Книги
ГЛАВА 13.
СЛАДКИЙ ДУРМАН
И снова моя жизнь изменилась, стала еще сильнее походить на сон. Невероятный, фантасмагоричный, с единственной центральной фигурой. Все существование растеклось вокруг этой фигуры, чувства стали отражением слов и действий моего возлюбленного. Я ощущала себя театральной куклой, которая оживала только в руках кукловода. Когда он приходил домой, заговаривал со мной, обнимал меня, ласкал – тогда я существовала по-настоящему. Остальное время словно бы не приходила в сознание, пребывала в полудреме. Я много читала, иногда даже понимала и усваивала прочитанное, но душой была далека от того, что делали тело и разум.
В Академию я вернулась дней через десять, а то и позже. Вулар сиял от радости. Кое-кто другой радовался меньше, но не оставил мое возвращение без внимания…
- А вот и Шивошка-Вшивошка! – протянул Морад де Ремис. – Ты, говорят, болела? Никак, чесоткой или гонореей? Надеюсь, пролечилась, мимо тебя теперь ходить безопасно?
Вулар шагнул к новоявленному графу, стиснув кулаки. Я сжала руку друга и отстранила его, выступив вперед, посмотрела обидчику прямо в глаза.
- Не стоит мерять всех по себе, Морад. Теперь мы знаем, какие болезни тебя больше всего беспокоят. За меня не переживай, степняки таких болячек не ведают. Знаешь почему? В степи растет особый лопух, он нас и бережет. Я с собой привезла парочку листиков, так что прихватит в следующий раз – обращайся. Можешь употребить внутрь, можешь снаружи. На лоб налепишь, чтобы все видели – перед ними лопух.
Де Ремис обалдел, не ожидая от меня отпора, да еще такого дерзкого.
- Да как ты смеешь, тарвийская шлюха?!
- А ты? Я – такая же студентка. Мы все здесь равны. Еще раз посмеешь оскорбить меня, напишу официальную жалобу милорду Кэрдану. Свидетели у меня есть. Милорд и магией проверит нашу правоту, если понадобится. Так что держись от меня подальше, Морад. А то нашлю тарвийских вшей, сам станешь Вшивохой.
По классу побежали смешки. Хихикали в том числе дружки де Ремиса. Видно, многие желали видеть, как его наконец поставят на место. Нельзя сказать, что далось это легко. Внутри меня колошматило – не каждый день я отвечала хамством на хамство.
Не знаю, что стало бы со мной дальше, если бы Морад не отступил, переключившись на своих приятелей. Он вернулся к ним, зашипел на одного, врезал подзатыльник другому, бросил что-то сквозь зубы третьему. Они начали перед ним оправдываться, но в глазах все равно светилась насмешка. Как же, жалкая провинциалка опустила могущественного графа де Ремиса, советника короля!
Я стала такой дерзкой, потому что чувствовала прикрытый тыл? Потому что стала любовницей ректора и могла рассчитывать на его защиту? Возможно, так и было. Может, пожалуйся я сейчас милорду на обхождение Морада, он приструнил бы его. Но я не думала о том в ту минуту. Просто у меня откуда-то взялись силы, которых раньше не было, и я смогла дать отпор сама. У женщины, которая любит и чувствует себя любимой, желанной, сила приливает как из бездонного колодца. И она способна совершить то, чего раньше не осмеливалась.
Неисчерпаемая сила моей любви придала мне уверенности. Даже несмотря на то, что мне открылась унизительная истина: с самого начала у меня не было никаких шансов в Академии. Милорд – я продолжала называть его так даже про себя – принял меня только затем, чтобы сделать своей любовницей.
Смириться с этим было нелегко. Я даже объявила, что должна покинуть Академию, если у меня нет шансов освоить хоть какую-то магию. Лорд Кэрдан сказал, что решать мне, но он оставляет за мной возможность учиться – хотя бы общеобразовательным предметам. Подумав, я согласилась. Я хотела отношений с мужчиной-книжником, интеллектуальным и образованным. Значит, должна быть его достойна. О чем ему говорить со мной, если отстану от него в развитии? Надо пользоваться возможностью, больше читать, познавать и учиться.
Об этом я и сказала ему, объявляя решение. Он долго смеялся надо мной, а когда я обиделась, успокоил меня на свой неизменный лад – страстными ласками. Так я вернулась в Академию, памятуя его наставление не выдать свои чувства к нему и наши отношения.
Милорд почти не смотрел в мою сторону на занятиях. Если мы встречались в коридоре, кивал мне с вежливой улыбкой. Но изредка, когда нас точно никто не мог видеть, мимоходом касался или улыбался по-особенному, мог даже коротко шепнуть такое, отчего меня бросало в краску.
А один раз вызвал к себе в кабинет… Я удивилась – все учебные дела мы обсуждали дома. И те, что касались меня, и общие. У милорда не было правила не разговаривать о работе дома – он охотно делился со мной разными особенностями управления Академией. Я решила, возник какой-то срочный вопрос… Можно сказать, не ошиблась.
Стоило мне войти в кабинет, как Кэрдан привлек меня к себе, начал страстно целовать, а потом подхватил на руки и посадил на стол.
- Сейчас начнется мое занятие. Ты снова сядешь на переднюю скамью. Невыносимо быть так близко к тебе и не иметь возможности прикоснуться. К счастью, у нас есть четверть часа до начала урока.
Я не могла выдавить ни слова: дыхание перехватило, сердце выпрыгивало из груди. Хоть мы и жили под одной крышей уже не первый месяц, да и с ночи семгейна прошло немало времени, каждое его приближение ко мне дурманило и возбуждало. И я видела, что так же дурманили его мои прикосновения, моя близость…
Он не раздел меня и не разоблачился сам – торопливо расшнуровал лиф моего платья, задрал юбку и стащил белье. Расстегнул пояс брюк, и мы начали ласкать друг друга – скоро, исступленно. Когда он вошел в меня, я почувствовала боль, которой не должно было случиться – слишком горячей и возбужденной я стала за короткие минуты спешной страсти.
Не в первый раз такое бывало, и я не боялась, не отвергала эту боль. Принимала как часть его желания. Я давно поняла, что ему нравилось так, и он применял магию. Моя страсть была так велика, что перекрывала боль и поглощала ее. В мгновения, когда мы приближались к вершине, ясное сознание окончательно изменяло мне, и я уже не могла разделить боль и блаженство. Наверно, этого он и добивался. Если так, у него получилось.
То был самый короткий и потому самый бурный любовный акт между нами. Я стонала и кусала Кэрдана, а он проговорил сдавленно, впиваясь цепкими пальцами в мои плечи:
- Магия изолирует звук… Хочешь – кричи.
Хочу ли?! Я чуть не захлебнулась криком. Боль во мне нарастала вместе с движениями Кэрдана. Запрокинув голову, я увидела знакомый демонический блеск в его глазах: жестокий огонь, который любил, убивая. Проникал через кожу в сердце, взламывал хрупкие перегородки, что отгораживали потаенные уголки души от разума, безжалостно выворачивал их наружу. Знала бы я эту убийственную разрушительную страсть, если бы не встретила его? Кем бы себя считала, как жила?
Это уже не имело значения, потому что он ворвался в мою жизнь и уничтожил все возможности кроме одной – себя самого. С той минуты, как я впервые вошла в его кабинет, навеки пропала для остального мира.
Когда Кэрдан извергся в меня, я еще содрогалась в конвульсиях страсти и жаждала продолжать. Но он отлепился от меня и принялся зашнуровывать мое платье. Спустил со стола на пол, одернул мне юбку и поправил прическу – будто нянюшка шкодливому ребенку! Я не переставала дрожать и норовила прижаться к нему. Он властно сжал мои плечи, строго посмотрел в глаза.
- Ну-ка прекрати, Касавир. Я все понимаю, мне тоже мало. Но нельзя навлекать на себя подозрения. Сейчас соберись и ступай в класс. Я подойду через пять минут.
Я не удержалась, обняла его крепко, поцеловала в щеку с жесткой щетиной. В следующее мгновение он перехватил мои губы, впился жгучим поцелуем. А потом развернул от себя, шлепнул пониже спины и подтолкнул к двери.
- Все, ступай. Продолжим дома.
Я вернулась в классную комнату, села на первую парту. Начался урок, и Кэрдан вел его, по обыкновению расхаживая перед классом, в нескольких дюймах от меня. Он не смотрел на меня, не обращался ко мне, не задевал ненароком. Казалось, был полностью сосредоточен на теме лекции. Но между нами пробегали невидимые магнетические волны, и мы оба чувствовали их. Сладкие, стыдные воспоминания о случившемся подогревали меня. И его обещание продолжить дома…
Дома… Я не заметила, как начала считать его дом своим, хотя все время помнила, что я не хозяйка, что там нет ничего моего. Скорее я сама принадлежала хозяину дома. Мне не принадлежало ничего. Через две недели после нашей первой ночи я полностью переместилась в его спальню. Это случилось неожиданно для нас обоих. Поначалу мы спали раздельно. Он ничего не объяснял и не проговаривал – просто провожал в мою комнатку, а сам уходил к себе, насытившись мной. А меня преследовали кошмары.
Один раз я просто вскочила среди ночи, выбежала из комнаты и вломилась в его спальню, упала на колени рядом с его кроватью и уткнулась лицом в его плечо. Он проснулся, сел на постели, взял мои руки в свои.
- Что случилось, Касавир? Опять кошмары?
Я молча кивнула.
- Иди ко мне. Расскажи.
Я села рядом с ним. Он спал обнаженным, и я чувствовала его горячую кожу сквозь ткань своей ночной рубашки.
- Ничего не помню… Мне просто страшно. Не понимаю, почему. Страшно быть там, одной.
- Ты о чем-то думаешь, когда тебе страшно? Какие мысли, когда просыпаешься от кошмаров?
- Н-не знаю… Как будто что-то должно случиться… Что-то ужасное. Будто все неправильно. Будто меня не должно здесь быть. Что здесь опасно.
Он погладил меня по волосам, поднял голову за подбородок, повернул к себе.
- А сейчас ты чувствуешь это? Что тебе здесь опасно, что не должна здесь быть?
- Нет… - прошептала я. – Когда вы рядом, не страшно.
Он поцеловал меня в губы, долго и нежно, без обычной жадности. Затем отстранился и вздохнул, глядя на меня.
- Что будем делать? Оставлять тебя здесь?
- Не знаю, милорд. Я не хочу мешать.
- Не хочешь. Но мешаешь. Догадываешься, как мне будет сложно заснуть с тобой рядом?
Я виновато опустила голову. Он снова развернул к себе мое лицо; в свете луны я увидела, что он улыбается.
- Я не люблю одежду в постели, Касавир. Если приходишь ко мне спальню, соблюдай мои правила.
Выпустив мой подбородок, он посмотрел выжидающе. Я развязала ворот рубашки и стянула ее. Кэрдан скользил взглядом по моему телу, и я чувствовала, как разгорается его желание. Он пробормотал, привлекая меня к себе:
- Рано или поздно я усну, конечно… Но до тех пор, Касавир… До тех пор ты будешь расплачиваться за мое бодрствование.
Мы уснули почти под утро, и следующим вечером он просто приказал мне отправляться в постель на два часа раньше обычного. И соблюдать этот график ежедневно. Когда он спал рядом, кошмары не приходили. Вместо этого смутная тревога начала подкарауливать меня днем, в его отсутствие. Я сказала ему об этом, и он велел Пакоте заваривать мне успокоительный настой сразу, как я вернусь из Академии.
От настоя меня охватывало странное состояние, летящее и разомлевшее одновременно. Сознание прояснялось, но сосредоточиться на чем-то становилось сложно. Невозможно было выполнять учебные задания, зато прекрасно читались книги – особенно художественная проза, жизнеописания, дневники магов и философов древности.
Рассуждения о смысле бытия, наполнявшие подобные тексты, воспринимались особенно остро и глубоко. А порой я закрывала книгу и предавалась собственным размышлениям о жизни. Когда Кэрдан приходил домой, охотно делилась с ним своими прозрениями. Он загадочно улыбался, но поддерживал беседу, хотя его интерес казался мне игрушечным. Так разговаривают с ребенком. Однажды за ужином я спросила его прямо:
- Милорд, мне не стоит больше беспокоить вас своими наивными суждениями?
- Разумеется, не стоит. Продолжай не беспокоить меня, а развлекать, как ты это делаешь своими наивными суждениями. У тебя великолепно получается, Касавир!
Я жутко обиделась, выскочила из трапезной и убежала в свою комнату. Он появился через пять минут, все так же улыбаясь и глядя на меня хищно-собственническим взором.
- И куда же ты так быстро полетела, маленькая бабочка? Я не дослушал твои размышления до конца.
- Я не буду больше ничего вам рассказывать!
- Ах, так! Что ж, больше дела, меньше слов!
Он повалил меня на кровать и принялся раздевать. Я вырывалась, но что могла поделать такая малявка против сильного мужчины, да еще мага. Брыкаться и верещать? В этот раз он не церемонился со мной, не распалял искусными ласками – просто взял силой, заставил стонать и извиваться под ним так же отчаянно, как только что я сопротивлялась ему. А потом начал покрывать поцелуями мои руки, грудь, живот, пришептывая мое имя.
- Касавир, Касавир… Что ты делаешь со мной, степной мотылек? И что делал бы я, если бы баронет Распет поймал тебя в сачок вперед меня?
- Я всегда была в вашем сачке, милорд. А Вулар просто друг.
Он приподнялся на локтях, посмотрел мне в глаза.
- Не просто, Касавир. Он влюблен в тебя и намерен сделать предложение.
- Не может быть!
- Он сам сказал мне. У тебя есть возможность стать баронессой Распет.
- Но я не хочу! Я люблю только вас! – выпалила я, прежде чем сообразила заткнуть рот.
Между нами никогда не было сказано ни слова о любви. Я жила в его доме, спала в его кровати, ела его пищу, читала его книги, дышала его воздухом… Чувствовала себя живой только рядом с ним. Это любовь? Одержимость? Игра ума? Я никогда не задавалась такими вопросами, не заводила разговоров о любви, ощущая подспудно неуместность этого слова в отношении моего хозяина. Я действительно была бабочкой – мотыльком-однодневкой, ни разу не задумывалась, как долго продлится эта умопомрачительная эйфория, взаимное опьянение телами друг друга… Я просто жила им одним – точнее, той частью его жизни, которую он позволил мне разделить.
Проговорив это слово, я словно подняла перед нами будущее. Он улыбнулся уголком рта.
- Ты уверена в этом, Касавир? Баронет моложе, красивее, богаче и знатнее. Ему не надо скрывать свои чувства к тебе от всего света. Зачем тебе старый угрюмый колдун, живущий отшельником?
- Вы не угрюмый и не старый. Вы останетесь молодым, когда я состарюсь.
- Так ты уверена, что не хочешь замуж за баронета? Он ждет лишь знака от тебя, шанса изменить твое расположение к нему.
- Он лишь друг, всегда будет другом. Вулар и правда сказал вам, что хочет жениться на мне?
- Увы, Касавир. Сказал. Даже не знаю, кого жалеть – его или себя. Учитывая, что послезавтра он придет сюда.
- Зачем?! Вы снова хотите, чтобы я чаще виделась с друзьями?
- Отнюдь. Не с теми друзьями, кто может стать соперниками. Он придет по делу. И меня вновь смущает, что ты можешь не удержать своих чувств ко мне в чужом присутствии. На сей раз это повредило бы не только нам с тобой, но и баронету… Его сердце будет разбито, если он узнает, что в нем поселился другой мужчина.
Я вздохнула.
- Если вы не шутите и Вулар действительно хочет жениться на мне, ему лучше сразу узнать правду. Не о вас, - поспешно заверила я. – О том, что я люблю его только как друга, не мужчину.
- За что ты так жестока к нему, Касавир? Он просто влюблен.
- А что я должна сделать?! Сказать правду – жестокость? Неужели милосерднее поддерживать пустую надежду?
- До тех пор, пока он не найдет невесту. Милосерднее помочь ему в этом, направить его внимание на другую девушку. А когда это случится – признаться, что он всегда был для тебя просто другом. До тех пор не стоит разбивать ему сердце, показывать, что ты выбрала другого мужчину.
Выбрала ли?.. Была ли моя воля в том, что случилось между мной и милордом?
Я подчинилась, как всегда. Согласилась поддерживать Вулара в его иллюзии и старательно скрывать от него мои чувства к Кэрдану. Хотя, как направлять его внимание на другую девушку, я и вообразить не могла. Направляет сердце, а ему не прикажешь…
