Книги
ГЛАВА I
У дверей в апартаменты принцессы топтались королевские гвардейцы, сновали перепуганные слуги и фрейлины. Все пытались говорить шепотом, но гвалт стоял, как на базаре субботним утром.
Завидев кутерьму у покоев миледи, Серена смекнула – хозяйка вернулась. Девушка приготовилась снести очередную трепку за то, что не оказалась вовремя под рукой: раздеть госпожу, снять дорожную маску, приготовить ванну.
Никто не замечал маленькую служанку. Мэтр Готель пронесся мимо аки взмыленный жеребец, следом – две фрейлины, из числа особо зловредных. Тяжелые юбки едва не сбили Серену с ног, но сами фрейлины даже не взглянули на девочку. Неужели кто-то другой снял принцессе дорожную маску? А может, миледи и всей челяди сейчас не до маски?.. Два стражника басовито перешептывались:
- Всю дорогу без сознания?
- Всю. Полевой врач залатал его прямо во время боя. А он до сих пор не оклемался. Так и кормят жидицей из трубочки. Ее Высочество хотели сразу в столицу везти, да нельзя было, пока ребра не заживут. Как чуть-чуть подправился, так они его тут же – в повозку и долой с фронта.
Сердце Серены чуть не остановилось. О ком они говорят?! Может, с Абби, лакеем миледи, приключилась беда…
- Серена, привет! – окликнул мальчишеский голос.
- Абби! Миледи приехала?
- Ага. Она в Лекарских Палатах. Ты поторопилась бы туда.
- Она… она нездорова?
- Не она, граф де Мон. Снаряд взорвался в трех метрах от него.
О Создатель. Это она пожелала, чтобы он навсегда остался на войне! Чтобы не возвращался с поля брани, не терзал ей сердце! И бесы услышали ее желание…
Абби рассказывал, пока они бегом неслись в Лекарские:
- Бесову прорву осколков из него вытащили. Череп повредил, несколько ребер, вывихнул локоть, коленку, и в живот ранен. Кровищи вытекло из нашего доблестного маршала, что вина из королевских подвалов в День Нея. А врачи говорят, ему повезло. Но какой герой, Серена! Видела бы ты, как он мчался впереди войска на своем гнедом Аспере! Он единственный маршал, кто сам вел армию в бой, представляешь? Все полководцы засели в штабных шатрах, а он скакал впереди солдат! А солдаты – настоящие, живые, не "Медведи". Наши дворяне!
- Ах, лучше бы он тоже засел в шатре!
- Ничего ты не понимаешь в воинской доблести, - высокомерно заявил Абби. – Тише, мы рядом. Сейчас направо. Вот и его палата. Давай, заходи первой.
Серена толкнула дверь дрожащей рукой. Перебинтованное, загипсованное тело на кушетке могло принадлежать кому угодно, но не прекрасному храбрецу Люсу Ашеру. Кушетку окружали аппараты искусственного питания: стеклянные емкости с питательной суспензией – жидицей. Принцесса, в лекарском халате поверх дорожного платья, горько плакала. Рядом стоял незнакомый молодой человек – широкоплечий, светловолосый и голубоглазый. Он тоже был в халате, из-под которого виднелась военная форма.
- Сколько он будет таким, Гораций?!
- Люди проводят в коме долгие годы, миледи, - печально ответил голубоглазый блондин. – Человек может умереть от старости неподвижным.
- За что, Гораций?! Как Создатель мог допустить такое?! Самый доблестный полководец беспомощен как кукла!
- Я предлагал выход, миледи, - мягко проговорил блондин по имени Гораций. – Всю дорогу я твердил, что маг может вернуть графу сознание. Надо обратиться к магу.
- Замолчи! Не желаю слышать об этом! Все маги – выкормыши Кэрдана. А Кэрдан ненавидит Ашеров. Любой маг убьет Люса одним прикосновением!
- Не все маги подчиняются Кэрдану, миледи. Его Академия существует полвека, а магия – тысячелетия. Как, по-вашему, изучали магическое искусство до создания Академии? Оно передавалась из рук в руки, от учителя к ученику в отшельническом уединении. Сам Кэрдан обучался так. Можно найти мага-одиночку из его поколения. Или старше – настоящего Старого Мага.
- А Болотник просто купит его!
- Не так легко купить Старого Мага, миледи. Тем более Кэрдану. Он уничтожил смысл отшельнического бытия, отнял учеников и Старых Магов. Раньше, во время до создания Магической Академии, самые знатные и влиятельные люди ходили к отшельникам на поклон, чтобы их одаренных детей приняли в ученики. Ведь другого способа освоить магическое искусство не было. Но Готор VII, ваш покойный дед, учредил королевским указом Магическую Академию – по инициативе Кэрдана. Старые порядки опрокинулись. Отшельники прозябают в нищете и безвестности. Кто пойдет на поклон к угрюмым колдунам, кто польстится на затворничество и аскезу, когда есть Академия с высокими стипендиями, карьерой при дворе и высоким статусом? Старые Маги ненавидят и проклинают Кэрдана.
- И как мы найдем их? Ты знаешь, где они прячутся?
Гораций собрался ответить, но не успел.
- Отшельница Тинтари, - пискнула Серена.
Гретана и Гораций мигом повернулись к ней. Серена залилась багрянцем от собственной дерзости. Но жизнь Люса висит на волоске, стесняться и трусить некогда.
- К югу от столицы, в лесу Тинтари, живет отшельница-магичка… Слуги рассказывают, мол, она заделалась отшельницей, потому что не любила Кэрдана… То есть, ей не нравилось, что он завел эту Академию, что вытворяет с магией всяческие непотребства. Говорят, она Старый Маг.
- Тинтари… Несколько десятков миль от Южных ворот… И как ее найти, Серена?
На этот раз Гораций ответил вместо служанки:
- Никак, миледи. Отшельники налагают чары на свои жилища, чтобы смертные не могли их найти. Можно лишь приблизиться к тому месту, где может находиться Старый Маг, и сосредоточиться на своей нужде. Тогда он позволит пройти к нему – если пожелает сию нужду удовлетворить.
- Пусть только не пожелает, - угрожающе молвила Гретана. – Будь она хоть трижды отшельница, я вытащу ее и заставлю исцелить Люса. А ты, друг Гораций, подозрительно хорошо разбираешься в магии для армейского лейтенанта. Не стакнулся ли ты сам с волшебничками?
Лейтенант по имени Гораций горько усмехнулся.
- Миледи почти угадала. Я был студентом Академии. Всего два семестра. Меня отчислили в первую же пробную сессию. Лично Придворный Маг. Мне не посчастливилось: он зашел в нашу экзаменационную аудиторию во время моего ответа. Сперва я обрадовался возможности блеснуть знаниями и подготовкой перед самим великим Кэрданом. Я очень старательно занимался, миледи. Я выучил теоретический материал в полном объеме, и даже сверх того, что требовала программа. Он выслушал мой ответ… задал дополнительные вопросы. Я отвечал блестяще. И тогда он дал мне практическое задание. Приказал сотворить иллюзию - "псевдореальность", как говорят в Академии. Это было против правил. Мы сдавали только теорию – практика предстояла в следующую сессию. Я исчерпывающе ответил на свой билет и все дополнительные вопросы. Я готовился усерднее, чем солдат молится Создателю перед боем. Но я не смог сотворить ни тени, ни контура, ни фрагмента заданного предмета. Мои магические способности были совсем невелики. Я надеялся развить их в Академии. Но тщетно. Кэрдан обратился к членам комиссии: "Кто обеспечил этому бездарному юноше десять месяцев Академической Стипендии?" Он дознался, что я поступил по протекции давнего друга нашей семьи. Моего благодетеля выгнали. Моя семья очень бедна, миледи. Родовое поместье разрушается на глазах. Академия была для меня даром судьбы. Когда меня отчислили, я не мог даже пойти в ученичество к отшельнику, более милосердному, чем Придворный Маг. Мне пришлось идти на военную службу, хотя видит Создатель, не было в моей жизни желания большего, чем познать магическое искусство! Я тренировался с детских лет. Мои способности малы, но я был готов заниматься, и я учился, как пр о клятый! За эти десять месяцев я прочитал столько, сколько одаренные лоботрясы не прочитывают за годы обучения! Я умолял Придворного Мага дать мне шанс. Я мог бы взрастить свои способности, подключившись к источнику маны. Он мог дать мне еще один год. Я же дворянин, бес подери, как и он! Простолюдин, какими бы способностями он ни обладал, никогда не станет заниматься так, как я.
Гретана хлопнула лейтенанта по плечу.
- Не расстраивайся, дружище Гораций. Скажи спасибо Созателю, что не попал ты в свору Болотного Герцога. Чем бы ты тогда занимался, зомбировал "Медведей"? Маг-то из тебя вышел бы, сам признаешь, хреноватенький. А военный – хоть куда!
Лицо лейтенанта перекосила гримаса боли. Сколько раз ему доводилось слышать в разных выражениях, что ему не суждено преуспеть на любимом поприще! Принцесса продолжала, не замечая эмоций лейтенанта:
- Что бы без тебя делал твой маршал? Адъютантом ты ему послужил на славу, а сейчас станешь за ним присматривать. Ты и Серена будете дежурить у постели Люса круглые сутки, сменяя друг друга. Будете сами заполнять кормильный аппарат, стерилизовать, пробовать каждую партию жидицы, каждый бачок. Слышишь, Серена? Тебя тоже касается! Пробуй жидицу в каждом бачке, который принесут лекари. И не пытайся увиливать! Стражники будут следить за тобой!
- Я буду пробовать все, даже если они отвернутся, - твердо сказала Серена. Могла ли она мечтать, что милостивый Создатель дозволит искупить вину? Ухаживать за Люсом и отвечать собственной жизнью за его жизнь – что может быть прекраснее?
- И поедешь со мной в Тинтари, - прибавила Гретана. – Не знаю, что ты сделаешь, чтобы не блевать, но если изгадишь мне платье, вышвырну прямо в лесу.
- Я сяду на козлы, миледи. Там укачивает меньше, а если меня и стошнит, так на землю, а не на пол кареты.
- Давно бы так, - буркнула принцесса и обратилась к адьютанту Люса: - Гораций, когда явится канцлер Ашер – ему ни слова. Старый лис еще подозрительнее, чем я. Он может не поверить в нашу затею со Старыми Магами и забрать сына в Ашер-холл. Не хочу, чтобы он помешал мне спасти Люса.
Гретана склонилась над безжизненным телом Люса и поцеловала перебинтованный лоб.
- Я вытащу тебя, мой храбрец. Верь своей принцессе.
Серена силилась сдержать подступившие слезы. Своей принцессе… Живой ли, мертвый, Люс принадлежит Гретане. Пускай. Лишь бы он жил, лишь бы улыбался. Ей достаточно просто слышать его голос – пусть обращенный к миледи Гретане, а не ее жалкой, навек несчастной служанке.
***
Пакота разбудила Эдеру до рассвета. Вломилась в спальню, грохнула на стол чаплажку с кашей.
- Хозяин тебя зовет. Чеши патлы и лопай живее.
Эдера привела себя в порядок и, не притронувшись к завтраку, поднялась в библиотеку. Маг молча предложил ей руку и повел вниз.
Выйдя из башни, они утонули в утреннем тумане. Сегодня он казался еще гуще, чем обычно. Они обошли башню кругом. Девушка подняла голову и увидела окно библиотеки.
- Надеюсь, сегодня ты в последний раз спустилась на землю по этой лестнице.
Эдера невольно отступила на шаг.
- Это не угроза, - засмеялся Кэрдан. – Ты просто научишься передвигаться другим способом. Ступай за мной след в след.
Он повел ее дальше на восток, навстречу невидимому, скрытому серой пеленой солнцу. Квакали лягушки, хлюпала болотная жижа под ногами. Эдера старательно смотрела на сапоги Кэрдана, понимая: оступись она, Проклятая Топь утянет ее в свое поганое чрево. Если милорд не изволит вызволить неуклюжую ученицу.
Они прошли с полмили. Кэрдан остановился на узком островке твердой земли, покрытом сероватой травой с холодными каплями утренней росы.
- Я познакомлю тебя с искусством оборотничества. Бесполезное умение с точки зрения прикладной магии. Его почти не изучают в Академии. Оно не пригодится на практике. Маги прошлого сражались и шпионили в обличье животных. Сейчас для этого существуют более тонкие, дистантные способы. Но я владею оборотничеством и требую этого умения от своих учеников. Почему?
- Почему, милорд?
Некоторые приемы Кэрдана раздражали Эдеру – вроде риторических вопросов. К ним прибегали некоторые наставницы в Обители – мать Иотана к их числу не относилась. Считалось, что периодические вопросы поддерживают внимание ученика, не дают утратить бдительность. Но интеллект Эдеры не нуждался в таких уловках. Она и без того внимала прилежно и сосредоточенно, столько времени, сколько длился урок. Новая информация вливалась в нее легко и свободно, тут же усваивалась и укладывалась в целостную систему. Говорить Кэрдану, что в уловках нет необходимости, она не пыталась.
- Потому что сущность зверя раскрепощает дух, - пояснил маг вкрадчиво. – Ты можешь сбросить оковы человеческой морали. Позволить себе поддаться инстинктам, слепым и необузданным влечениям.
Эдера скорчила скептическую гримасу.
- А это нужно? Забывать о морали и уподобляться зверю, терять человечность – какой в этом смысл?
- Мана, Эдера. Помнишь книгу о подключении к источнику маны? Ты ведь жаждешь почувствовать его? Так вот, для животного эта связь проста и естественна. Человеку приходится обретать ее заново. Многие искусственно ломают перегородки, отъединяющие их от магии, и называют это "подключением". Есть более короткий путь – не для всех. Но тебе повезло.
- Я должна перевоплотиться в грифа?
- Ни в коем случае, - ухмыльнулся Кэрдан. – Мне не нужны подражатели. Найдешь "свое" животное. Еще не забыла определение "псевдореальности"? Сегодня тебе доведется применить его на практике.
Это оказалось предупреждением – Кэрдан не сделал ни одного движения, но мир вокруг Эдеры изменился. Очертания и формы не расплылись, не преобразились; просто в одно мгновение поменялась картинка. Как если бы она грезила с закрытыми глазами, а тут открыла их и увидела реальный мир. Этот мир наполняли несметные полчища животных существ, от мириад крошечных букашек до стаи гигантских дельфинов, чья пасть могла заглотить подросшего слоненка.
"Это чересчур! – воскликнула Эдера. – Неужели кто-то пожелает перевоплотиться в гразиозавра или мохноногого термита?"
"Это тебя не касается. Твоя задача – отыскать собственную сущность, моя – предоставить тебе максимально широкий спектр. Лишние вопросы затянут твое пребывание в этом пространстве".
- Хорошенькое дело, - буркнула она под нос. – Отыскать свою будущую личину среди этих… Неужели нельзя было капельку сузить спектр, отфильтровать… ну, хотя бы насекомых. Ведь их в несколько сотен раз больше, чем всех остальных видов. Хотя некоторые виды млекопитающих тоже не мешало бы отсеять, - она покосилась на гигантский пруд с дельфинами. – Или вымерших животных. Да уж, биллион водяных, кто не спрятался, я не виновата!
Она воздела очи горе, демонстрируя невидимому учителю свое отчаяние. Взгляд ее упал на стройный клин элеутерий – грациозных птиц, нечто среднее между журавлем и лебедем, но мельче, изящнее, проворнее тех и других. Клин рассекал оранжевое, но бессолнечное небо, двигаясь навстречу влюбленной парочке птеродактилей. Девушка завороженно любовалась слаженным движением стаи, точеными очертаниями и сияющей белизной птичьих тел. Очарованная дивным зрелищем, она не заметила, как оранжевое небо и белые птицы оказались не над головой, а вокруг. Трава исчезла из-под ног. Единственной связующей нитью между нею и землей остался восхищенный взгляд маленького человечка далеко внизу, в золотистом ореоле длинных пушистых волос. (Элеутерия еще помнила, что этот ореол называется у людей "волосы", но с трудом представляла, почему они облекают не всю поверхность тела, как перья, а лишь часть ее, до пояса, как у фигурки внизу.) Вскоре она забыла о человечке, отдаваясь наслаждению полета, такому естественному и привычному, такому упоительному.
Опьяненная блаженством, птица забыла о стае, выбилась из клина и взмыла к облакам. Она быстро набирала высоту, петляя в движениях дивного птичьего танца. От стремительного рывка и резкой смены высоты у нее участилось сердцебиение и перехватило дыхание. Птица закружилась на месте, а потом камнем рухнула вниз. Она даже не поняла, что с ней происходит. Стая удалялась, как ни в чем не бывало следуя своим путем. Никто не собирался спасать ее. Жизнь Эдеры висела на волоске. За пару дюймов от каменистого утеса ее остановила невидимая преграда, и птица зависла над землей, как в невесомости. Она успела отметить, что спасительная преграда мягкая, теплая и гладкая… На мгновение сознание помутилось, затем она пришла в себя в человеческом теле и в реальном мире, на маленьком островке посреди болотной жижи. Кэрдан поддерживал ее под мышки. В прикосновении его рук она узнала невидимую мягкую преграду, остановившую ее перед падением. Она быстро отпрянула от него.
- Элеутерия… Закономерный выбор. Ты не находишь занятным, что мы оба – ты и я – предпочли птичий облик? Жажда полета роднит нас с тобой!
В его тоне Эдере послышался злой сарказм. Интересно, над чем милорд изволил ирониировать на этот раз? Его непрестанная язвительность надоедала Эдере так же, как риторические приемчики.
- Ты блестяще ориентировалась в псевдореальности. Посмотрим, что у тебя получится в материальном мире. Как ты себя чувствуешь? – Эдера коротко кивнула: пульс и дыхание были в норме. – Тогда начинай перевоплощаться. Вспомни ощущения в теле элеутерии. Вспомни полет, небо и воздух, вспомни землю внизу, под крыльями. Когда будешь готова, я брошу тебе заклинание. Начинай.
Легко сказать – вспомни небо вокруг и землю под крыльями. Там было другое небо, золотисто-оранжевое, яркое. А здесь – хмурое, сизое, с бледными пролысинами солнечного света… Под крыльями стелется туман и неприятно холодит брюшко. Но все равно полет прекрасен! Радость переполнила крошечное птичье сердце. Элеутерия перекувыркнулась в воздухе. И, заворачивая петлю, увидела огромный черный силуэт, следующий за ней вплотную.
Кэрдан не предупредил Эдеру, что перевоплотится вместе с ней. Да птица и не вспомнила бы его предупреждение. Враг. Исконный враг птичьего рода; хищник, не брезгующий мертвым мясом. Но мертвечина тем вкуснее, чем раньше она испустила дух – желательно в его когтях. Охваченная ужасом, элеутерия, неопытная в полете, рванула наутек по прямой сразу из "мертвой петли" и потеряла равновесие. Она снова рухнула вниз, и здесь, в материальном мире, неоткуда было взяться невидимой преграде, чтобы затормозить падение…
Ей чудом удалось выровнять крылья и спланировать прямо на грани туманной пелены. Синий гриф нагонял ее. Элеутерию накрыла его тень. "Туман. Он не увидит меня в тумане". Она рисковала не заметить в тумане камни или опуститься слишком близко к земле, но враг снижался. Элеутерия спикировала и погрузилась в туман. Почти сразу же когти грифа сомкнулись на шелковистой грациозной шейке, но не спешили вонзиться в нежную плоть, раскромсать ее и сломать тонкие косточки. Хищник просто обхватил лапой шею жертвы и спокойно полетел над нею, управляя ее движением.
Он опускался ниже и ниже, вел элеутерию к земле. Птица покорно следовала навязанной траектории: предчувствие агонии парализовало ее волю. Она ощутила снизу холодные капли росы и стебли травы, сверху – перья врага, не отпускавшего и не сжимавшего когти. Рассудок отказывал ей, черные перья сливались в плотную сплошную ткань… ткань черного плаща. Когти разжались – нет, уже не когти, человеческие пальцы… Кэрдан медленно убрал руку с шеи Эдеры, распластавшейся на траве, и протянул ей эту руку, помогая подняться. Он улыбался.
- Ты умеешь красиво запороть урок, Эдера Кедар. Что случилось? Почему ты ринулась вниз, как топор, и впала в ступор, когда я пытался восстановить твою координацию? Мне казалось, ты хорошо перенесла высоту в псевдореальности. А твой глупый трюк с мертвой петлей должен научить тебя не повторять его снова. Неужели я ошибся и полет опасен для тебя?
Полет? Он издевается над ней? Или действительно не понял, что с ней произошло?
- Дело не в полете, а в вас. Я боюсь вас. То есть, моя птица боится. Мне было бы легче перекинуться одной.
- И снова наделать бед? Как я смогу следить за птицей, оставаясь человеком? А если ты опять сорвешься и пустишься навстречу настоящему хищнику? Ты не сможешь перекинуться обратно. Если мое обличье для тебя – проблема, тебе придется сталкиваться с ней лицом к лицу, пока ты не одолеешь ее. Тебе страшно, когда я рядом? Прекрасно – я все время буду рядом! Пусть тебе становится страшнее и страшнее, пока ты не начнешь больше бояться своего страха, чем меня. Это хороший урок.
Сперва Эдера слушала Кэрдана с чувством вины и сожаления. Но к концу его речи в ней бурлила злость. Он же наслаждается ее беспомощностью! Она вдруг увидела свой полет со стороны. С каким удовольствием он зажал ее шею когтями! Урок, как бы не так! Ладно, сейчас она устроит ему урок! Никто не смеет безнаказанно дергать Эдеру Кедар, как марионетку, то за ручку, то за ножку.
- Простите, - процедила она сквозь зубы, намеренно избегая смиренно-покаянного тона – маг в два счета раскусил бы ее. Надо изобразить внутреннюю борьбу. – Я бы хотела попробовать еще раз. Если вы согласны заниматься с такой строптивой тупицей.
- Не вижу иного способа сделать из тебя послушную умницу.
- Я хотела бы сама произнести заклинание. Возможно, это поможет моей птице чувствовать себя более уверенно и независимо.
Маг взглянул на нее с удивлением, но без подозрения.
- Хорошо, попытайся. Самолюбивому ученику стоит чаще разрешать работать самостоятельно. Точнее, делать вид, будто работает самостоятельно.
Эдера послушно развела руки, готовя их к превращению в птичьи крылья. Сконцентрировалась на образе элеутерии и приступила к заклинанию. На мгновение она увидела свой собственный клюв и удовлетворенный кивок Кэрдана. Убедившись, что у нее получается, маг перекинулся за долю секунды. В тот же момент Эдера прекратила превращение, подбежала к грифу, вцепилась в черное крыло и со всей силой встряхнула птицу.
До сих пор она не могла понять, как гриф извернулся, чтобы клюнуть ее в грудь. Затем девушку швырнуло оземь ударной волной. Кэрдан стоял на прежнем месте и сверху вниз смотрел на Эдеру, изумленно озирающую кончики теплой шали. С них стекала струйка крови.
- Инфантильная, упрямая, безответственная девчонка. Может, вернуть тебя в монастырь? Дать время повзрослеть?
У Эдеры екнуло сердце. Пожалуйста… Ну пожалуйста. Каждый день она тосковала по всем в Обители – от Матушки, сестры Орделии, Розали до Осточтимой Келарши и сестры Динии… Статус ученицы Придворного Мага Кэрдана не давал ей больше радости, чем утраченная жизнь среди подруг и наставниц.
Кэрдан прищурился.
- Ты ведь хочешь этого, Эдера? Запороть обучение и вернуться в монастырь?
Будь он проклят. Неужели у нее все на лице написано? Он шагнул к ней, Эдера отшатнулась, но он схватил ее за руку жесткими, костлявыми пальцами – точно так же, как когти грифа сжимали шею элеутерии.
- Ты никогда туда не вернешься, - прошептал он почти на ухо ей. – Отныне твое место здесь, подле меня, нравится тебе или нет.
А потом случилось то, чего Эдера не могла помыслить даже в горячечном бреду, даже в самом извращенном ночном кошмаре. Кэрдан привлек ее к себе вплотную, наклонился к ее лицу – и ей вдруг стало не хватать воздуха. Он душит меня?! – промелькнула мысль. Хочет избавиться?.. Но Придворный Маг не душил нерадивую ученицу. Он ее целовал.
В следующую секунду разум вернулся к Эдере, она собрала силы и отшвырнула Кэрдана. Он отлетел кубарем. Весной она точно так же отфутболила браконьера, поймавшего в яму беременную лосиху. Он был почти такого же роста, как Кэрдан, и гораздо шире в плечах, но от ее пинка отлетел на несколько метров, как гнилой чурбан, и вырубился. Кэрдан тоже грохнулся бы навзничь, если бы не магия. Воздух за его спиной моментально сгустился, пелена спружинила под ним, как батут. Маг снова был на ногах. Он изумленно смотрел на Эдеру, удиравшую по болоту прочь. Она отбросила его без всякой магии, одной физической силой.
Эдера неслась по болоту, спотыкалась, вязла в трясине, выбиралась на кочку и снова бежала. Вслед ей несся хохот, похожий на хриплый клекот стервятника. Она добежала до черной башни, ворвалась внутрь, взметнулась по скрипучей лестнице на второй этаж, заскочила в свою комнату, задвинула щеколду, подтащила к двери стол, на стол водрузила тумбочку. Затем нырнула в постель и натянула одеяло с головой, будто зарываясь в норку.
