон торжественно надевает на нее пропажу.

— Прогиб засчитан. — Сажусь ровнее и приглашающе киваю на холодильник.

Дальше голодного после репетиции брата можно не уговаривать.

Допиваю кофе, болтая единственной обутой ногой и все еще гоняя в голове мысли о «синем тумане». Если Пол так и не ответит, то-о-о…

— Ножки как после бомбежки, — вдруг изрекает Шон.

Вскидываю на него глаза: сидит, пялится на мои усеянные синяками ноги, которые благодаря коротким пижамным шортам явили себя миру во всей фиолетовой красе.

А я и забыла, что у меня их столько. Синяков в смысле. Этот — ударилась, когда тащила чемодан. Этот — в спортзале космолайнера. Этот… Ладно, неважно.

— Производственные травмы, — поясняю на полном серьезе.

Брат же, задержавшись взглядом на мои синих коленях, начинает бессовестно и с явным намеком ржать, даром что успел набить полный рот.