Книги
Следующие два часа ушли на хозяйственные дела. Я нагрела воды и, пока Герострат мылся, сходила за продуктами. Денег Андрей мне отсыпал щедро, так что впервые за долгое время я могла ни в чем себя не ограничивать. При этом лицемерно говоря себе, что покупаю деликатесы исключительно для дорогого гостя.
После ужина мы сидели на кухне и пили кофе. Пили молча, потому что говорить, вроде, было не о чем. Невольно я вспомнила последние годы семейной жизни. Обычно мы с Мишкой или смотрели за едой телевизор, или читали. Но у меня на кухне телевизора, к сожалению, не было.
- Расскажи хоть, как ты жил все это время? - не выдержала я.
- Да как? Нормально. Из «России» уволился, потом знакомые в «Билайн» пристроили.
- А... на личном фронте?
- Без перемен.
- То есть по-прежнему по три бабы одновременно? - не выдержала я.
Корнилов только плечами пожал. Не человек, а птица, так и машет крыльями.
- А у тебя? - спросил он. - Кстати, почему ты из Сочи уехала? Я и не знал, пока открытку не получил.
А дело было так. После нашего с Мишкой развода Герострат, вопреки ожиданиям, вовсе не кинулся в мои распростертые объятья. Более того, он дал мне понять, что наши отношения несколько подзатянулись. Агония была долгой. Я никак не могла принять отставку и продолжала колотить лбом в закрытую дверь. Мне казалось, что если поговорить, объясниться, все еще вернется. Я искала Герострату оправдания, подводила какую-то психолого-философскую базу, на что-то надеялась. Но все было бесполезно. Нет, пару раз мы еще оказались в постели, но это уже ровным счетом ничего не значило.
При всем при том я никак не могла отделаться от ощущения, что Герострат, одной рукой отталкивая меня, другой все же держит и не отпускает. До него я не переживала еще ни одного разрыва с любимым человеком (Увалов не в счет), но почему-то была четко уверена: все должно происходить совсем не так. Ну не так ведет себя мужчина, когда женщина ему надоела и он больше не хочет иметь с ней ничего общего.
Но и это было еще не все. Не прошло и месяца, как из Москвы вернулся Эдуард. У того жизнь шла сплошным анекдотом. В свое время он ушел от мамы к москвичке, а теперь - от нее снова к сочинке, которая приезжала в Москву в командировку. Загвоздка была в том, что Эдуард жил в Москве на птичьих правах, а у его новой дамы в Сочи своего жилья не было, только комната в общежитии на двоих с пожилой мамой.
Пару раз Эдуард намекнул, что земля предков ждет меня, но я сделала вид, будто не понимаю. Тогда он стал вежливо меня выживать, создавая целый пакет всяких мелких хозяйственных неприятностей. Я сразу смекнула, куда он клонит, но уступать не хотела. Мама к тому времени домучивала второй питерский брак с Павлом Петровичем. Бабушка Света умерла, в ее квартире жили тетя Катя с Валеркой. Короче, ехать мне было некуда.
Наконец Эдуард потерял терпение и пошел ва-банк. Наверно, проблема вполне могла решиться мирно, но Эдуард мирно не хотел, а я с детства была упертой и не терпела насилия. Возможно, со стороны это выглядело захватом лубяной избушки, который произвела бедная лисичка, но в этой квартире, на минуточку, я прожила двадцать лет. Не говоря уже о том, что мы с Мишкой сделали из нее конфетку, насколько это возможно по отношению к двухкомнатной хрущобе-распашонке на первом этаже.
Эдуард понял, что выставить меня на улицу не удастся. Все ж таки я была в его квартире прописана. К счастью, он не относился к криминальной породе, иначе вряд ли бы я осталась в живых.
Размен представлялся делом безнадежным. Жили мы на Донской - одной из самых грязных и шумных улиц. Да еще и с окнами на заправку. Но Эдуарда, видно, припекло, он подзанял деньжат и принялся за поиск вариантов. Для себя он хотел однокомнатную, я была согласна и на общежитие-малосемейку.
Тут подоспела еще одна неприятность. Видимо, бумеранг, который я бросила своим адюльтером в Мишку, вернулся ко мне с целым букетом гадостей. Меня поперли с работы.
Когда я только туда пришла, все никак не могла понять, почему меня взяли. Но потом выяснилось, что директору станции приспичило устроить одного своего знакомого, полнейшего кретина с бархатным голосом. Поскольку кретин не мог самостоятельно связать двух слов, должность поделили надвое. Я стала редактором, а он - диктором, который читал по бумажке сочиненные мною выпуски новостей. Потом директора ушли, а с новым у нас любви не случилось.
Тут в стране грянул кризис. С легким сердцем шеф уволил полстанции по сокращению и сразу же принял всех обратно по контракту, который необходимо было подписывать каждый месяц. При этом мы лишались оплачиваемого отпуска и медицинского полиса. А еще через месяц «в связи с тяжелым материальным положением организации» всех, без кого можно было обойтись, отправили в бессрочный отпуск без перспектив на его окончание.
Я кинулась искать работу, но не тут-то было. Не хотели брать даже в секретарши. Видимо, то обстоятельство, что меня турнули из средства массовой истерии, производило на потенциальных работодателей не лучшее впечатление.
Постепенно я осталась без денег. Валютный вклад в «Инкомбанке» накрылся медным тазом. Чтобы не взять случайно в долг, пришлось потихоньку продавать украшения. Эдуард предложил три варианта для переезда, один хуже другого, но я отказалась. В конце концов мы разругались в хлам, несколько дней я жила у подруги, а потом Эдуард позвонил и сказал, что нашел для меня жилье и, если я не соглашусь, он сделает все возможное, чтобы я переехала на вокзал.
Состояние мое тогдашнее описать трудно. Я чувствовала, что вокруг все рушится. Поддержки ждать было неоткуда. Даже близкие подруги, которые вроде бы сочувствовали, в душе наверняка злорадствовали. Они не знали подробностей, но и того, что знали, было достаточно: Алка променяла мужа на любовника, а любовник ее отфутболил.
Каюсь, я дрогнула и согласилась не глядя. Ох, лучше бы выбрала из предыдущих вариантов. Эдуард нашел для меня половину частного домика на улице с говорящим названием Верхний тупик. Горячей воды, разумеется, не было, холодная - из крана во дворе, туалет - там же. А сосед - жуткий толстый кавказец, отсидевший семь лет за изнасилование.
Как я там жила, вспомнить страшно. Лучше не вспоминать. Если бы не мысли об Андрее и не глупые надежды на то, что все вернется, не знаю, как бы я это пережила. Так что стоило сказать Герострату спасибо. Но и не хотелось.
Так продолжалось почти полгода, а потом пришло спасение в лице бывшего супруга. Все эти месяцы мы ни разу не виделись, я даже ничего о нем не знала. Юридически мы по-прежнему оставались мужем и женой, поскольку о формальностях никто не позаботился. И вот однажды он заявился в мой тупик с тортом и бутылкой вина, сочувственно покачал головой и наконец приступил к делу. Выслушав его, я минут пять плакала от смеха.
Оказывается, у Михрютки организовался жгучий роман с некой Василисой, семнадцатилетней гречанкой из очень непростой фамилии. Девчонка забеременела. Надо же, в двадцать пять лет не научиться пользоваться презервативом! И теперь Мишке надо было срочно жениться, пока никто не заметил. В противном случае он рисковал оказаться за решеткой за совращение несовершеннолетней. Так что не могла бы я...
Не могла бы, с приятной улыбкой ответила я. Мишка оторопел. Я разъяснила, что по закону совместно нажитое имущество делится при разводе пополам. На машину, дачу и всякое барахло я не претендовала, но вот денежками не мешало бы поделиться. Бывший супруг открыл рот и с полминуты не мог ничего сказать. Потом его прорвало.
