Книги
Воспоминание 58
14 мая
Час сорок пять. Глаза слипаются, голова тяжелая, так и тянется к коленям… Встряхиваюсь и снова обращаю взгляд во двор. Сегодня ветрено, завывание слышно даже через стекло. Деревья качаются, гнутся к земле. Два «ока» лун скрыли плотные тучи.
Сижу на подоконнике уже почти час. Занятие — глупее не придумаешь. Тем не менее что-то останавливает меня от того, чтобы лечь и спокойно уснуть. Мне нужно убедиться, что Русик не пойдет высматривать того, кто обретается в лаборатории по ночам. Уверена, там делают какую-нибудь ночную уборку или завхоз проводит обход помещений — он тут два в одном: и завхоз, и блюститель порядка.
Как таковой охраны в Сурке нет. Да и зачем? Высокая кирпичная стена, мало того что высокая, так еще и пропитанная магией, окружает всю территорию училища: никто не войдет и не выйдет. А Семену Евгеньевичу держать все в своих руках, как мне кажется, просто нравится. Вот и патрулирует замок вечерами, разгоняя нежелающих идти спать студентов. Так кто помешает ему проверять территорию ночью? Мало ли у кого какие загоны? А почему лаборатория? Так там целый лабиринт плюс подсобные помещения, куда нас на занятиях не пускают.
Два ноль-ноль. Во дворе — никого. Или Любимов внял голосу разума, или понял, что под моими окнами лучше не проходить.
Жду еще минут десять и плетусь в постель. Кто бы знал, зачем я вообще это делала, и почему мне так неспокойно.
Воспоминание 59
15 мая
Утро встречает нас объявлением о том, что всем следует немедленно собраться в конференц-зале. Народ галдит, выдвигая версии, о чем это нам решили объявить с утра пораньше, притом, что вчера о собрании не было сказано ни слова. Любопытства не чувствую, мне бы выспаться. Давлю в себе зевок и плетусь за остальными.
— Ты чего такая? — равняется со мной Холостов по пути.
Вот кого мне не хватало для исповеди. Закатываю глаза.
— Бессонница.
— У нас, кстати, психолог есть в медблоке, — заботливо предлагает староста. Вернее, вышло бы заботливо, если бы не эта его фирменная улыбочка.
— Сгинь, — прошу.
— Мое дело — предложить, — заявляет беспечно и ускоряет шаг, наконец, оставляя меня в покое.
Бр-р-р. После того сна вообще не могу находиться с ним рядом. Психолог мне, может, и правда не повредил бы. Но прийти к постороннему человеку и начать откровенничать — ага, как же, бегу и спотыкаюсь.
Кучкуемся группами, рассаживаемся. Я снова между Русланом и Янкой, как на первом собрании. Ждем, пока подтянется весь поток.
Скучно и очень хочется положить куда-нибудь голову. Кошусь на Любимова. Осунувшаяся у него физиономия, хоть он и всегда тощий, как веточка, а сейчас будто вообще не ест и не спит.
Подмывает спросить, не играл ли он в детектива и этой ночью, как до меня долетает из ряда перед нами:
— Мне сегодня Князь приснился, — говорит девчонка из группы «Б».
— Серьезно? — загораются глаза у ее подруги. — Голый, надеюсь?
— А то. С плеткой…
Дальше не слышу. Голоса становятся тише и то и дело перемежаются с недвусмысленными смешками. У меня перед глазами тут же встает лицо директора из моего собственного сна.
— Ты чего такая зеленая, Кошатница? — Янка беспардонно толкает меня локтем в бок. Дергаюсь. Давай еще вмажь мне в желудок, чтобы меня стошнило прямо тут.
— Порнорассказов про директора наслушалась, — отвечаю сквозь зубы, как по мне, довольно тихо. А на деле — достаточно, чтобы сидящие впереди болтушки резко замолчали и обернулись на нас с видом крайнего возмущения на лицах.
— Да как ты?.. — начинает любительница плеток и голых мужчин постарше.
— А ну, вали! — рявкает на нее Кожухова, и та давится следующими словами. Отворачивается обратно, хотя нет-нет да и бросает гневные взгляды через плечо. Другие тоже начинают оборачиваться в нашу сторону. — Ты б не орала про порно при всех-то, — шепотом советует Янка уже мне. — Больше услышали бы…
— Фу, извращенка, — морщусь.
— Ты про плетки? — интересуется невинно.
— Я про директора, — отрезаю, в ответ на что Яна красноречиво крутит пальцем у виска. Держу пари, ей самой снятся сны с Князевым в главной роли. Блин, ему самому-то как работается среди молодых девчонок, пускающих по нему слюни? Мне даже становится его жаль — проходу же не дают, и каждая думает, что будет той самой.
Предмет наших сплетен появляется на сцене на сей раз без представления Жанны, и вид у него не слишком радостный. Ну, то есть вообще. Обычно Станислав Сергеевич улыбается, и энергетика у него теплая какая-то, что ли. А сегодня туча тучей. Не такой страшный, как в моем сне, но все равно явно не в духе.
— Кхе-кхе, — откашливается в микрофон, привлекая внимание. — Доброе утро, ребята. Извините за внезапную встречу, — произносит все так же серьезно, подтверждая мои личные выводы — утро как раз недоброе. — Но кое-какие вопросы следует решать незамедлительно.
— Блиииин, он такой милый, — комментирует та, которая с эротическим сном.
— Секси, — вторит ей подружка.
Повезло мне с соседками.
— …Некоторое время назад кое-что случилось, — продолжает Князев. — Один из студентов пришел ко мне и высказал свои подозрения по поводу того, что те, кто покидает Сурок, делают это не по собственному желанию. И… — пауза, эффектная, кстати. — И не возвращаются домой.
Тишина в зале сменяется гулом. Все начинают перешептываться и переглядываться, крутят головами, пытаясь угадать, кто же такой умник, что поперся к директору с подобными обвинениями. Крепче сжимаю губы, не шевелюсь. Стоит сейчас покоситься на Русика — и кто знает, не найдется ли неподалеку кого-то слишком внимательного и догадливого.
— Какой же идиот, — все же не сдерживаюсь. Рус меня слышит, даже не сомневаюсь.
— Сама в шоке, — откликается Янка, думая, что я делюсь мнением с ней.
— И я, — признаю. В шоке не то слово.
Намекал он директору, да? Так Любимов сказал? Прийти к руководителю училища и тыкнуть ему в нос своими подозрениями — класс, тонкий намек, тоньше некуда.
— Я не стану уточнять имя этого студента, — продолжает Станислав Сергеевич, когда голоса смолкают, а виновного никто так и не вычислил. — Пусть это останется между мной и ним, — а директор молодец, скользит взглядом по рядам, но ни на ком не останавливается; прикрывает Руса. — Но как глава Сурка я не могу позволить, чтобы подобные мысли и дальше гуляли по училищу. Поэтому прошу внимания на экран, — после чего Князев отходит в сторону, а белая стена, находящаяся прежде за его спиной, оживает.
Это видео, причем снятое явно на телефон. Оператор движется, отчего камера подрагивает в такт шагам, а изображение иногда смазывается. Нам показывают какое-то здание из цветного стекла, фокус смещается, и становится видна вывеска. Это супермаркет, а на его стене под вывеской мигает электронное табло: температура воздуха, дата, время и какие-то рекламные слоганы. И так по кругу.
— Два дня назад, — шепчет за моим плечом Русик.
Не поворачиваю голову в его сторону.
На экране теперь дверь все того же супермаркета. Оператор стоит на одном месте, просто водит камерой туда-сюда, выхватывая то участки оживленной улицы, то снова табло с датой. Двери магазина распахиваются, и оттуда появляется рыжеволосая девушка в компании женщины постарше. Та, что младше, катит тележку; направляются к парковке.
— Синичкина? — спрашиваю Любимова. Лицо у девчонки точно знакомое.
— Скворцова, — в голосе парня удивление. — Она.
Хоть не вскочил и не закричал: «Живая!».
Видео на мгновение меркнет и вновь появляется на экране, но это уже совсем другая улица и, вероятно, другой город, другие лица, но тоже знакомые — те, кто отказался оставаться в Сурке. Не съели их Змеи Горынычи и не выпили Дракулы — живут себе обычной жизнью, и все у них хорошо.
