Ловя момент

ГЛАВА 10

Меня будит стук в дверь. «Жаворонок» из меня так себе, ночная жизнь мне куда ближе, и вставать с утра пораньше — не моя любимая привычка.

Со стоном поднимаюсь с койки, кое-как натягиваю футболку. Благодаря исправному климат-контролю необходимость спать в свитере отпала, и с вечера я лег в одних пижамных штанах.

Подвешивать больную руку не стал, просто обхватываю ее здоровой, чтобы не растревожить, и плетусь к двери. Каково же мое удивление, когда за ней оказывается Ди. Девушка, как и все на судне, одета в черную форму, волосы собраны на затылке в высокий «хвост». Вид у нее бодрый, будто сейчас не раннее утро, а разгар дня. Вот и еще один пункт нашей несовместимости: Дилайла Роу — ранняя пташка.

— Как? Ты еще не вставал? — выдает вместо приветствия, недовольно упирает руку в бок.

Так и знал, «жаворонки» всегда осуждают «сов».

— Э-э, — чешу в затылке, все еще силясь проснуться, — а должен был?

Ди смотрит так, будто я сморозил очередную глупость. Ладно, пусть так, зато разговаривает, а не фыркает и не убегает. Более того — сама пришла.

— Нет, ты серьезно? — спрашивает оскорбленно. — Уже забыл о вчерашнем обещании? — все еще не понимаю. — Ты обещал помочь мне с завтраком!

Вот как, оказывается, выглядит обещание. Помнится, я предлагал свою помощь, за что был осмеян. Просто на тот момент Ди была уверена, что не проиграет, а на утро ее мнение изменилось. Вот она — женская логика во всей красе.

Пожимаю здоровым плечом:

— Не вопрос. Помогу. Сейчас оденусь. Зайдешь? — приглашаю.

Ди смотрит на меня как на сумасшедшего.

— Смеешься?

Ах, да. Приглашаю девушку в каюту, где собираюсь переодеваться.

Вообще-то, я мог бы одеться и в ванной, но так уж повелось, что семейство Роу считает меня маньяком, с которым нужно держать ухо востро.

— Жду тебя на камбузе через десять минут, — заявляет Ди и разворачивается, чтобы уйти. — Завтрак через час, — напоминает уже через плечо.

— За час я испеку тебе пирог! — кричу вслед.

Не оборачивается. Ясное дело, мы же гордые.

***

Появляюсь на камбузе через четверть часа. Ди сидит прямо на барной стойке, нетерпеливо болтая ногой в воздухе. Больше в помещении никого нет. Как и моего вчерашнего робота-уборщика — выполнил работу и поехал дальше.

Осматриваюсь, оценивая результат. Стало значительно чище. До верхних полок «уборщик» этой модели, скорее всего не добрался, но и так разница бросается в глаза.

— Идеи есть? — спрашивает Ди. Видимо, ей очень хочется доказать остальным, что умеет проигрывать.

Подмигиваю.

— У меня всегда полно идей.

— Хвастун, — фыркает девушка. И звучит это не шуточно, а обвинительно.

Ладно, я уже понял, она составила обо мне мнение, и ничто не способно его изменить. Досадно, но мы ничего друг другу не должны — это факт. Пора начинать думать, куда податься с Альберы, пока меня не настигла лондорская служба безопасности. Как только до меня доберутся люди дяди Рикардо, мне еще долго предстоит топтать поверхность родной планеты — путь за ее пределы мне заказан на долгие годы.

Пожимаю плечом в ответ на последнее замечание и иду за стойку. Дилайла спрыгивает на пол и поворачивается ко мне, однако присоединиться не спешит.

— И чего ты ждешь? — любопытствую.

— В смысле? — мгновенно напрягается.

Да что ж такое? Люди, вас тут всех били, что ли?

— В прямом, — усмехаюсь. — Я, что ли, буду готовить? Я обещал помочь, а не сделать за тебя.

Лицо девушки расслабляется. Мне кажется, она даже смущается своей реакции.

— Нет в мире джентльменов, — вздыхает с наигранной грустью — пытается замаскировать неловкость шуткой.

— Вымерли, ага, — подтверждаю и думаю о том, что семейка Роу способна загубить в зародыше все джентльменские порывы. Откроешь перед девушкой дверь — тебя тут же обвинят в домогательствах.

— Так что будем делать? — торопит Ди. Смотрит на часы, морщит лоб. — Сорок минут осталось.

— А что бы ты хотела? — интересуюсь ее вкусами с вежливой улыбкой, но тут же получаю взгляд, полный негодования. — Ладно-ладно, — сдаюсь. — Будем готовить оладьи.

— Почему их? — спрашивает Дилайла и прикусывает губу в ожидании ответа, а я смотрю на ее губы и понимаю, что мне все-таки чертовски хочется изменить ее мнение обо мне.

— Почему бы и нет? — отвечаю вопросом на вопрос, пока пауза не слишком затянулась.

Мнение изменить хочется. Но тут два пути: или пытаться остаться на «Ласточке» после Альберы, или сдаться. Потому что за оставшиеся дни максимум, чего я сумею добиться, это уговорить Ди сыграть со мной еще раз в карты. Если очень повезет — в шахматы.

— Ладно, — пожимает плечами. — Ты — шеф.

Было бы лестно, если бы это касалось не только кулинарии.

Роюсь в ящиках, нахожу подходящие сухпайки, засохшее камнеподобное масло из холодильника и пачку муки — в заводской закрытой упаковке, задвинутую в самый угол дальнего шкафчика за ненадобностью.

— Держи, — вручаю Ди масло. — Растопи его пока на сковороде.

— Есть, шеф, — корчит мне гримасу. Кажется, ее расстраивает, что приходится заниматься готовкой, да еще и в моей компании.

Ничего не говорю. Как бы мне ни нравилась Дилайла, становится скучно биться головой о стену ее придуманных предрассудков, а если мне скучно — все, пиши пропало. Рикардо часто воздевает по этому поводу глаза к потолку и сетует, что, если бы я так быстро не терял ко всему интерес, из меня бы вышел толк.

Молчание затягивается. Меня это не беспокоит, а вот Ди чувствует себя не в своей тарелке. Кажется, она ждала, что я снова буду пытаться наладить с ней контакт.

— Никогда бы не подумала, что ты можешь уметь готовить, — не выдерживает и первая нарушает молчание.

Захлопываю дверцу шкафчика и поворачиваюсь.

Прищуриваюсь.

— Почему? Потому что такие, как я, привыкли жить на всем готовом?

Уголок губ Ди дергается, будто ей хочется улыбнуться, но она остается серьезной.

— Вроде того, — отвечает коротко и отворачивается, тычет лопаткой в начинающее таять масло с таким видом, будто это самое важное и ответственное занятие в ее жизни.

— Моя приемная мать любит готовить, — говорю, хотя сомневаюсь, что Ди интересно. — Когда я был маленьким, то мы постоянно что-нибудь мастерили вместе.

Дилайла отрывает взгляд от плиты и удивленно на меня смотрит, так, будто я сказал что-то по-настоящему странное. Мысленно прокручиваю в голове свои слова. Нет, ничего такого.

— Твой отец погиб, а ты вырос с приемной матерью? — переспрашивает она. Ах вот, что ее зацепило.

— Ну да, — подтверждаю. Что в этом удивительного, мне пока непонятно. — А что?

Ди хмыкает каким-то своим мыслям. Стою и жду пояснений.

— Да ничего, — произносит, наконец, снова берясь за лопатку. — Просто мне казалось, что у «золотых мальчиков» все должно быть хорошо. А ты… сирота.

Из ее уст «сирота» звучит как калека. Никогда не думал о себе так, и это целиком и полностью заслуга Морган. На какое-то мгновение мне становится стыдно, что она сейчас не знает, куда занесло ее блудного сына, а я даже не потрудился дать о себе знать… Но только на мгновение. Миранда поймет и простит. К тому же, она прекрасно знает, что я могу за себя постоять. Да и везучий я, вон, Эд меня не убил и даже похвалил. А пока предстану пред очи Морган, плечо заживет, и она не узнает ненужные подробности моего приключения.

Приподнимаю брови.

— А с чего ты взяла, что у меня не все хорошо? У меня есть приемная мать, дядюшка, друзья и даже кот. Полный комплект для счастья.

— Кот? Серьезно? — мне снова удается ее удивить.

Похоже, все, что я считаю обыденным, она воспринимает чем-то из ряда вон выходящим. Только хотелось бы знать, что это за «ряд», в который Ди меня поставила.

Или не хотелось бы… Это явно будет не лестно.