Книги
Прежде чем вдаваться в подробности, стоит напомнить бородатый, как патриарх, анекдот.
Поручик Ржевский в дворянском собрании рассказывает, опять же, анекдот. «Господа, слушайте. Идут по пустыне пять, нет, десять верблюдов. И у каждого на горбу пять, нет, десять мешков с дерьмом». – «Ржевский, а в чем соль?» - «Никакой соли, господа, только песок, верблюды и дерьмо».
Так вот соль, а точнее, дерьмо всего анекдота в том, что Андрей Корнилов и был тем самым Геростратом, которого я уже шесть лет безуспешно пыталась забыть.
Мне исполнилось три года, когда моего отца посадили. Он работал прорабом на стройке, и на него, как водится, списали крупную недостачу. Через год в колонии произошел несчастный случай, и он погиб. Я его, разумеется, не помнила. У матери остался свадебный альбомчик и несколько мутных любительских снимков.
Как-то раз мы с ней поехали отдыхать на юг, в санаторий, и там она познакомилась с Эдуардом Анатольевичем, врачом-физиотерапевтом. Через полгода мы вернулись в Сочи и поселились у него. Мама и Эдуард поженились и стали жить-поживать, добра наживать.
Я росла самым обыкновенным сочинским ребенком, который, по определению, уверен, что весь мир отдыхает, развлекается и тратит деньги, и только местные обречены на каторжный труд. Училась средне, но не потому, что была глупой, а из-за фантастической лени. Выручала хорошая память и общая эрудиция: книги без разбора глотала лет с четырех. Мама с Эдуардом больше занимались собой и своими делами, чем мной, к тому же я была ребенком, в целом, беспроблемным. Учителя не жаловались, вела я себя прилично, особых притязаний на что-то у меня тоже не было. Зато была глубоко законспирированная личная жизнь, в которую я никого не посвящала.
Дело в том, что нравились мне исключительно мальчики, даже не смотревшие в мою сторону. Тех, которые смотрели, я просто не замечала. А в выпускном классе в нашу школу перешел Мишка Увалов и потратил почти целый год на то, чтобы меня завоевать. И завоевал. Обычно я на таких завоевателей внимания не обращала. Кто хоть раз отдыхал в Сочи, знает, какая там атмосфера, круглый год, а с весны до осени особенно: густая, насыщенная адреналином и телесным электричеством. Девочки взрослеют рано. Физически, разумеется, не умственно. С умственным развитием, похоже, наоборот выходит задержка. Невинность теряют бездумно и истерично, часто с первым попавшимся. Просто потому, что пора пришла. Потому что подружки уже… Я же с детства была упрямой, как баран, но в стаде идти не желала. Хотелось выбирать самой.
Однако Мишка взял меня измором. Легче было, как говорится, согласиться, чем объяснить, почему не хочу. Согласиться не на постель - это произошло позже, - а влюбиться не по своему собственному выбору. Звучит по-идиотски, и тем не менее.
Сначала я просто привыкла, что его улыбающаяся физиономия всегда рядом, а потом мне это даже понравилось. К тому же Мишка был неглуп и весьма хорош собой: высокий и широкоплечий, кудрявый шатен с голубыми глазами. Многие мне завидовали. Для моего самолюбия это было немаловажно. На выпускном вечере он сделал мне предложение, и я согласилась.
Мама убеждала поступать в институт в Питере. Главным аргументом было то, что не надо будет жить в общежитии или снимать комнату, поскольку имеется бабушка Света с двухкомнатной квартирой. Я отбояривалась тем, что Питер для меня хоть и родной город, но абсолютно чужой, к тому же мои школьные знания не позволяют рассчитывать на что-то серьезное. На самом деле загвоздка была в Мишке. Он-то уж точно не собирался никуда ехать, его дядя заведовал кафедрой в нашем педагогическом. Мишка подал документы на истфак, а за ним и я - на русский и литературу. Мы благополучно поступили - надо было быть совсем тупыми, чтобы туда не поступить! - и продолжали встречаться, пока не «случилось страшное».
Надо сказать, что, при всей своей начитанности, в вопросах физиологии я была тогда полнейшим профаном. Когда сверх положенного по календарю накапало десять дней, я разрыдалась и бросилась маме на шею. Хорошо, я была идиоткой, но она-то чем думала? Тестов тогда еще не продавали, но отправить меня к гинекологу она вполне могла. Вместо этого они с Эдуардом призвали нас к ответу:
«Что вы намерены делать?»
«Жениться», - буркнул Мишка.
Его родители были не в восторге, но, как люди порядочные, противиться не стали. Мы подали заявление в загс, а через три недели я проснулась в луже. Была ли это задержка, или же я на самом деле забеременела и случился ранний выкидыш, так или иначе, мне хотелось провалиться сквозь землю. Но Мишка сказал, что умерла так умерла и мы все равно поженимся. Я согласилась, и это было первой из сборника Великих Глупостей, которые мне довелось совершить.
Все без исключения, даже моя мама, не говоря уже о Мишкиных родителях, у которых мы поселились, думали, что я обманом женила его на себе. Отношение ко мне было соответственным. Промаявшись пару месяцев, мы переселились к моим. Маму это не слишком обрадовало, но Эдуард, на протяжении четырнадцати лет относившийся ко мне с швейцарским нейтралитетом, воспринял это спокойно. Он, похоже, ничего и не заметил. И скоро мы узнали почему.
Все эти годы он работал там же, в санатории, у него был свой кабинет, который он частенько использовал для скорострельных огневых контактов с отдыхающими дамочками. Мама, конечно, догадывалась, но закрывала глаза, полагая, что негулящий мужчина в Сочи - это нонсенс. Главное, что возвращается домой. И вот однажды Эдуард возвращаться отказался. На той же самой кушетке, где вылупился их с мамой священный союз, вспыхнула новая страсть, на этот раз с молоденькой москвичкой. Девчонка уехала, Эдуард, невзирая на мамины слезы и уговоры подумать, подал заявление на развод и отправился следом. Потом появился на суде, получил все полагающиеся бумажки, забрал кое-какие вещи и исчез совсем, хотя из квартиры выписываться не стал. Мама поплакала, поплакала - и вернулась в Питер.
Так мы с Мишкой остались одни. И жилось нам весьма скверно. В смысле, голодно. Подкармливать было некому. Мишкины родители уперлись: раз уж вам приспичило жениться в восемнадцать лет, будьте добры обеспечивать себя сами.
Я нашла несколько частных уроков, которые заключались в написании за раздолбаев сочинений и прочих письменных работ по литературе. Этого хватало, чтобы заплатить за квартиру, коммунальные услуги и купить проездной. На еду опять-таки не оставалось. У Мишки были большие претензии, пост охранника или продавца мороженого его почему-то не прельщал. Он предпочитал быть бедным, но гордым. Репетиторы по истории никому были не нужны. Я покупала капусту и делала ленивые голубцы. Иногда в них добавлялись порезанные тоненькими кружочками сосиски.
И вот однажды фортуна то ли улыбнулась нам, то ли окончательно отвернулась, но Мишка выбился в люди. Каким-то загадочным макаром он влез в автомобильную мафию, сначала самой что ни на есть шестеркой, потом резво пошел в гору. Не могу сказать, что мне это очень нравилось. По моим понятиям, в таком бизнесе люди долго не живут. Единственный вариант: хапнуть побольше, побыстрее убежать и спрятаться. Мне это было неприятно. Мишка орал на меня как резаный, и я сдалась. Закрыла глаза и стала ждать, когда ко мне придет соболезнующий милиционер. Так что визит капитана Зотова можно было считать ожившим давним кошмаром.
