Книги
В кресле около моей постели, подперев голову рукой, сидит давешний блондин. Он явно спал, потому что после моего стона открывает глаза и трет их длинными гибкими пальцами. Усаживается и с любопытством смотрит на меня.
- Доброе утро, сьерра!
Я продолжаю смотреть в ужасе на моего вчерашнего мучителя. Когда он подвигается ко мне, я отшатываюсь, и голову пронзает дичайшая боль. Прикладываю пальцы к виску, словно пытаясь удержать эту боль, не дать ей вырваться на волю.
- Ради всех богов, не бойтесь меня, сьерра! Нижайше прошу прощения! - блондин прижимает руку к груди. – Вчера у меня не было иного способа. Я никак не мог объяснить вам, что надо сделать, да и времени было в обрез. Пришлось пойти на крайнюю меру. Я очень сожалею, что позволил себе подобное хамство по отношению к благородной сьерре. Больше и пальцем не посмею вас тронуть.
В глазах блондина я читаю искреннее сожаление. Значит, больше пытать меня не будет? Страх постепенно отступает, вытесняемый гневом.
- Какого махдира это вчера было? – с ненавистью хриплю я, и звук собственного голоса иголкой вонзается мне в мозг. Я пытаюсь привстать, и голову снова прокалывает дичайшая боль. Слышу свой стон словно со стороны.
- Болит? – с сочувствием спрашивает блондин и поднимает с пола колокольчик.
На звон колокольчика, от которого моя голова едва не взрывается, в комнату входит служанка в белом переднике и коричневом платье в пол.
- Что прикажете, сьерр Эрвентус? – присев в коротком книксене, спрашивает она.
- Принеси зелье, Жезелта, - коротко приказывает блондин, имя которого я наконец узнала.
- Не буду пить никакого зелья, - возмущенно протестую я.
Тут меня скручивает, и я перевешиваюсь с кровати. Служанка всплескивает руками, но успевает подставить под меня медный тазик. Рвет меня долго, с чувством, не менее пяти минут, с маленькими перерывами, во время которых я шепотом и совершенно искренне желаю, чтобы сьерра Эрвентуса заживо сожрали нарги. Хочется придумать ругательство позаковыристей, но тошнота и слабость мешают. Когда мне становится чуть легче, я со стоном снова откидываюсь на подушки. Служанка вытирает мне лицо мягкой тканью, потом убегает с тазиком. Я лежу с закрытыми глазами, чувствуя, как лечу куда-то.
- Мне правда очень жаль.
Голос сьерра Эрвентуса разрывает блаженную тишину, и я снова морщусь.
- Идите в жопу к махдиру, - шепчу я. Слышу, как блондин крякает.
- М-да. Лексикон у вас явно неподобающий воспитанной сьерре, - осуждающе замечает мой непрошенный собеседник.
Я приоткрываю один глаз и собираюсь было высказать еще несколько извращенных предположений, куда бы я послала красавчика, но слышу шаги служанки.
- Выпейте! – твердо говорит Эрвентус, и я широко распахиваю глаза.
Мужчина протягивает мне стеклянный кубок, в который налито какое-то голубое зелье.
- Не буду! – хриплю я, стараясь лишний раз не двигать раскалывающейся головой.
- Это эктробия, - поясняет Эрвентус. – Вам полегчает после нее.
Эктробия? Лекарство, которое получают из порошка коры рибуса с острова Пельхе? Дорогое удовольствие.
Морщусь, привстаю с подушки и пью. Нёбо тут же начинает покалывать, а рот вязать. Бе-е-е! Допиваю залпом и снова валюсь на подушки.
- Я подмешал к болеутоляющему снотворное, - невинно поясняет сьерр Эрвентус. – Вы сейчас снова заснете, а когда хорошенько выспитесь, то голова пройдет.
Да тысяча наргов тебе в глотку! Возмущенно кашляю.
- Спите, сьерра, спите! – говорит блондин, вставая. – Тазик на всякий случай оставь! – это уже служанке.
Та смотрит на меня круглыми сочувствующими глазами, делает книксен и выходит из комнаты, оставив пустой тазик около моей постели.
- Что ж, приятного отдыха! Свет Кариосто да озарит ваши сны! – улыбается блондин, берет мою руку, которую я не успеваю отдернуть, и целует, стреляя поверх нее голубыми смеющимися глазами. И уходит.
Я лежу, чувствуя, как тошнота постепенно уходит, а тело наливается теплотой и усталостью. Надо же, эктробию на меня не пожалел. Кажется, одна щепотка эктробии стоит тысячу кредов… Что-о? Какого махдира! Откуда я могу про это все знать? Зкату цересто ме! Что-о? Я думаю на их тарабарском? Потрясение заставляет меня вскочить, но головокружение и боль снова нокаутируют. Я лежу и пытаюсь осознать свое открытие, и это осознание дается мне с трудом.
Оказывается, все это время я думала и говорила на другом языке! Да вашу дивизию! Но как? Как я могла внезапно овладеть доселе неведомым мне языком? И даже, кажется, заполучить знания о местных реалиях? Как? Я перекатываю эту мысль во рту, как леденец, пытаясь рассосать, но уже чувствую, как сознание погружается в уютную сонливость. Зеваю. Ладно, потом во всем разберусь. Махдиры их всех раздери! Вот только проснусь и как!..
Просыпаюсь я, когда яркое солнце уже выплывает из-за шпилей замка. Нормальное такое солнце, и цветом, и размером напоминает наше. Интересно, а я в какой галактике? Или вселенной? Недостаток образования в этой области раздражает впервые в жизни. Но я выбрала в свое время в школе гуманитарный класс и пролетела мимо астрономии и физики в старших классах, взамен получив знания в мировой литературе. Увы, знания, совершенно ненужные в моей ситуации. И не надо пытаться убедить меня в обратном. Смогший продержаться в Средневековье больше дня филолог-попаданец – это ошибка выжившего.
Разглядываю расписной потолок. Нежно-розовые и малиновые цветы на нем обведены золотой каемкой. Техника бекцы, вспоминаю я. Нет, ну вот какого махдира? Получается, они принудительно воткнули в меня не только свой язык, но и различные знания по ботанике, зоологии, искусству и… и… Усиленно копаюсь в своей голове. Сегодня она не болит, и только тяжесть в затылке напоминает об экзекуции. Однако техника на грани фантастики! Но при этом махровое Средневековье. Или нет? Представления об этом мире никак не хотят наложиться на картину моей памяти, все время ускользают от меня. Может, со временем все наладится?
Рядом с постелью я вижу колокольчик, такой же, каким пользовался сьерр Эрвентус. Звоню в него, и через минуту в комнату входит прежняя служанка.
У нее миловидное круглое лицо с забавными конопушками. Темные волосы убраны под белый чепчик. Девушка с симпатией и любопытством разглядывает меня. Она мне нравится.
- Сьерра! – служанка делает легкий книксен и смотрит в ожидании.
- Как тебя зовут?
- Жезелта, сьерра.
- Мне бы помыться, Жезелта. И поесть.
Желудок тут же радостно подтверждает мои слова. Мне хочется расспросить служанку, но лучше оставить это на потом.
- Ванна сейчас будет готова, сьерра. Подождите буквально десять минут.
Жезелта выходит из спальни. Я размышляю. В одном дне тридцать часов. Никлосов, как здесь говорится. А в каждом никлосе по пятьдесят никлей. Кажется, никль близок к нашей минуте. Или чуть короче? А день длиннее, чем на Земле? Значит ли это, что я в другой галактике? Да махдир его знает!
