Книги
три года спустя
Иресса
«Скажи, а почему мы не можем вот так же разговаривать с другими фамильярами? И с ведьмами? – я махнула хвостом перед клювом Митриса, он попытался поймать его, но не успел. – Почему только с тобой? Когда приезжала Фиала со своей кошкой, ни та ни другая меня не слышали»
«У нас с тобой мысленная связь через Лэргу. Потому что мы оба ее фамильяры. Хотя, по большому счету, мы и не фамильяры вовсе», - добавил ворон, подумав.
«А кто?» – удивилась я.
Разумеется, мы не разговаривали в человеческом понимании этого слова, а слышали мысли друг друга. Причем не все мысли, а только направленные наподобие лучу. О чем думал Митрис, не обращаясь ко мне, я не знала, да и не очень-то хотела. Равно как и того, чтобы он знал мои мысли. Точно так же, направленно, мы разговаривали и с Лэргой.
«Нас ведьмы забирают из Хранилища на время. А истинные фамильяры – это добровольный дар высших духов, которые входят в тело животного или птицы и помогают магу или ведьме в их делах. Но наш мир они обходят стороной».
«Почему?» – мне было скучно, и я приставала к ворону. Вообще-то он всегда держался так строго, что я его немного побаивалась, но сегодня, похоже, хотелось поболтать и ему.
«Потому что он во власти темных сил».
«Темных? – шерсть на загривке встала дыбом. – Во власти зла?»
«Ресс, не говори глупостей! – Митрис возмущенно взмахнул крылом и хрипло каркнул. – Я сказал, не черных, а темных. У темноты много оттенков. Именно поэтому в нашем мире есть место и добру, и злу. Не говоря уже о том, что любое добро может повлечь за собой зло. И наоборот».
Мне всегда хотелось узнать, кем он был раньше и как стал фамильяром, но спросить не решалась. А Лэрга на мой вопрос только покачала головой:
- Он расскажет тебе сам, Ресс, если захочет. Я – не могу. Точно так же, как не могу рассказать ему о тебе. Хотя, думаю, он и так догадывается, кто ты.
Даже если Митрис догадывался, виду не подавал. Лиса Иресса, а об остальном помолчим. Я сама попросила Лэргу придумать мне какое-то другое имя. Не только для того, чтобы сохранить мою тайну. Янта – это было напоминание о прежней жизни. Конечно, я при всем желании не смогла бы ничего забыть, но имя – как постоянный укол отравленной иглой.
Ну а что касается Митриса, я думала, раньше он, скорее всего, был магом. Лэрга говорила, что, помимо самоубийц, в Хранилище неприкаянных душ попадают души проклятых, а еще ведьм и магов.
«Но почему? - удивилась я. – Разве их вина, что они родились такими?»
- Это не наказание. Души потому и неприкаянные, что ни в раю, ни в аду им нет места. Когда все времена и все миры подойдут к своему концу, тогда появится что-то иное – для всех. Другой мир, другое время. А до тех пор каждая неприкаянная душа остается в Хранилище. И ты туда вернешься, Ресс, и я составлю тебе компанию. Хотя мы не сможем разговаривать. Ты уже знаешь, там души находятся наедине со своими мыслями.
«А еще фамильяры могут разговаривать с магическими тварями, - Митрис поднял крыло и почесал под ним клювом. – С единорогами, например. Или с драконами. Но их уже давно всех истребили. Если и есть где-то, то прячутся и к людям не выходят. Ах, да, еще с оборотнями. С волкодлаками и лисовинами. Они вроде как обычные люди, но в новолуние и полнолуние превращаются в зверей. Не по своей воле, конечно. Обычно на них какое-то заклятье».
«А заклятье накладывают ведьмы?»
«Ну а кто ж еще? Ведьмы или маги. Хотя магов почему-то рождается намного меньше. И в триаде только ведьмы. Маги на подручных должностях. Но вот, к примеру, Хранителем неприкаянных душ может быть только маг, не ведьма. А еще… - тут Митрис оглянулся по сторонам, словно кто-то мог нас подслушать. – В Хранилище есть особые души – те, что между небом и землей. Они неприкосновенны, их нельзя использовать для фамильяров, поскольку такая душа еще может вернуться в тело, если точка равновесия сдвинется к жизни. А если ведьма заберет точку себе, то сможет распоряжаться жизнью и смертью этого человека, даже если тело находится в другом мире».
Я слушала его, приоткрыв пасть. Язык свесился – и на него тут же села муха, которую я машинально поймала и проглотила.
- Ресс, боюсь одной мухи тебе на обед будет маловато, - услышала я за спиной насмешливый голос Лэрги. – Поторопитесь, Леста уже приготовила вам еду.
Подойдя к ней, я потерлась о ее колени. Она погладила меня по загривку и присела на корточки.
- Послушай, сегодня вечером приедет Арнис. Мне кажется, или ты и не слишком рада его видеть?
«Я не знаю, Лэрга…»
Я и правда не знала. Скучала по сыну, но когда он приходил, становилось так тоскливо. Я не могла обнять его, поговорить с ним. Он даже не догадывался, что мать рядом. Конечно, Лэрга сказала бы ему, но я запретила. Никто не должен был знать, что королева Янта теперь лисица-фамильяр. Да и Арниса это знание вряд ли обрадовало бы.
Впрочем, было кое-что еще. Даже не то, что сын так быстро забыл обо мне. Лэрга иногда упоминала меня в разговорах с ним, но он ни разу не сказал, что скучает, что ему не хватает матери. Мы и раньше не были особо близки. Странно, если бы что-то изменилось после моей смерти. Но мне было больно оттого, каким он стал за эти три года.
Высокомерный, надменный, Арнис даже на Лэргу посматривал свысока, хотя и знал, что та – знатная дама и Верховная ведьма - согласилась стать кормилицей лишь по моей горячей просьбе, чтобы защитить его от темных чар. Дамы из высшего сословия в Энигерне не кормили детей сами, приглашали крестьянок или небогатых горожанок. Только в Дегаре, дальней отсталой провинции, некоторые знатные женщины обходились своими силами, что всегда было предметом насмешек для остальной страны. Но это Дегара, там женщин даже не записывали в метрические книги. Хотя… если бы я сама кормила своего ребенка, сама его воспитывала, может, он и не вырос бы таким?
Что толку гадать? Все равно ведь уже ничего не изменишь
***
Арнис любил поговорить, особенно о себе самом. Он приехал к позднему ужину, и они с Лэргой засиделись за полночь. Я лежала на ковре, свернувшись клубком и прикрыв морду хвостом, поглядывала из-под него и слушала.
- Тебе пора бы уже выбрать невесту, Арнис, - дотянувшись через стол, Лэрга пригладила непослушные волосы над его лбом. – Илана пропала и вряд ли вернется. Ниора замужем. Неужели тебе никто больше не нравится?
- Не смеши, Лэрга, - он поморщился и закинул в рот кусочек засахаренного фрукта. – Зачем? Если бы хотел, уже женился бы. На той же самой Ниоре. Но я не хочу. Да и «золотая пятерка» еще не закончилась. Успею.
Арнису уже исполнилось двадцать восемь, а браки в Энигерне обычно заключали между двадцатью пятью и тридцатью годами, это время называли «золотой пятеркой». Раньше двадцати пяти женились и выходили замуж только по причине беременности, но это вызывало всеобщие насмешки. Считалось, что молодость – время, чтобы присмотреться и выбрать себе пару на всю оставшуюся жизнь. Ведь расторгнуть брак можно было лишь по причине доказанной супружеской измены. Или в том случае, если кто-то из супругов покушался на жизнь другого. В высших кругах, а при дворе особенно, нравы царили весьма вольные. Да, измены – если, конечно, речь не шла о короле! – порицались, но добрачные связи никого не смущали. Невеста-девственница – это было редкостью почище единорога.
