Книги
Чтобы не искушать себя понапрасну, Кларисса покинула площадь, где в уютном трехэтажном доме находилось бюро по найму, и углубилась в сквер, плавно закругляющийся вместе с улицей: ей надо было где-то провести этот час ожидания.
Сейчас, в летний полдень, когда под липами стоял удушливый дремотный полумрак, в сквере было мало людей. Редкие горожане передвигались в лениво колышущихся тенях деревьев или сидели на лавочках с книгой в руках. Давно отцветшие тюльпаны сменили всесезонные анютины глазки, а фривольно раскинувшиеся на газоне кусты шиповника начинали раскрывать веера розовых и белых бутонов.
Кларисса медленно побрела по скверу в поисках свободной лавочки. В ридикюле лежала завернутая в салфетку чуть зачерствевшая булочка, которой она планировала перекусить вместо обеда.
Найдя лавочку, девушка уселась и стала медленно жевать, стараясь растянуть булочку надолго. Раскормленный голубь слетел с ветки, вальяжно подошел к Клариссе и уставился на нее наглым взглядом. Для вида он походил около ее ног, покачивая головой, но средоточием его надежды была булочка в руках девушки.
– Тебя тут и так кормят, как на убой, – строго сказала ему Кларисса. – Смотри, какой ты жирный. А у меня это последняя еда до вечера.
Однако голубь ничего понимать не хотел, не уходил и ждал подачки. Вздохнув, Кларисса отщипнула маленький кусочек и бросила голубю. Однако глупый голубь воспринял ее замах неправильно и отлетел на безопасное расстояние. Этим воспользовался воробей, быстро выскочив из кустов и схватив вожделенную добычу. Кларисса расхохоталась, и ее настроение чуть повысилось. Потом залезла в кошелек, чтобы пересчитать свои скудные финансы, и настроение тут же снова упало.
Память сыграла с Клариссой дурную шутку: вместо одного рейма она обнаружила лишь два сирейля. Куда же делись еще три? Тут Кларисса вспомнила, что вчера утром у нее отвалился каблук на единственных летних ботинках, ей пришлось разменять рейм на пять сирейлей и отдать из них целых три сапожнику за починку каблука. Да, это был удар по планам Клариссы. Минус целых три обеда.
«Да, ты дошла до края, Кларисса, – язвительно сказала себе девушка. – Еще немного, и пойдешь на паперть с протянутой рукой». Кларисса методично изучила все отделения кошелька, но – увы! – случайно закатившихся монеток не обнаружила.
В самом маленьком кармашке лежал завернутый в материю кусочек железа – потертый сирейль с щербинкой на ребре. Кларисса развернула монету и привычно повертела ее в руке.
Лицо короля Лескруба IIIбыло повернуто в профиль. На потускневшем изображении Клариссе был виден лишь нос с горбинкой, второй подбородок и отпяченные губы. Буква «е» в слове сирейль почти стерлась и казалась второй буквой «с». Только цифра «1» еще не потеряла остроту своих очертаний.
«Нет, тебя я не буду тратить», – прошептала Кларисса и зажала монету в руке. Как всегда, когда ей хотелось плакать, слезы не желали литься из глаз, а вместо этого начинало сильно щипать в носу и под веками. Кларисса превентивно пошмыгала носом и поморгала глазами. Мамина монетка лежала в ее руке теплым комочком, и от этого комочка, казалось, исходили волны нежности и грусти.
Клариссе было лет пятнадцать или шестнадцать, когда мать подарила ей эту монетку и рассказала связанную с ней историю. Юность – это время, когда путник уже давно перевалил за горы наивной веры в чудеса, и они лишь маячат позади полупрозрачными вершинами, растворяясь в голубой дымке детства. Вот и Кларисса, твердо стоя на дороге прагматизма, отнеслась к маминой истории с холодным скепсисом. Чудеса? Да откуда? Нет, маги, Королевская Магическая Академия и все такое – это, конечно, существует, пожалуйста. Но это же просто разные манипуляции с силой природы, трансформация материи и прочая научная хрень, а вот чудо, настоящее чудо в его первозданном виде разве существует? Нет, в это Кларисса не верила.
– Эту монетку мне подарила бабушка, а ей – ее мать. На самом деле неизвестно, с каких давних времен она переходит из рук в руки…
– Ну ясен перец, что уж не раньше, чем эту монету отлили на Монетном дворе в царствование Лескруба III, – хмыкнула Кларисса.
– Возможно, – спокойно согласилась мать. – Хотя кто знает, как могут меняться и подлаживаться под окружающую действительность магические предметы? – она выдержала паузу, позволив Клариссе поразмыслить над этим. – Как рассказывала мне бабушка, в этом кусочке железа заключена мощная магия.
– Какая?
– Монетку можно использовать лишь раз в жизни. Причем при таких крайних обстоятельствах, когда может помочь только чудо. И монетка способна выполнить самое заветное желание человека. Как она это сделает, что произойдет, я не знаю.
– То есть у нее можно попросить разбогатеть, и она поможет? – недоверчиво поинтересовалась Кларисса.
– Наверное. Если это и в самом деле твое сокровенное желание.
– А почему ты не использовала ее? Вспомни, как тяжело нам пришлось после смерти папы, как мы мерзли зимой, когда нам не хватало дров для печи или денег на одежду? Почему ты не попросила у нее тогда сытой жизни для нас?
Мать услышала в голосе дочери упрек и грустно улыбнулась в ответ.
– Ты забываешь, Клэрри, что монета может осуществить лишь сокровенное желание. Моим сокровенным желанием было иметь любимого мужа и чудесную девочку – дочь. И это желание у меня сбылось и без монеты.
Кларисса не нашлась, что ответить.
– Теперь я отдаю эту монету тебе, – сказала мать. – Побереги ее. Вдруг однажды ты будешь в такой ситуации, когда она тебе понадобится.
И мать вложила кругляшок в руку дочери.
Тогда монета была брошена в коробку к другим сокровищам детства и хранилась там несколько лет. Потом матери не стало, Кларисса продала старый дом и переехала в другой город. Свои детские богатства и игрушки она раздала соседским ребятишкам, и лишь монету матери зачем-то убрала в старый облезлый кошелек.
В чужом городе Кларисса постаралась новыми впечатлениями заглушить боль сердца и тоску по матери. И это ей удалось. Появился Артур, надежды на счастливую семейную жизнь. Но все снова разбилось в пух и прах. Хотя…
Казалось бы, предательство возлюбленного должно было разбить сердце Клариссы, но нет, такого она, с удивлением прислушиваясь к своим чувствам, не заметила. После выплеска вполне понятного гнева она успокоилась и заледенела. Воспоминания об Артуре теперь вызывали не боль, а чувство гадливости, смешенного с облегчением. Кларисса сама поражалась себе, какой дурочкой она была, закрывая глаза на истинную сущность этого слизняка, этого двуличного обольстителя, имеющего из положительных сторон только смазливую внешность и умение уболтать собеседника. Нет, с ее стороны тоже не было любви, было лишь физиологическое волнение в крови, наивность юности и нежелание видеть правду. А правда была в том, что Кларисса сама не знала, чего она хочет в жизни.
