Книги
Воспоминание 72
22 мая
Из зеркала на меня смотрит растрёпанная мадам с искусанными губами. Поворачиваю голову вправо, влево, пялясь на свое отражение, а потом прижимаюсь лбом к холодной поверхности зеркала, закрывая глаза. Наверное, вылила себе на лицо уже тонну ледяной воды. Только, хоть на голове стой, последствия бессонной ночи никуда не деваются: и веки припухшие, и синяки под глазами. А еще эти губы. Даже не знаю, это последствия ночного приключения, или я потом сама от досады искусала их в кровь — не помню. Зато помню и знаю — этой ночью я не спала ни минуты, и мне по-прежнему хочется провалиться сквозь землю.
Ясное дело, Костя не ошибся в том, что я еще никогда и ни с кем не была близка. Я же, чтоб меня, социопат и социофоб в одном флаконе. Я даже не целовалась до вчерашнего дня по-настоящему. Так, был один парень, звенел возле меня бубенцами, как брякнула однажды ба, следя из окна за моим ухажером, дежурившим у подъезда. Весь десятый класс бегал, пел о любви. В общем, поставил себе задачу и покорял Эверест. А может, поспорил, не знаю. Так выпрашивал поцелуй, что я однажды сдалась. Ну самой интересно стало, что почувствую. Не почувствовала. Ничего, кроме того, что кто-то нагло влез в мое личное пространство языком. Он в итоге обозвал меня фригидной и потерял интерес. Я не особо расстроилась. Знала бы, что отшить этого типа можно поцелуем, давно бы согласилась. А затем заболела ба, и я думала лишь о том, чтобы заработать денег на операцию. Какие уж тут парни?
А потом этот сон дурацкий. А потом… вчера. И ладно бы и правда просто поцеловались. Я же чуть из трусов не выпрыгнула. Сама! Стыдобища. Терлась, как кошка в течке.
Отшатываюсь от зеркала. И смотреть на себя тошно. Костю ведь тоже накрыло неслабо. Только ему хватило мозгов понять, что все это ненастоящее. А я? Как мне ему в глаза-то теперь смотреть?
Воспоминание 73
Жаль, что нельзя прийти на занятия в темных очках. Первый урок у Верочки, а эта сто процентов заставит их снять. Поэтому появляюсь в классе во всей красе.
— Привет, — хором здороваются со мной близнецы, когда прохожу мимо.
— Доброе утро, — летит от Полины.
— Утро, — буркаю и плюхаюсь на свое место, стараясь по максимуму завесить лицо волосами. Черт, слишком короткие, чтобы организовать подходящую случаю штору.
Холостов не поздоровался, отмечаю краем сознания, которое еще способно думать. Сама в его сторону не смотрю, а то покраснею так, что никакие волосы не спрячут — хоть на лице их расти.
Воспоминание 74
Не знаю, как доживаю этот день. Кое-как. И бегу в свою комнату сразу после последнего на сегодня занятия. К черту ужин — кусок в горло не полезет.
Мечусь по комнате, разбрасываю вещи. Потом вставляю в уши гарнитуру и врубаю громкую музыку. На экране мобильника всплывает красное предупреждение о превышении безопасного для слуха уровня звука. Плевать.
Плюхаюсь на кровать и прикрываю глаза. В наушниках продолжает грохотать.
Я гребаная эгоистка и предатель. Нужно успокоиться и думать. Нужно выяснить, что произошло с Русланом. Это неправильно и до ужаса несправедливо — то, что его родители думают, будто их сын покончил с собой. Теперь-то я в это ни за что не поверю. Но нужны доказательства. Нужно собраться.
Тот, кто подсунул нам вчера эту отраву, если и не сам является убийцей, то точно что-то знает. Сунется ли он после вчерашнего в лабораторию? Только если дебил, будем честны. Любой переждет или изменит время своих визитов. Тогда — что? Как Русик, патрулировать сад ночами?
Нужен план, а плана у меня нет. Что мог выяснить Любимов? Что увидеть? Кому помешать? Что делал Рус, помимо прогулок ночами? Торчал в библиотеке. Может, что-то высмотрел там? С кем общался, кроме меня? Со всеми, но больше с Полиной. Расспросить? Так она и рассказала все как на духу, но нужно попробовать. Что еще? Комната. Можно попробовать забраться к Русику в комнату. Скорее всего, оттуда уже убрали все его личные вещи, но чем черт не шутит. Что еще?..
Поток мыслей прерывается, когда трек «Нирваны» сменяется «Maybe I, may be you» «Скорпионсов», и к горлу подкатывает.
…But the world would be cold
Without dreamers like you…
Да, Рус, мир явно стал холоднее без такого мечтателя, как ты. Как же так-то?..
Как по волшебству, аккумулятор смартфона подает жалобный сигнал как раз на последних аккордах песни. И после очередного «May be I, may be you» экран гаснет, а музыка смолкает.
Некоторое время еще лежу в тишине. Да, Рус, может, ты, может, я. Уже не ты, так я. Навряд ли дотянусь до звезд, но выяснить правду попытаюсь.
Воспоминание 75
Валяться на кровати и слушать музыку после бессонной ночи — чревато. Почти вырубаюсь и засыпаю, так и не переодевшись и не собрав с психу разбросанные вещи с пола, когда кто-то стучит в дверь.
Поднимаюсь на локтях на своем лежбище, кошусь на часы — девять вечера. Еще совсем не поздно для гостей. Правда, в гости ко мне до сих пор никто не наведывался, не считая женщины-медика, вылечившей мою подвернутую конечность. Раздумываю, не притвориться ли мне спящей, как стук повторяется.
— Кто там?! — таки доползаю до двери, чудом не свернув шею, споткнувшись о собственный рюкзак с вывалившимися из него вещами, но открывать не спешу. Вряд ли, конечно, убийца стал бы вежливо стучать, но теперь я испытываю к обитателям Сурка еще меньше доверия, чем раньше.
— Это я.
Вот черт. Ладно, нет смысла играть в идиотку и переспрашивать, кто этот «я».
— Костя, я не в голосе! — отвечаю громко, даже не думая открывать. Наоборот, прижимаю ладонь к двери, словно боюсь, что та откроется сама и мне придется ее удерживать. — Давай в другой раз поболтаем.
Пауза. Может, свалит?
— У тебя моя куртка.
Черт-черт-черт. Забыла. И что тут скажешь? В окно ее ему скинуть, мол, лови? Детсад, Лера, детсад. Выдыхай, этот чувак тебя вчера спас ценой собственной руки, а ты трусишь посмотреть в его сторону и даже не спросила, как рана. Да что там — даже не глянула: вылечили, или ходит с бинтом.
— Ладно, — сдаюсь. — Сейчас отдам! Если найду, — продолжаю уже себе под нос, задумчиво рассматривая бедлам в комнате и чеша в затылке. Да, Лера, молодец, сделай еще из своей головы воронье гнездо.
За дверью тишина. Холостов терпеливо ждет, пока я провожу археологические раскопки окружающего пространства и наконец нахожу его шикарную кожанку у себя под столом; встряхиваю. Прохожу мимо зеркала, бросаю на себя взгляд, матерюсь и торопливо приглаживаю волосы. Не плакала, не бесилась, спала — вот моя рабочая версия.
Открываю дверь. Стоит сбоку от нее, оперся вытянутой рукой о стену, голова опущена; вскидывает, но позы не меняет, только протягивает руку.
— Спасибо, а то завтра же турпоход.
Помню, а как же. Преподаватели решили нас взбодрить после потери и вывести за переделы замка.
— И ты пойдешь в лес в кожаной куртке, — бормочу. Мажор он и есть мажор. Это я свою пожалею рвать об ветки — она у меня единственная.
Костя наконец выпрямляется, перекидывает куртку через локоть, пожимает плечами.
— Она удобная.
Очень мажорский ответ. Это правильно: пусть лучше буду думать о нем как об избалованном мажоре, чем при взгляде на него стану вспоминать, как прижималась к его обнаженному телу. Краснею и хватаюсь за ручку двери.
— До завтра, — торопливо прощаюсь и захлопываю, не дождавшись ответа.
Ух. Какая же я дура. Упираюсь лбом в дверь и так и стою, переводя дыхание.
— Ты же сегодня никуда не пойдешь? — доносится из коридора. Блин, уйди уже!
