Книги
ГЛАВА 14.
МОШКИ В ПАУТИНЕ
Вулар пришел в гости не один. Вместе с ним прибыли три аристократа разных возрастов и пять простолюдинов, по речи и манере поведения – явно чужаки в столице. Лорд Кэрдан представил всех друг другу, проводил в трапезную, Пакота накрыла стол – молча, без единого слова. Я села рядом с Вуларом – как советовал мой хозяин.
Ужин был обильнее и роскошнее, чем бывал для нас двоих. Потекла вежливая беседа, из которой стало понятно, что простолюдины – старшие мастера ремесленных цехов города Фрондара. Этот промышленный центр провинции Арвиг располагался в двухстах милях к западу от столицы. Я удивилась про себя: зачем милорду приглашать их на ужин в свой дом, да еще и одновременно с тремя столичными аристократами? И для чего мне присутствовать на нем?
- Перейдем к делу, лорды и мэтры, - сказал Кэрдан, когда ужин завершился и Пакота унесла посуду. – Начнем с досточтимых гостей из Фрондара. Все вы полномочны говорить за ваши Гильдии, не так ли?
Ремесленники кивнули. Один из них молвил:
- Мы готовы всячески поддержать принца Ровара, если он взаправду перенесет дворец во Фрондар и сделает его столицей. Гильдия каменщиков обещает поддержку, ежели он поклянется.
Остальные ремесленники подтвердили обещания от имени своих гильдий. Я не понимала, о чем речь, и сидела не шевелясь, почти затаила дыхание. Кэрдан сказал:
- Никто из нас здесь не полномочен отвечать за Его Высочество, но граф Димар и герцог Вард достаточно приближены к сиятельному Ровару, чтобы заручиться перед ним нашей поддержкой. Не так ли, лорды? В свою очередь я гарантирую всяческую поддержку Магической Академии. Я неоднократно говорил, что королевству нужна сильная рука. Маги будут счастливы служить под рукой государя Ровара V.
- Мы донесем ваши гарантии до Его Высочества, - проговорил герцог Вард, молодой, крепко сложенный брюнет, и посмотрел на меня. – А леди Шивоха тоже представляет некую группу, от коей полномочна дать гарантии?
Я опешила, но милорд быстро ответил за меня:
- Леди Шивоха – наш будущий голос в Тарве. Когда государь Ровар займет трон, она отправится на свою родину и поведает землякам о мудрости и величии нового государя. Сейчас нам важны гарантии от отдельных групп, но когда все свершится, нужна поддержка всего народа. Не забывайте о провинциях.
Придворные аристократы скептически переглянулись, но ничего не сказали. Граф Димар спросил:
- Правильно ли я понимаю, что сия инициатива принадлежит вам, лорд Кэрдан?
Мой возлюбленный хозяин бросил взгляд на Вулара. Тот прокашлялся и ответил:
- Сия инициатива принадлежит моему отцу, милорды.
Очередной обмен взглядами между двумя придворными, на этот раз – понимающими. Герцог сказал:
- Мы передадим Его Высочеству все услышанное, лорды, мэтры… леди Шивоха.
Мое имя он добавил через паузу и нехотя, но мне было ни жарко ни холодно от его пренебрежения. Я сидела ни жива ни мертва, не желая верить услышанному за столом. Государь Ровар… Двор и столица во Фрондаре… А я – будущий голос в Тарве! Как так могло быть? Я отказывалась понимать.
Милорд проводил гостей, я обняла Вулара ледяными руками. Друг удивленно спросил, не заболела ли я, сжал мои пальцы ладонями, чтобы согреть на прощанье. Я успокоила его, что выпью целебный отвар, и мы расстались. Кэрдан подошел, и меня, закоченевшую, обдало жаром его тела. Он взял меня за подбородок, нахмурился, провел ладонью по шее, взял за руку. Задал тот же вопрос что и Вулар – не заболела ли я. В тот же момент меня заколошматило. Я упала перед ним на колени.
- Милорд… Прошу вас… Не надо делать этого с принцем Роваром.
- Ты в порядке, Касавир?
- Умоляю вас! Я не знаю, я не понимаю… просто… это смертельно опасно. Пожалуйста, откажитесь от этого!
Он наклонился, подхватил меня на руки, поднес прямо к камину, сел на пол, усадил к себе на колени.
- Почему, Касавир? Почему опасно? Что ты знаешь?
- Ничего… Я не могу объяснить. Что-то внутри меня кричит… болит… Этого не должно быть. Это неправильно. Это несет смерть.
- Кому, Касавир?
- Всем! Всем, кто в этом замешан!
- И мне? И тебе?
- Да! Не знаю. Я не могу, не могу объяснить…
Я разрыдалась. Он опустил мою голову себе на грудь, начал баюкать, по-матерински нежно. В другие моменты меня поражало, каким ласковым и заботливым он мог быть в один момент, а в другой – резким, жестким, приносящим боль… Но сейчас, в дикой панике, словно обезумевшее животное, я не понимала и не оценивала ничего.
- Касавир… Сладкая, желанная… Моя бабочка. Ты и правда заболеваешь. Все пройдет, девочка моя. Все будет хорошо. Я позабочусь, чтобы все было хорошо. Слышишь, малышка?
Он обхватил ладонями мою голову, заглянул мне в глаза. Огненные сполохи сверкали в глубине его зрачков, вновь придавая сходство с демоническим пришельцем с изнанки бытия. Он повторил проникновенно, чувственно:
- Я позабочусь обо всем, Касавир. Все будут в безопасности. Ты будешь в безопасности. Это просто болезнь. Завтра все пройдет. Ты успокоишься. Все будет хорошо. Веришь мне, степной мотылек?
Слезы градом катились по щекам. Я кивнула, как могла. Он поцеловал мои веки, провел губами по щекам, осушая слезы. Я услышала, как учащается его дыхание, как бьется пульс. Он снова желал меня. Долгий жаркий поцелуй изгнал мою панику. Я забыла страх и тревогу, забыла о готовящемся заговоре. Лишь его крепкие объятья, тепло его тела, поглаживания ладоней. Я ответила на поцелуй, утопая в его ласках, растворяясь и забывая обо всем.
***
Кэрдан овладел ею прямо на полу, на ковре у камина, не заботясь о том, чтобы переместиться в спальню или хотя бы на диван. Близость огня дополнительно возбуждала его – хотя и самой Касавир хватало выше крыши. Он всегда раздевался, предаваясь любви с ней – в отличие от встреч с Герадой или некоторыми бывшими любовницами. Ее, Касавир, хотелось ощущать кожей. Ее огонь, что прятался под покорностью, страхом и провинциальной застенчивостью; проникал сквозь кожу и растекался по венам.
Игрушка оказалась куда занимательнее, чем он предполагал в начале. Ее чувственность и восприимчивость к ласкам, голос и запах слишком сильно заводили его. Феноменальная интуиция интриговала. Он не мог постичь ее природу – пока не мог – и найти способ использовать чутье Касавир к собственной выгоде. Взять хотя бы сегодняшнюю встречу – что ее так всполошило, когда она узнала о готовящемся мятеже Ровара? И ведь она права, чуя смертельную опасность. Только не знала, с какой стороны поджидать.
А ее ночные страхи? Кэрдан отлично знал, что у Касавир есть все основания для паники в его доме. Что-то внутри нее тоже знало об этом и пыталось достучаться до ее сознания. Глупая бабочка не понимала, что ее мудрая, знающая душа так обращается к разуму, который Кэрдан старательно опутал чарами. Она прибегала со своими страхами к нему как к защитнику – и он принимал меры.
Он глушил голос ее души всеми средствами – в первую очередь собой. Его присутствие пьянило и дурманило Касавир, убаюкивало бдительность. Когда он был рядом, тревожные предчувствия девушки молчали. Но он не мог везде водить ее за собой, словно собачонку на цепи. Поэтому придумывал иные средства.
Отвар, который Пакота заваривала для Касавир, содержал семя конопли. Не в тех пропорциях, которые в язычестве использовали степные шаманы для общения с духами рода, и не в тех, на которые подсаживались некоторые мечтатели, променявшие реальность на мир наркотических грез. Но в достаточных, чтобы поддерживать сознание затуманенным, а волю – расслабленной. В таком состоянии тревога и даже паника не могли пронять ее.
Зато она принималась нести восхитительный бред, который невероятно забавлял Кэрдана. У Касавир оказалось богатое воображение, она охотно придумывала навороченные и многоплановые смыслы бытия. Касавир обижалась напрасно – ему искренне нравились ее возбужденные наркотиком речи, но он, разумеется, не принимал их всерьез.
О том, что он подпустил Касавир ближе любой женщины, говорило то, что он допустил девушку в свою спальню. Прежде он просто удовлетворял с женщинами физическую страсть и не оставался дольше, чем для того требовалось. Исключением была его первая учительница магии – они жили вместе и он притворялся хорошим мальчиком во всех отношениях. Но Касавир он впустил по собственному желанию. И не пожалел об этом.
Ее присутствие ночью в постели нисколько не напрягало его – напротив, осязать тонкий запах ее тела на протяжении долгого времени оказалось приятно и расслабляюще. Не меньше удовольствия доставляло коснуться ее обнаженной кожи и волос поутру, или проснуться в тесном соприкосновении с ней. Простые, никогда не интересовавшие его детали человеческого контакта. Оказалось, такое взаимодействие может быть невероятно приятным, по крайней мере, с этой девушкой.
Кэрдан начал относиться к ней по-настоящему бережно. Он искусно играл перед ней нежность и мягкость. Но его интерес к ней, страсть и даже забота были искренними. Он предпочитал беречь то, что приносило ему пользу или удовольствие. Касавир была и тем, и другим. Что было Кэрдану важнее – сейчас он даже затруднялся решить…
На следующий день иссиня-черный гриф кружился над домом общины цыгантийцев. Круглый птичий глаз следил за всеми, кто выходил на улицу. Когда с крыльца сошел молодой темноволосый парень с блестящими черными глазами, столь привлекательными для женщин, гриф полетел вслед за ним. Снизился за углом полуразрушенного дома, а через минуту дорогу черноглазому брюнету заступил худощавый мужчина в длинном плаще, подбитом мехом.
- Желаю здравствовать и процветать, мэтр Феор.
Цыгантиец удивленно взглянул на незнакомца, поклонился.
- И вам, милорд. Мы знакомы?
Худой усмехнулся.
- О да. Но не уверен, помните ли вы меня. Я вас не забыл.
Феор прищурился.
- Сыч. Что тебе надо?
- Зачем сразу так невежливо, мэтр? У меня к вам дело.
- Какое у тебя ко мне дело? Ты получил девчонку, увел ее с праздника. Опозорил меня перед общиной. Чего ты еще хочешь? Похвалиться, как ты провел с ней ночь? Это твое дело и Касавир, мне плевать.
- Зато Касавир не плевать.
- Ты о чем?
- Ты запал ей в душу, Феор. Мне нечем хвастаться тебе. В ту ночь между мной и ею ничего не было. Она жалела, что я увел ее от тебя. И переживала за твое состояние. То и дело спрашивала, точно ли с тобой все будет в порядке. Она хочет тебя, Феор. И она по-прежнему девственна.
- Тогда почему она больше не приходит сюда? Даже заниматься танцами с Шекиной!
- Потому что я не пускаю ее. Я нелегко расстаюсь с тем, что привык считать своим. Я разочарован, что не смог получить Касавир. Из-за тебя. Хочешь вернуть ее – отработай.
Цыгантиец изумленно взирал на собеседника, затем расхохотался.
- Да ты безумен, сыч! Отработать что? Любовь Касавир? Ты не волен ею распоряжаться. Если она тебе не дала, а ты не смог взять, значит, она сама придет ко мне, когда сочтет нужным. Ты ей не хозяин. Я не могу выкупить ее у тебя, как корову.
- Ошибаешься. Касавир принадлежит мне, потому что считает себя обязанной. Я помог ей, и теперь она не сделает ни шагу без моего одобрения. Если я скажу, что не против ее отношений с тобой, она прибежит к тебе, не чувствуя себя виноватой. Но до тех пор, пока я не одобряю тебя, она не станет меня расстраивать, поступая поперек моей воли. Как видишь, все непросто, Феор.
Цыгантиец хмыкнул.
- И верно. Знаешь что, сыч? Разбирайтесь между собой сами. Мне плевать на ваши дела с Касавир, кто кому должен.
Феор повернулся и зашагал было прочь. Вслед ему полетело:
- На золото тебе тоже плевать?
Мужчина остановился.
- За что ты хочешь заплатить золотом? Чтобы я трахнул девчонку, которую сам не смог? Ты из тех извращенцев, кто платит, подглядывая за чужими забавами? Поэтому ты ничего не сделал с Касавир? Немощен?
- Нет, Феор, платить золотом за такую работу я бы не стал. Знаю, где это сделают дешевле и искуснее, чем мог бы ты. Я предлагаю настоящую работу.
- Какую?
- Курьерскую. Мне и моим товарищам нужно доставлять письма – быстро и тайно. Я подумал, что цыгантийцы лучше всего годятся для такой работы.
- Мы не посыльные.
- Я знаю. И потому плачу не медяками, как посыльным, а золотом.
- Что же за письма твои товарищи хотят посылать?
- Это тебя не касается. Ты будешь забирать их и доставлять по указанным адресам, в столице и Фрондаре. Ты – и те сородичи, кого ты пожелаешь включить в дело. Не более десятка человек. Плати им столько, сколько сочтешь нужным. Сам получишь достаточно золота, чтобы построить отдельный дом – в столице или любом другом городе. Мое предложение – твой шанс основать собственную общину.
По алчному блеску в глазах цыгантийца Кэрдан понял, что верно подобрал наживку. Он хорошо знал этот блеск – жажда власти. Фальшивая невинность Касавир оказалась не столь завлекательна, как статус предводителя общины. Предложи мужчине выбрать между женщиной и властью – он выберет власть. Кэрдан усмехнулся про себя. Они с Феором найдут общий язык.
