Книги
- Лесавка! Стой! Иди сюда!
Премислава окликнула Лесаву, едва девушка вышла из покоев князя.
Была Премислава похожа на свою мать – такая же круглолицая, румяная, только волосы цветом как солома, а на лице россыпь веснушек. Глаза серые, с постоянным хитрым прищуром.
- Что, Слава?
- Пойдем, подарки я тебе покажу!
И потащила к себе в терем.
- Посмотри, Лесава, какие подарки мне жених сделал.
Открыла Премислава сундучок и стала хвастаться.
- Гривен шейных две штуки. Глянь, какие красивые.
Смотрит Лесава, в руках вертит. Ну красивые. Были гривны серебряные, талантливым мастером сделанные. С тыльной части шеи круглые, с замочком хитрым, а внизу, около ключиц, расширялись, подобно кокошнику. Выковал их мастер из серебра, красивым орнаментом разукрасил, а в орнамент вплел камни самоцветные, веселенькие такие, пестренькие.
- А кольца височные смотри какие!
- Очень тонкая работа!
Еще бы не тонкая! Одни с мелкой зернью серебряной – и как мастер такие тонкие шарики смог сделать? Другие с ажурной филигранью, да снова с камнями самоцветными - искряком и яшмой. Красота!
- Я уже надела пару, - сказала Премислава и повертела головой, показывая приделанные к кокошнику у висков кольца. – Как тебе?
- Очень красивые, - вежливо сказала Лесава.
- А уж браслетов, бус и перстеньков и не сосчитать! – рассыпая перед девушкой свои сокровища, сказала Премислава.
Смотрела Лесава и вежливо качала головой. Нет, красиво, конечно… Но разве можно сравнить красоту мертвую с красотой живой? Перебирала Лесава тонкими пальчиками темно-фиолетовые бусы из камня жада, а сама видела цветущий касатик, цветок Перунов. Красив камень, но еще красивей лепестки ириса, которые рождаются в золотой чашечке и распахивают вширь свои темно-лиловые крылья. Смотрела Лесава на перстенек с зеленой яшмой, а сама видела залитую солнцем лесную полянку, где в плывущем над травой аромате купались яркие бабочки и хрупкие стрекозки. Нет, не лежала у Лесавы душа к мертвому камню.
- Богатый у меня жених, да, Лесава? – требуя похвалы, сказала Премислава, любуясь на себя в зеркало.
- Богатый, - добродушно усмехнулась Лесава.
- Хочешь, я тебе какой-нибудь перстенек подарю? – предложила Премислава. – Вот этот мне совсем надоел. А этот мал, на палец не лезет, - с сожалением сказала она, пытаясь надеть на палец тонкое колечко. – А то у тебя всего один перстенек, да и тот ерунда сущая.
Лесава поджала губы, но ничего говорить не стала. Да, был у нее один перстенек заветный, и носила девушка его не на пальце, а чаще всего под рубашкой на шнурке, так же, как и амулет Даждьбогов. И перстенек этот был для нее не безделкой.
Тоненький, серебряный, с маленьким камушком, похожим на застывший кусочек льда или росы – перстенек этот был зажат в кулачке Лесавы, когда нашел ее дедушка Даромир в лесу. Чей это был перстенек – матери, бросившей в лесу свое дитя, или другого доброхота, оставившего для подкидыша приметку, по которой можно было потом его найти, - этого Лесава не знала. Но берегла свое колечко пуще глаза и другим старалась не показывать. Только в бане, куда позвала Премислава однажды Лесаву, углядела зоркая князева дочь секретное колечко. И посмотрела, и в руках повертела, и на палец надела. Только не понравилось оно ей: больно тонкое, да и камешек невзрачный.
- Спасибо, Премислава, - поблагодарила Лесава княжну. – Но негоже мне княжеские украшения носить.
- Ну как хочешь, - пожала плечами Премислава. – Я от чистого сердца.
Лесава усмехнулась про себя, но говорить ничего не стала. Нет, не от чистого сердца одаривала княжна лесную деву то холстом, то бусами, то мехом для шубки, - тут она лукавила, да изрядно.
Разве не для княжеской дочери готовила Лесава разные мази отбеливающие, чтобы не было похоже лицо Премиславы на кукушечье яйцо? Разве не для Премиславы делала травяной сбор, чтобы сухие и ломкие волосы девушки становились густыми и блестящими?
Только раз отказала Лесава своей покровительнице – когда прошлой осенью пришла княжна тайком в избушку около леса и стала просить приготовить тайное зелье, чтобы скинуть плод.
- И даже не заикайся! – строго нахмурилась тогда лесная дева. – Грех это страшный – дитя свое убить.
- Да коли не нужно оно мне! – сердилась Премислава. – На кой ляд мне ребенок сдался?
- Когда гуляла, об этом не думала? – чуть укорила ее Лесава.
Ох и разругались тогда девушки! Целых полгода не говорила княжна с Лесавой, а при встрече в княжеском дворце нос воротила. И ребенка никакого не родилось. Будь такое, уж Раска бы Лесаве доложила.
- Ой! Она, наверное, к старой Явнуте за зельем ходила, - шептала возбужденно Раска подруге. – Та многим помогает, кто скинуть хочет.
О старой Явнуте много сказывали. Пока не появилась Лесава, никто лучше нее не умел лечить, вывихи вправлять да зелья разные варить. И с Лесным Хозяином она зналась, вестимо. Пока не рассорилась.
Попросили Явнуту соседи как-то раз перед Лешим слово замолвить. Корова у них потерялась. Самая дойная, самая любимая. Неделю искали, найти не могли. И пошла старая Явнута на поклон к Хозяину. Корова-то через неделю нашлась, только после этого отказалась знахарка Лешего за людей просить.
- Нет, уж. Стара я стала для таких дел. Больше к нему ходить не стану, - сказала она. - Пришла я в лес на полянку заветную по утренней заре. И, вроде, все сделала, как надобно. И дверь закрывала левой рукой. И обережный знак на себя левой накладывала. Разрыла в лесу муравейник левой рукой, а вот с березкой ошиблась. Сорвала я ветку правой, а не левой. Ох и досталось же мне за это! Явился он мне за деревом, все, как обычно. Я его попросила корову найти, и он согласился. Но, чтобы отпустил Леший, должна я была повторить первое слово, что он произнес при нашей встрече, да с конца повторить – задом наперед. Но в последнее время туга я стала на ухо – вот и не расслышала. Испугалась страшно – не пускает он меня и все! Я уж и одежду наизнанку вывернула, и лапотки с одной ноги на другую перекинула. А потом ка-а-ак пустилась домой бежать! А он меня ветками деревьев хлещет, березки сгибаются и вершинами меня полощут и гонят. Ох и страха же я натерпелась! Больше ни за что к Лесному Хозяину не пойду.
После этого пытались охотники Лесаву улещать: помоги, мол, нам с Лешим знакомство свести. Или соль у него заговоренную попроси. Чтобы зверье само в силки бежало. Тут уж Лесава строго выговаривала: не знаюсь с Лесным Хозяином, да и вам не советую – до добра не доведет. Так и отстали от нее.
- Вот к Явнуте, видимо, и ходила за зельем Премислава – больше-то не к кому, - лузгая семечки, шептала Раска. – Ребеночка-то не было.
- Это не мое дело, - сурово хмурилась Лесава.
Но весной Премислава сама снова позвала Лесаву. Начала опять ласку расточать как ни в чем не бывало. Словно и не было меж ними ссоры. А Лесава что? Она прошлое не вспоминала даже.
- Вот какие подарки мне князь Белогор подарил, - продолжала любившая похвастаться Премислава. – Красивые, правда?
- Правда, правда, - уже в десятый раз подтверждала Лесава.
- И сам он красивый, - сказала Премислава, снимая одни бусы и надевая другие. – Не такой красивый, как брат его младший, но тоже ничего.
- Да, ничего, - сдержанно сказала Лесава.
А про себя добавила: во сто крат красивей, чем младший. Суровое лицо у старшего, но видно в нем благородство и мужественность. Холодны глаза, как сталь, которую куют на княжеской кузнице, но была в них такая прямота и твердость, что хотелось поклониться и сказать: «Веди, и я пойду за тобой!»
- Приходи сегодня, Лесава, - позвала Премислава. – Будем шить и песни петь – прощаться со мной будут. А завтра сговор.
- Приду, - пообещала Лесава, - приду.
