Книги
Воспоминание 20
10 апреля
Как и предупреждал завхоз, ровно в семь вечера звонит, видимо, во всех мирах одинаковый школьный звонок, и нам надлежит собраться в конференц-зале (знать бы еще, где он) для общего собрания. Выхожу из комнаты и с удивлением вижу множество незнакомой молодежи, наполнившей коридор. Ох, кажется, Реутов сильно преуменьшил количество одаренных в нашей стране.
Из-за соседней двери появляется Яна, приподнимает руку в знак приветствия; зеркалю ее жест. Так же, как и я, она переоделась, а заодно и залакировала свою розовую челку так, что теперь та стоит дыбом на манер ирокеза. А пока я пялюсь на ее ботинки с шипами на подошве, как на строгом ошейнике, и гадаю, для чего их можно использовать, девушка оказывается возле меня и тут же ошарашивает вопросом:
— Кошатница, тебе тоже кашу с котлетой дали? Фу, ненавижу гречку.
Пожимаю плечом. Мое воображение все еще рисует перед собой поверженного Янкиного врага, под ребра которого она вгоняет свои шипастые ботинки.
— Каша как каша, — отзываюсь. — И у меня есть имя.
Двигаемся с общим потоком девчонок к выходу из женского крыла.
— Каша — гадость, а ты — кошатница, — безапелляционно выдает моя спутница.
Вот почему у меня нет друзей — не люблю людей, не хочу заводить знакомства. Интересно, как я должна отреагировать на такое заявление, чтобы подружиться с соседкой? Улыбнуться? Сказать: ой, ладно, хоть горшком назови? Ни с кем «дружиться» не собираюсь, поэтому молчу. Еще раз назовет кошатницей, просто не отвечу.
Ускоряю шаг, двигаясь со скоростью потока. Янка сначала отстает, потом догоняет; толкает меня в плечо своим. Оно у нее крупное, как два моих, с мышцами, а футболка с короткими рукавами открывает вид на огромный узор из татуировок, покрывающий всю поверхность рук девушки от плеч до запястий.
— Еще скажи, что обиделась.
— Не обиделась, — заверяю. Я ее вижу второй раз в жизни, с чего бы она могла меня обидеть?
— Разойдитесь! Расступитесь! Да пропустите же! — доносится сзади звонкий голос, и нас на всех парах догоняет Людмила, ловко лавирующая в толпе на десятисантиметровых шпильках. Она тоже сменила наряд по сезону, только ее вариант летней одежды — миниюбка. Должна признать, ноги у нее что надо — от ушей. — Куда это вы без меня? — втискивается между мной и Яной. — Мы трое из Москвы, нам надо держаться вместе.
«Хоть вы и ущербные», — ясно говорит ее взгляд.
Сдвигаюсь в сторону. Хочет, пусть держится, только не так близко.
— Кстати, интересное у них начало учебного года — десятое апреля, — продолжает Люда, на ходу поправляя свежезавитые белокурые локоны, эффектно раскладывая их по обе стороны груди.
Бросаю взгляд в окно, мимо которого мы проходим. На улице лето, прямо над подоконником с распахнутой настежь фрамугой порхает крупная многоцветная бабочка размером с мою ладонь. Янка хмыкает, чеканя шаг.
— Не уверена, что тут тоже десятое апреля, — отвечает блондинке, вторя моим собственным мыслям. Сказала же Жанна, что мы на другой Земле. Если вообще на Земле. Вон и сезон другой, может, и летоисчисление свое — уже ничему не удивлюсь.
В холле третьего этажа толпа девчонок сливается с толпой мальчишек, и уже общим потом тянемся по лестнице вниз. Зато теперь с полной уверенностью можно сказать, что мои опасения заблудиться были напрасны. Сколько нас тут? Человек пятьдесят, не меньше. Кто-то уж точно знает дорогу.
— О, вон наши! — Люда попрыгивает прямо на ступеньке, вытягивая длинную шею и пытаясь рассмотреть кого-то в толпе ушедших вперед. Не сразу понимаю, о ком она, а когда доходит, блондинка уже поясняет сама, и ее тон резко меняется от дружелюбного на угрожающий: — Имейте в виду, подружки, — выделяет интонацией слово, — на Дэна и Костяна рот не развевайте. Я еще сама не поняла, кто мне больше нравится, — Яна в ответ на это громко фыркает. — Ах, ну да, ты же не по этой части, — Люда тут же делает вывод об ее ориентации и свысока косится на меня. Она выше ростом сантиметров на пять плюс еще каблуки, так что «свысока» получается как в прямом, так и в переносном смысле. — А ты Русика себе бери, — разрешает, поразмыслив. Щедра.
Сразу ее послать далеко и надолго? Несколько ступеней даже всерьез подумываю над этим вариантом. Но вежливость же, вдолбленная мне бабушкой в голову вежливость…
— Спасибо, что разрешила, — все же огрызаюсь.
Люда улыбается и спешит вперед, оставляя нас с Янкой далеко позади.
— Кто-то не шарит в оттенках интонации, — комментирует Яна.
— Пусть, — отвечаю. — И ей приятно, и мне — плевать.
Еще мужиков я тут не делила.
Воспоминание 21
В нашей школе тоже имелось помещение с модным названием «конференц-зал», только по сути это была столовая. Для устроения собраний там отодвигали столы, а стулья подтаскивали к возвышению а-ля сцена в театре. Здесь же размер зала соответствует размаху самого замка, и сцена тут — именно сцена, еще и с кафедрой посередине. Думаю, при желании в этот зал поместилась бы не только вся наша школа, но еще парочка из соседних районов. Подвох в другом: стулья тут не прикручены к полу, как обычно бывает в местах подобного назначения или кинотеатрах, и количество их, кажется, строго соответствует числу новобранцев.
Оглядываю ряды в поисках не занятых мест для посадки. Но нахожу лишь те, на которые кто-то уже положил руку или ногу в невербальном посыле: «Занято!», — и ждет своих товарищей. Надеюсь, устроители сего действа не просчитались с местами.
К моему удивлению, нас тоже ждут: замечаю белобрысую голову Руслана. Из-за невысокого роста ему приходится взобраться на свой стул ботинками; стоит на верхотуре, возвышаясь над страждущими, машет и улыбается.
— Иди ты, — не меньше моего удивляется Яна и бодро начинает прокладывать себе путь локтями к нужной локации.
Честно, мне не хочется этого «Мы из одного поезда, давайте держаться вместе». Но, как ни кручу головой, свободных мест не находится. А Рус все машет, машет…
Черт с ним. Не боюсь же я их, в самом-то деле.
Русик радуется мне как родной. Яна благосклонно принимает подношение в виде прибереженного для нее стула, но занимает через одно сидение от сердобольного парня, явно оставив место рядом с ним для меня.
— Привет! Как поселились? — сразу нападает на меня с вопросами Рус, сияя, как новогодняя лампочка. И тут же продолжает, будто и не ожидая ответа: — Комнаты — отпад! И кормят отлично!
Янка морщит нос и отворачивается. Ну да, гречка.
Пожимаю плечами.
— Все отлично.
Может, и отлично, если мыслить объективно. Но я-то не объективна. Я никогда не жила в общежитиях, пусть даже с индивидуальным размещением, не останавливалась в отелях — зачем мне было? Добавим к этому ощущение «снова в школу» и получим коктейль с названием: «Мне капец как неуютно». И это если не брать в расчет то, что мы как бы вообще не на Земле, а чемоданы и подносы с едой материализуются в комнатах из воздуха.
Некстати думаю, как там Бабай. Это, наверно, вообще верх идиотизма — думать о домашнем питомце, когда попала в такое место. Вон народ в принципе не парится за тех, кого приручили. Соседи наши, помню, переезжали: кота оставили прямо в подъезде и погнали. Что, говорят, кошек, что ли, мало — новую заведем. Новое место — новый кот, логично же. Хорошо, что баба Маша с первого этажа забрала «бездомца» к себе. Мы с бабулей тоже думали, но Боб начал лупить возможного нового жильца прямо с порога. На эти крики и примчалась баба Маня. А там: любовь с первого взгляда. И — ву-аля — у Барсика новая жилплощадь.
