Крылья

ГЛАВА 11

Джейс

— Что значит — ты против? — капитан Шарпер смотрит на меня с таким видом, будто у меня на лбу выросли рога. — Я сказал: мы берем отступные и отпускаем этих типов на все четыре стороны, а в случае расспросов, все, как один, утверждаем, что ничего не брали и не видели — преступники сбежали.

Мы с моим командиром одного роста, тем не менее он всегда пытается смотреть свысока. Вот и сейчас давит взглядом, пытается подчинить телепатически. Вот только он не телепат, а я не слишком подвержен чужому влиянию, когда оно кардинально идет вразрез с моим собственным мнением.

— Я против — это значит, что я против, — отрезаю.

— Да что ты… — начинает Шарпер, но быстро сдает назад, понимая, что в данном случае лесть предпочтительнее угроз. — Джейс, ты только подумай, какая сумма на кону. Нам пахать десять лет, чтобы столько заработать легально. Наше правительство само виновато, раз так мало нам платит.

Усмехаюсь. Качаю головой.

— Ну так уволься, если здесь так мало зарабатываешь.

Руки капитана сжимаются в кулаки. Он делает шаг вперед по направлению ко мне, явно рассчитывая, что я отступлю в прямом и переносном смысле. Но я твердо стою и на ногах, и на своем.

— Джейс, не вынуждай меня, — шипит. Так и вижу, как в его мозгу крутится счетчик, пересчитывающий уже почти полученную взятку.

Снова качаю головой.

— Нет.

Я не борец за справедливость. И плевать я хотел на то, что капитан порой не чист на руку, это я знаю давно. Но одно дело — отпустить какую-то мелкую шпану, от которой больше суеты с заполнением отчета о поимке, чем вреда на свободе. И другое дело — собираться освободить отпетых головорезов, которые оставляют на своем пути горы трупов.

У меня до сих пор перед глазами — изувеченные тела женщины и ребенка, убитых только потому, что оказались не в том месте и не в то время, на пути банды, которая сейчас в наших руках.

— Да чтоб тебя, Риган! — орет Шарпер. Ему очень хочется взять предложенное, но и страшно до тех пор, пока вся команда не подтвердит свое согласие и не войдет в долю — если все будут повязаны, никто не проболтается. — Не строй из себя святого! Я и так закрываю глаза на твое вечное оспаривание моих приказов! Ты не попал под трибунал только благодаря моему терпению!

Но я упорно стою на своем.

— Значит, трибунал, — киваю, соглашаясь. — Ты только не забудь, что под присягой нельзя врать. Вот я и расскажу, как обстоят дела у нас в отряде и как тебе не хватает денег.

Я, конечно, зря нарываюсь. Другой, умный и дальновидный человек, согласился бы на предложение капитана, а если это так претит его принципам, сдал бы его руководству позже. Но во-первых, «стучать» на людей, с которыми не один день проработал бок о бок, я не стану. Во-вторых, в любом случае это будет уже после того, как мы отпустим насильников и убийц на свободу.

А командира накрывает.

— Хочешь сказать, что тебе самому не нужны деньги?! — срывается уже чуть ли не на визг. — Думаешь, я не знаю, куда ты спускаешь все, что у тебя есть?! Вот и отдашь свою долю шлюхе-сестре на новую дозу…

А дальше я не слушаю — бью без замаха в капитанское лицо…

Наклоняюсь, плещу в лицо холодной водой, а потом упираюсь ладонями в противоположные края новомодной квадратной раковины и некоторое время стою, опустив голову. С отросших, падающих на лоб волос капает вода. Одна капля шлепается на нос, вторая стекает по губам…

Прошло несколько месяцев, но помню тот разговор с Шарпером так, будто он состоялся вчера.

Так я и вылетел из элитного отряда полиции и попал на «Искатель-VIII».

Тогда я и вправду думал, что меня не уволили только из-за вмешательства и заступничества Кинли. Был ему даже в какой-то мере благодарен. А оказалось… Этот гад просто взял и сдал меня РДАКу со всеми потрохами. Рекомендовал он… Да никто бы мной вообще не заинтересовался, если бы не новоиспеченный генерал, так жаждущий послужить своей стране. А как иначе? Новый секретарь ведь тоже постареет, а так Кинли опять выслужится и в награду получит кого-нибудь помоложе.

…Молли всегда была моей слабостью. Я защищал ее еще с детского сада, дрался за нее в школе, в любой момент срывался и приезжал, стоило ей позвонить, когда я был на планете. Я оберегал ее, как только мог. Я очень в нее верил, в нее и в ее выбор: и когда она поступила в медицинский, и когда начала встречаться с каким-то парнем, о котором наотрез отказывалась мне рассказывать.

С Крисом мы познакомились только в тот день, когда у Молли случился первый приступ. Механизм был запущен, и ничего нельзя было откатить назад.

Меня не посадили за причинение тяжких телесных только благодаря работе в полиции…

Выключаю воду, резко и наскоро вытираю лицо полотенцем и иду собираться на занятия. Вроде бы сегодня нам уже выдадут синюю форму студентов ЛЛА, и мы сольемся с толпой…

Что бы ни стало с Молли после «синего тумана», она моя сестра, и я буду защищать ее до последнего.

РДАК наверняка будет за мной следить. А это значит, что придется играть по их правилам.

До тех пор, пока не придумаю, как выкрутиться.

***

Очередное тестирование проводит незнакомая пожилая женщина в штатском. Даже не рискую предположить, сколько ей лет, но она очень худая, с тонкой, полупрозрачной старческой кожей, немного сгорбленная и совершенно седая.

Женщина просит нас выполнить математические задания, при этом улыбаясь совершенно по-доброму, будто перед ней не поступающие в один из самых элитных ВУЗов во Вселенной, а внучк и , зашедшие на чай.

Тест простой — мне вполне хватает знаний, оставшихся со школьной программы, чтобы ответить на все вопросы. А судя по тому, как быстро оживляются остальные, задания ни для кого не составляют труда.

С молчаливого согласия девушки, снова сижу с Дилайлой. Ни в коем случае не имею на нее видов, но я уже убедился, что она не болтлива и с мозгами, так что лучшей соседки по парте не стоит и желать.

Несколько раз ловлю на себе обиженные взгляды рыжего Лиама. Интересно, чего он от меня хочет? Извинений за то, что вчера грубо прервал, в его понимании, доверительную беседу? В таком случае пусть ждет и дальше.

Профессор Фицбон собирает работы и чинно покидает аудиторию, а ее место занимает мужчина, которого я прежде тоже не видел. Сегодня какой-то день новых лиц.

Мужчине на вид лет шестьдесят, он длинный и тонкий как щепка, волосы — темные, седые на висках, а взгляд маленьких глаз — цепкий, внимательный. Войдя, он словно пытается просканировать присутствующих.

По рядам проходит волнение, а потом все замолкают и напряженно ждут вердикта, будто новое действующее лицо и вправду способно что-то определить с первого взгляда и объявить каждому судьбоносное предсказание.

Мужчина представляется Оливером Ноланом, членом Совета Академии, и начинает вещать о том, как нам повезло, что нас выбрали из сотен претендентов, какая счастливая судьба и звездная карьера ждет каждого в этом помещении… На третьем предложении перестаю внимательно слушать. Все слишком пафосно и витиевато, а всю его речь можно сократить втрое без ущерба для смысловой нагрузки. Но, видно, мистер Нолан любит поговорить.

Нолан… Это имя мне знакомо — Барбара, секретарь Миранды Морган, упоминала его в первый день. Это тот, кто якобы меня разыскивал перед началом экзаменов. Хотелось бы знать, зачем? Ведь больше моей персоной он не интересовался.

А может, и не хотелось бы. Сейчас у меня проблемы посерьезнее, чем банальное любопытство: мне нужно как-то выкручиваться, а я не знаю как.

То, что РДАК будет за мной следить, — неоспоримый факт, тут можно даже не сомневаться. Будут наблюдать и проверять, выполняю ли я их требования.