Ловя момент

ГЛАВА 29

На завтраке Нина снова смотрит на меня с надеждой, но лишь качаю головой. Девушка разочарованно опускает глаза и больше не поднимает их, пока я не отхожу от нее с подносом. Считает виноватым в своих бедах. И рад бы оправдаться, но вины на мне целый воз, я и сам это прекрасно осознаю.

Несмотря на вчерашние возлияния алкоголем (а может, благодаря им), Изабелла выглядит бодрой и даже благодушной. Гай, чрезвычайно довольный переменой в настроении матери, весело приветствует меня, не переставая жевать булку. И (о, надо же!) Изабелла не напоминает ему о том, что говорить с набитым ртом неприлично. Что это с ней?

— Доброе утро, — здоровается она со мной. — Как самочувствие?

Снова улыбка лишь губ, глаза внимательные, цепкие.

— Отлично, спасибо, — отвечаю вежливо, сажусь и быстро принимаюсь за еду.

Разговаривать с Изабеллой не тянет. Может, она и права, что я похудел. А как иначе, если ей удается испортить мне аппетит практически в каждый прием пищи?

Обращаю внимание, что на подносе у Изабеллы только булочка и чай. Торопится, или нет аппетита после вчерашних орешков?

— Как только поешь, пойдем на склад, — сообщает она. Значит, все же торопится.

Приподнимаю брови.

— На склад?

— А ты думал, я брошусь обсуждать твое предложение с начальством, не убедившись, что ты способен сделать то, о чем говоришь?

Мне не кажется? Значит, она приняла мои слова всерьез?

— На складе хранятся роботы?

— Ну разумеется, — отвечает так, будто я задал самый нелепый вопрос в мире.

Киваю, опускаю взгляд, продолжая завтрак, и пытаюсь не показать свою радость. Неужели Изабелла решила дать мне шанс?

Вчера, когда я выложил ей суть своей идеи, мне очень хотелось, чтобы она услышала меня и пошла навстречу. Но после ее ухода надежда на это была минимальной. Теперь же… Кто знает, что теперь, но то, что Изабелла готова к переговорам, уже маленькая победа.

— А о каком предложении речь? — подает голос заинтересованный Гай. — Ты будешь у нас работать?

Не успеваю ответить.

— Твой брат как раз предложил свои услуги в настройке робототехники, — отвечает за меня Изабелла.

— Ух ты! — мальчишка даже подпрыгивает на скамье. — Ты в этом разбираешься? Ты не говорил.

А что я вообще ему о себе говорил? Соврал, что был прилежным ребенком и делал уроки. Рассказал о падении с крыши и паре переломах.

Что творится-то? Моя совесть, мирно дремлющая все эти годы, решила проснуться и расквитаться со мной по полной.

— Разбираюсь, — подтверждаю с улыбкой.

В глазах Гая восторг. В отличие от Изабеллы, он верит сразу.

— А можно я с вами? — поворачивается к матери, делает жалобные глаза. — Мам, можно? Я никогда не был на складе.

Изабелла медлит с ответом, и мне даже кажется, что она согласится. Но нет.

— Нечего тебе там пылью дышать, — отрезает через минуту.

Свет в глазах мальчика гаснет. Он опускает голову, но не спорит. Понимает, что после нашей вчерашней оплошности не стоит пока ни на чем настаивать. Эх, мне бы такую мудрость в его годы.

— Если твоя мама одобрит мой план, как-нибудь я обязательно возьму тебя с собой, — обещаю, чтобы хоть как-то поднять ему настроение.

Кружка Изабеллы с грохотом опускается на стол, так, что находящиеся в столовой люди бросают в нашу сторону обеспокоенные взгляды, пальцы до белизны сжаты на ручке. Эти напряженные пальцы так и притягивают взгляд.

Сглатываю. Вот сейчас она снова заявит, что никаких «как-нибудь» мальчику можно не ждать и отправит решать задачки по математике…

Но сегодня я не гений предвиденья — снова ошибка. Изабелла разозлилась не на мое туманное обещание.

— «Твоя» мама? — переспрашивает она.

Вспоминаю, что сказал. Да, действительно. Но это вырвалось абсолютно автоматически. Стыдно ли мне и за это? Точно нет. Я даже Морган не зову мамой, неужели стану называть так женщину, с которой познакомился неделю назад?

Да отпусти ты уже кружку!

Кажется, тонкая ручка сейчас просто-напросто отвалится и останется в ее пальцах.

— Извини, — говорю, но назад свои слова не беру.

Я готов пресмыкаться, слушаться и помалкивать, чтобы спасти своих друзей, но мамой я Изабеллу звать не буду. Нет, и все.

Пальцы медленно расслабляются, отпускают чудом уцелевшую посуду.

Изабелла больше ничего не говорит. Спускает мне это с рук? Не верится. Неужели после вчерашней беседы она все-таки что-то для себя пересмотрела в отношении ко мне?

Доедаем в молчании.

Чувствую себя по-дурацки. Кажется, что сейчас я по-настоящему обидел Изабеллу. Нет, знаю, что прав, но все равно как-то неловко.

— Мам, можно я пойду заниматься? — осторожно спрашивает Гай, понимая, что настроение матери безвозвратно испорчено, и лучше бы сбежать, чтобы не попасть под горячую руку.

Черты лица Изабеллы расслабляются, и она дарит сыну по-настоящему искреннюю улыбку.

— Конечно, малыш, беги, — ласково треплет его по волосам. — И зайди, пожалуйста, к Миле после двенадцати, она обещала тебя подстричь. Совсем оброс.

— Подстричь? — вскидывается Гай, от резкого движения челка падает на глаза. — Рано ведь еще!

— После двенадцати, — строго напоминает Изабелла.

— Лааадно, — сдается Гай и спрыгивает со скамьи на пол. — Приятного аппетита, — желает нам и спешит ретироваться, пока мать еще что-нибудь не придумала.

А задумчивый взгляд Изабеллы останавливается на мне. Смотрит внимательно, чуть прищурившись.

— Тебе бы тоже не мешало подстричься, — выдает наконец. — Я поговорю с Милой, чтобы занялась тобой после обеда.

Ну, вот опять. А мне-то показалось, она что-то поняла.

Сцепляю зубы. Хочу промолчать, но не получается.

— А меня спросить ты не хочешь?

Теперь глаза у нее большие и удивленные.

— А сейчас что не так? — похоже, не притворяется, правда не понимает.

— Вчера ты сказала, что знаешь, что я уже взрослый, — припоминаю. — Я всего лишь прошу тебя саму об этом не забывать.

Изабелла напрягается.

— Я помню, — сдержанно.

— Тогда позволь мне хотя бы решать такие простые бытовые вопросы, как стрижка, мытье, выбор еды, смена белья, — накопилось, и я уже обвиняю ее в том, в чем она не виновата: сколько раз в день принимать душ, мне, слава богу, еще не указывали.

— Хорошо, — кивает Изабелла.

Так просто? Хорошо?

— Хорошо? — переспрашиваю, не веря своим ушам.

Пожимает плечами, мол, чего тут непонятного?

— Хорошо, — повторяет. — Я тебя услышала и согласна. Перегнула палку, — теперь настает мой черед уставиться на нее большими глазами. — Но имей в виду, Мила отлично стрижет, и все ходят к ней. Как только захочешь, я договорюсь.

Может, стоит с ней почаще выпивать?

Киваю.

— Я учту, спасибо.

***

Как ни странно, на склад идем пешком. А мне уже казалось, что Изабелла ходит на своих двоих только по помещениям. Но сегодня она будто бы задалась целью меня удивлять.

На улице все так же ветрено, как и в последние дни. Повыше поднимаю воротник куртки. Все равно спасает слабо.

— Нужно подыскать тебе куртку потеплее, — замечает Изабелла. — Скоро еще больше похолодает. Лето кончается.

Какое чудесное на Пандоре лето. Бр-р-р.

— Хорошо, — соглашаюсь. Это не тема крутить носом — моя куртка правда не приспособлена для такой погоды.

— Тогда вечером или завтра займемся этим вопросом, — кажется, Изабелла довольна.

Держу руки в карманах, потому что без перчаток холодно. Некоторое время идем рядом, затем Изабелла касается моего рукава, осторожно, будто проверяя, позволю или нет. Ничего не говорю и не отпрыгиваю с криком, после чего она уже уверенно берет меня под руку.

Что это? Искреннее желание найти со мной общий язык или хитрый план по приручению непутевого сына?

— Надо же, я тебе по плечо, — вдруг с ее губ срывается смешок.