Время книг
Создать профиль

Сердце бабочки

ГЛАВА 3.

ПОДРУГИ



- Ты зря молчала, пока он оскорблял тебя, - сказал Вулар, пока мы спускались по лестнице. – Надо было дать отпор, обругать его в ответ. Если Керн и его свора посчитают тебя легкой мишенью, то продолжат измываться над тобой. Даже выговор от милорда не остановит Морада. Его родители имеют при дворе огромное влияние, потому он ведет себя так, будто ему никто не указ.

- Тогда мне тем более не следует с ним связываться, раз он большая шишка и может доставить неприятности.

- Ох, Касавир, тебе-то не следует. Проблема в том, что Морад Керн сам выбирает, с кем ему связываться… И тебя он, похоже, выбрал… Я тебя не брошу, но не всегда смогу быть рядом. Тебе и самой придется постоять за себя.

- Я постараюсь, Вулар. Спасибо тебе! Во сколько завтра начинаются занятия?

- В девять. Ты сейчас домой? Далеко живешь?

- В квартале красильного цеха. Не очень далеко.

- Арендуешь там жилье?

- Пока живу у родственников друга. Позднее арендую, наверно.

- Позволишь проводить тебя? Поболтаем по дороге, расскажу тебе про Академию, а ты – про себя.

- Мне особо нечего рассказывать, Вулар. Что я из Тарвы – уже знаешь. А больше у меня в жизни ничего примечательного не было. Наверно, это у вас в столице каждый день интересные события?

Вулар ухмыльнулся.

- Про это тебе лучше с моей сестрицей разговаривать. Герада днюет и ночует в королевском дворце. Ни одного торжества не пропускает. Знает все новости и сплетни двора. Хвастается, что заарканила самого принца Ровара, брата Его Величества Готора. И знаешь, я ей охотно верю. Моя сестрица из тех девиц, которые любого мужчину охмурят и под пяту уложат, даже принца.

- Вот кто, оказывается, из влиятельной семьи! – хихикнула я.

- Это как посмотреть! Герада не спешит делиться влиянием с семьей. Она у нас – та еще единоличница. В первую очередь все для себя, а семья – дело десятое. А у тебя есть семья?

- Была. Я сбежала от них. Меня замуж хотели выдать.

Я поведала Вулару свою историю, умолчав о бездарности. В свое время он и так узнает, но сообщать это в лоб я побаивалась. Вдруг он отвернется от меня… Проходя мимо писчей лавки, я заскочила купить толстую тетрадь, перо, чернила и несколько карандашей. Тут же, прямо в лавке, выдрала лист из тетради и написала родителям, что меня приняли в Магическую Академию. Пусть знают, что я еще принесу славу нашему роду, хоть они и разуверились во мне.

Спросила у лавочника, далеко ли почтовая контора, заскочила и туда, отправила письмо в Хвелтин. Потратила еще несколько монет из сбережений доброго Мелека. Если лорд Кэрдан не пошутил насчет стипендии, я смогу откладывать понемногу и верну библиотекарю все, что израсходовала.

Вулар проводил меня до квартала красильщиков и попрощался. Кажется, первый день в Магической Академии принес мне доброго друга. Вулар был простым и чистосердечным человеком. Жаль, что большинство студентов походили не на него, а на Морада Керна.

Дом, приютивший меня в столице, принадлежал Игни – ремесленнику-красильщику и племяннику библиотекаря Мелека. Его жена Гэлэйн была феей, их единственному сыну исполнилось одиннадцать лет. Феи всегда рожали только одного ребенка. Когда я вернулась с занятий, Игни с сыном еще не вернулись из цеха. Мальчик ходил у отца в подмастерьях с девяти лет, как было принято среди столичных цеховиков. Гэлэйн хлопотала по дому – куда с большим удовольствием, чем могла бы я. С порога я поделилась с ней радостью. Фея тут же бросила дела и обняла меня.

- Как я за тебя рада, милая Касси! Наконец вижу тебя улыбающейся! Все эти дни на тебе лица не было.

- До сих пор не могу поверить, Гэли! А еще милорд обещал назначить мне стипендию, представляешь! Я смогу вернуть деньги Мелеку, снять жилье и не обременять вас с Игни.

- Вот это брось! Никого ты не обременяешь! Мелеку верни, что потратила, но не вздумай съезжать от нас. Игни даже заикаться не смей – он смертельно оскорбится.

- Но, Гэли…

- Перестань, Касси. Оставайся с нами. Мы рады тебе.

Я сердечно поблагодарила Гэлэйн. Только сейчас, когда отпустило напряжение из-за неопределенности будущего, я оценила в полной мере щедрость, тепло и гостеприимство моих чудесных хозяев. С первого дня, как я появилась в их доме, меня окутали заботой и лаской.

Нежность и внимание в отношениях Игни и Гэлэйн поражали. В Тарве я никогда не видела такого между супругами. Так действовали чары фей, пробуждавшие в смертных избранниках неземную любовь? Или все супружеские пары в столице сохраняли пыл и трепет влюбленности долгие годы брака? В одном я уверилась твердо: будь то чары фей или столичная культура, настоящая любовь щедра. Истинно любящие люди делятся своей благодатью с окружающими, как Игни и Гэлэйн делились со мной.

- Ты сегодня пропустила танцы у Шекины, - напомнила Гэлэйн. – Пойдем навестим ее – она порадуется за тебя!

Я помрачнела.

- Гэли… У меня теперь, наверно, не останется время на танцы… Надеюсь, Шекина не обидится…

- Почему не останется? Ты будешь учиться с раннего утра до глубокой ночи?

- Все может быть. Милорд Кэрдан оказал мне великую милость. Я должна учиться старательно, чтобы он не пожалел.

Шекина была женой Омо – предводителя цыгантийской общины. На второй день моего прибытия в столицу Гэлэйн позвала меня с собой в гости к цыгантийцам. Я не больно-то обрадовалась. В Хвелтине этот народ не жаловали. Женщины, грязные и назойливые, подходили к людям на улице, просили "позолотить ручку", навязчиво предлагали предсказать судьбу. Подростки промышляли карманничеством, а мужчины – домушничеством. Как мои родичи и соседи, я относилась к цыгантийцам с брезгливым опасением. Лишь вежливость помешала отказать. Против воли я согласилась и пошла с Гэлэйн.

Мои представления о цыгантийцах рассыпались в прах. Да, вся столичная община жила под одной крышей – как и в Хвелтине. На этом сходство заканчивалось. Цыгантийцы обитали на западной окраине, в огромном четырехэтажном доме, всегда чистом и прибранном. Весь первый этаж занимал гигантский холл, служивший трапезной, местом для вечерних посиделок – и репетиций.

Каждый взрослый член цыгантийской общины пел, танцевал, играл на музыкальных инструментах, а дети всему этому учились. Несколько мужчин мастерили инструменты. Вождь Омо изготавливал лютни на заказ. Его жена Шекина – подруга Гэлэйн – ставила танцевальные представления и обучала танцам девочек с шести лет. Представления цыгантийцев пользовались в столице сумасшедшей популярностью. Их звали в самые знатные и богатые дома, даже к королевскому двору, за немалый гонорар. Поэтому у местной общины не было нужды воровать и попрошайничать.

Гэлэйн дружила с Шекиной задолго до того, как вышла замуж за Игни. Раса фей обладает бессмертием и вечной юностью. Гэлэйн покинула Элезеум тридцать лет назад и поселилась в Зандусе – королевстве на юге материка Ремидея. Ну, не совсем поселилась. Прибилась к цыгантийскому цирку и вместе с ним кочевала по Зандусу, пела и играла на гитаре – этот струнный инструмент на юге был популярнее нашей лютни. Музыкальный дар фей – такое же неизменное свойство расы, как молодость и бессмертие. Пятнадцать лет спустя ее повлекло на север, в нашу страну. Цыгантийская община в столице стала ее новым домом.

Судьба Шекины тоже отличалась своеобразием. Она не была цыгантийкой, хоть походила на них внешне: смуглая кожа, вьющиеся черные волосы, резкие, точеные черты лица. И только яркие голубые глаза отличали ее от темноглазых цыгантийцев.

Шекина родилась и провела детство на далеком западном материке Меркана, в бродячем племени со сходным генотипом и судьбой. На Ремидею она прибыла пятнадцать лет назад, влилась в столичную общину. Так вышло, что и она, и Гэлэйн присоединились к местным цыгантийцам одновременно. И крепко сдружились, как редко бывало между женщинами. Женская дружба зачастую рушится из-за мужчины, но фее и мерканке делить было некого. Всем известно, что фея избирает лишь одного мужчину, и с того момента оба хранят друг другу верность. Не то что изменить, даже положить глаз на другого человека не могут. Так что можно не опасаться, что фея уведет у тебя возлюбленного.

Но Гэлэйн и Шекина сошлись не поэтому. Просто обе были чужачками в цыгантийской общине, это их и сблизило. Пару лет спустя вождь Омо овдовел и сделал предложение Шекине. Та согласилась, не раздумывая, порвала со своим любовником – придворным аристократом. Омо был мудрым и добрым вождем, а еще великолепным резчиком. Его интерес и внимание дорогого стоили. Еще через год Гэлэйн избрала красильщика Игни и покинула общину. Но дружба женщин продолжалась.

Шекина так и не стала до конца своей в общине – хоть муж и любил ее, хоть она родила ему двоих детей. Ее статус был гораздо ниже, чем подобало супруге вождя. Я поняла это по нескольким деталям. Она не решала многие вопросы, которыми надлежало заниматься супруге вождя. Не вела хозяйство огромного дома, не разруливала дрязги между женщинами. Все это лежало на сестрах и невестках Омо. Они управляли бытовыми процессами, наслаждаясь маленькой властью.

Вотчиной Шекины были танцы. Знаменитый цыгантийский танец живота она освоила, прибыв в столицу, да так основательно, что затмила лучших танцовщиц общины. Понятное дело, это не снискало ей симпатий. Омо назначил ее главным мастером по обучению девочек.

Сейчас Шекине было далеко за сорок, но она оставалась такой стройной и гибкой, что любая юная девушка в Тарве могла ей позавидовать. В том числе я. Волнистые густые волосы цвета воронова крыла вились ниже талии; сияние глаз, ослепительная улыбка с ровными, идеально белыми зубами очаровывали мужчин с первого взгляда. Плавная походка и величавая осанка делали ее похожей на королеву.

Я подумала, что мерканка шутит, предлагая мне заниматься с ней. Я вышла из возраста, в котором девочки этого племени приступали к урокам. "Потому мне интересно, - ответила Шекина. – Я никогда не учила взрослых девушек, и хочу проверить, справлюсь ли. Считай, что я бросаю себе вызов! А тебе не помешает больше гибкости и грации. Красивой девушке ни к чему держаться так скованно. Наши танцы раскрепостят тебя".

Конечно, я поняла истинную причину предложения Шекины. Не сразу, через несколько дней, когда разглядела хрупкость ее статуса внутри племени. Она по-прежнему не чувствовала себя своей. И приблизила меня, такую же чужачку в чужой земле, как некогда сблизилась с Гэлэйн, еще одной пришелицей. Мы все втроем были странницами, покинувшими родную землю в поисках неведомой судьбы.

Пять дней я приходила к Шекине, и она уделяла мне полтора часа, чтобы показать начальные движения. График общины был напряженным. С рассвета и до обеда мастер по танцу живота тренировала маленьких девочек. После обеда наступало время спевок и репетиций для заказных представлений. А вечером – либо выезд на представления, либо заслуженный отдых в холле вместе со всей общиной. Но Шекина все равно выкраивала на меня время.

Сегодня мы с Гэлэйн пришли совсем поздно, я была уверена, что урока танцев не будет. Повторила Шекине, что вряд ли буду успевать теперь – нужно учиться усердно, чтобы ректор Академии не пожалел о своем решении. Жена вождя заливисто рассмеялась.

- Глупышка Касавир! Чтобы он не пожалел, радуй его взор красотой и грацией! Душа и тело женщины расцветают в танце. Будь усердна в нем не меньше, чем в учебе. Скорее переодевайся и пойдем заниматься!

В огромном холле на первом этаже цыгантийцы уже собирались на вечерние посиделки. Шекина завела меня в небольшую комнату, прилегавшую к холлу. Прихватила с собой систр – погремушку, которую цыгантийские музыканты использовали как перкуссию. Урок начался, как ни в чем не бывало. Ради меня Шекина не поколебалась пропустить время отдыха и посиделок.

Я не могла поверить, что мои неуклюжие изломы рук, нелепые перебрасывания бедра спереди назад по дуге, причудливый волнообразный изгиб позвоночника могут сложиться в изящный и соблазнительный танец. Но с третьего дня занятий я стала замечать в танцах взрослых цыгантиек и самой Шекины те мелкие элементы, которые в поте лица пыталась освоить. Те же "восьмерки" бедрами, та же вертикальная волна позвоночником, круг грудью, тряска плечами – только легче, быстрее, непринужденнее.

Шекина показывала мне движения, исправляла попытки воспроизвести их, иногда ставила мое тело так, как оно должно стоять в том или ином элементе танца. Вибрация систра задавала темпоритм движений.

- Ты умница, Касавир! – воскликнула она, закончив урок. – Очень хорошо усваиваешь. Через пару месяцев сможешь исполнить полноценный танец, если не бросишь заниматься.

- Шутишь, Шени!

- Ничуть. Вот увидишь. И если у тебя заведется кавалер, будет чем удивить его!

Я захихикала. Что-что, а кавалеры в мои планы не входили. Не для того я сбежала от замужества в Хвелтине, чтобы надеть на себя это ярмо здесь, в столице. Нет, отныне – учеба и только учеба, вот моя жизнь!





Домой мы с Гэлэйн вернулись поздно. Игни шутливо пожурил жену, что оставила его с сыном ужинать в одиночестве. Его слова прозвучали не как упрек, а как напоминание: я люблю тебя и скучаю, хочу проводить с тобой больше времени. Гэлэйн осыпала его и сынишку поцелуями, так же шутливо прося прощения и обещая заласкать их обоих. Несколько минут она охотно исполняла обещание, а потом муж и жена проводили сына в его спаленку и удалились в свою. Я смотрела, как они касались друг друга, как держались за руки. Сколько искреннего пыла, сколько затаенной страсти было в их прикосновениях! Словно они не жили в браке двенадцать лет, а встречались пару месяцев.

Мне снова подумалось, каких чудесных людей я встретила в столице. В Гэлэйн и Шекине я обрела старших подруг, с которыми было так чудесно и увлекательно общаться, и которые щедро делились со мной тем, что имели. Обе жили интересной, захватывающей жизнью. И обе были счастливы в браке, выбрав прекрасных спутников. Глядя на них, я впервые узнала, что брак может быть не только скучной рутиной, но и дивным приключением, наполненным радостью и любовью. Обе сияли как солнышки, одаряя светом и теплом всех вокруг. Может быть, когда-нибудь и мне повезет встретить достойного человека, который разделит со мной все, что мне дорого, вместо того чтобы высмеивать и загонять в ненавистное русло хозяйственной тягомотины?..

Когда-нибудь… но не сейчас. Сейчас учеба и еще раз учеба. Я корила себя за беспечность – завтра к девяти утра надо быть на занятиях в Академии, а я не высплюсь. Мало того, что поздно легла, так еще не могла уснуть, взбудораженная событиями насыщенного дня. Никогда еще в моей жизни не происходило столько всего в один день! Напряженное, нервирующее ожидание лорда Кэрдана в здании Гильдии. Еще более нервное и драматичное собеседование, внезапное решение милорда принять меня в Академию… Потом мэтр Келик поймал меня за подслушиванием и втащил в класс за руку. Нежданная симпатия Вулара, противный Морад Керн…

Но больше всех мои мысли занимал, конечно же, лорд Кэрдан. Я вела себя как дурочка – вешалась на шею, поцеловала своего будущего ректора, подмигивала, шутила – как с приятелем. Вряд ли студенткам дозволительно так себя вести с ректорами. Но тревожило меня не это. А что? Я не могла понять.

Мой будущий начальник и учитель оказался участливым и доброжелательным. Я ждала, что меня завернут сразу, как только услышат о неудаче у лорда Калтара. Но милорд не просто дослушал до конца – он подарил мне будущее. Оказывается, имелись направления магии, которые можно изучить одним лишь тщанием и старательностью. Уж это я обеспечу, дайте только учиться!

Парой слов лорд Кэрдан развернул мою жизнь из тупика и беспросветного отчаяния на путь надежды. Так почему на душу лег непонятный осадок, будто не мечта всей жизни исполнилась, а что-то царапнуло по коже – жесткое, шершавое, как птичья лапа?..

"Касавир у нас визионерка, - смеялся иногда отец, рассказывая соседям о моих причудах. – Вечно ей мерещится на пустом месте". И прав оказался, ерунда всякая примерещится. Надо радоваться нежданной милости милорда да благодарить, что нашел применение моему скудному таланту. А чутье… Стоит ли к нему прислушиваться, смутному и неопределенному? Поди разбери, что за глупый страх закрался в сердце. Надо жить и радоваться жизни, нежданному-негаданному везению! И благодарить Создателя, что послал нашей земле такого замечательного человека, как лорд Кэрдан.





       
Подтвердите
действие