Книги
Часть первая: "Истин". Глава 1
Все как в тумане. Я бесцельно бродила среди леса недалеко от места, где мы остановились. После битвы и смерти предводителя, выжившие разрушители разбежались, оставив свои палатки без присмотра. Змей и Рив быстро сориентировались и забрали те, что еще не были разобраны.
Я тяжело вздохнула, ощутив запах мха, грибов и влаги. Присела на поваленное дерево и прислушалась к тишине. Сейчас лес казался особо молчаливым, будто все живущие в нем твари разом смолкли и скорбели о павших на войне.
Да… Битва оказалась поистине жестокой. Пока она кипела и будоражила кровь, я не ощущала всего ее кошмара. Но сейчас, когда вокруг было тихо и спокойно, из памяти лезли отвратительные картинки, а руки подрагивали. Однако более тяжелый груз пал на мои плечи после рассказа Альба.
Все началось с вопроса о палатках – откуда они у разрушителей?
– А вы думали, мы в шалашах из хвороста живем? – рассмеялся Альб.
На что я, Змей, Эльма и остальные только растерянно переглянулись. На самом же деле так и считали. Ну, или хотя бы под открытым небом, но точно не в палатках, которые, между прочим, были подозрительно похожи на те, которыми пользовались стражи.
Видя, что мы на полном серьезе недоумеваем, Альб перестал шутить и все объяснил. На тот момент никто из нас не мог подумать, насколько серьезным получится ответ на наш незначительный вопрос.
Разрушители уже давно были среди созидателей.
Я вспомнила, как по пути в поселение, услышала песню, что когда-то напевал Тогриан. В тот раз ее затянули стражи в таверне. Я не придала этому особого значения. Сослалась, будто Тог услышал песню от Змея или Талины. Но, как оказалось, зря.
Разрушители были везде: среди простого люда и стражей. В основном стражей. Так им было удобнее.
– Попасть к вам незамеченными сложно, – рассказывал Альб. – Приходилось долго слоняться по лесам, чтобы выбелить кожу.
Он удрученно цокнул языком.
– Еще тяжелее было не попасться ловцам.
Выбирались разрушители, которые бы меньше всего выделись из толпы созидателей. Они долгое время прятались в тени леса, что тянулся через всю границу. А потом смешивались с людьми в поселениях. Уже оттуда пробирались за стену Сарема и вступали в ряды стражей. Некоторые, особо дерзкие, чинили беспорядки, попадали под суд, а потом их высылали служить на Границе.
– Сначала одежду приходилось красть, снимать с мертвых, – поведал нам Альб. – Но потом, когда появились свои среди чужих… Эва как я здорово сказал! Вы слышали?
Его глаза восторженно блеснули, но быстро потухли, когда заметили наши угрюмые взгляды. Альб был слишком непосредственен и часто отклонялся от темы, что немного раздражало. Разрушитель виновато откашлялся и продолжил:
– Когда появились свои в рядах созидателей, все стало гораздо проще.
– И сколько вас… – заикнулась Талина, но не осмелилась полностью произнести вопрос.
Альб пожал плечами:
– Не так много, как хотелось бы. Может, около сотни.
– Маловато для попытки уничтожить страну изнутри, – заметил Форс.
– Мы и не пытались вас уничтожить. Дело бестолковое. А вот вещички утянуть полезные, еду и информацию – это добро…
Я вынырнула из воспоминаний и опасливо огляделась, когда тишину леса пронзил хруст ветки. В ушах зашумела кровь, а дыхание замерло на губах. Однако поблизости никого не оказалось, и уже задним умом я поняла – ветка сломалась далеко от меня. Может, даже в нашем небольшом лагере. Например, Ривар и Талина разжигали костер для ужина. Я очень надеялась, что это так. Не хотелось ненароком повстречать «буйного» – беды не оберешься.
Буйные…
Так разрушители называли своих соплеменников, которые совсем свихнулись. Они не соображали и не подчинялись ничьей воле. Даже своей. Их целью было лишь разрушить, растерзать и набить утробу съедобным. А еще, пожалуй, размножаться… От инстинктов никуда не денешься.
Обычно это ничем хорошим не заканчивалось. Многие новорожденные погибали, выживали лишь единицы и то, если разумные их находили и забирали. Дальше шла жеребьевка судьбы – нормальное дитя или безумное. У всех младенцев разрушителей глаза красные, и если они за год не бледнели, ребенка убивали. Либо оставляли в лесу, чтобы природа решила, какой будет его смерть.
Война между созидателями и разрушителями ужасна. Однако еще ужаснее битва прокаженных со своим же народом. Самая настоящая грызня за выживание, и никуда от нее не деться. Сейчас, взглянув на жизнь за стеной, я искренне сочувствовала народу Вельнара и понимала стремление королевы Рейнары его защитить. Спасти.
Я сжала в кулаке рубаху на груди. Высохшая от пота и крови ткань ученической формы стала грубее, как за последний год погрубело мое сердце. Смерть, боль, страх, любовь закалили душу, вместе с тем забрали кое-что важное – моего внутреннего ребенка. Теперь, оглядываясь назад, я понимала, он не исчез вместе с гибелью родителей, как мне казалось. Он спал и проснулся, когда я оказалась рядом со Змеем.
Рядом с Зером.
Я поморщилась от жжения в глазах и склонила голову. Собранные в растрепанный хвост волосы скользнули по щекам, будто хотели пожалеть, но сама я жалости к себе не чувствовала. Казалось, мы со Змеем наконец-то помирились. Он догнал меня, объяснился, и я была счастлива, но…появилась она и все разрушила. Посмертница снова пела, и с ее голосом пришло страшное осознание, которое было хуже истязаний Клавриса.
На мгновение поддавшись эмоциям, я сжала кулак сильнее и нитки рубахи треснули. Этот еле слышный звук в лесной тишине привел меня в чувство и позволил выдохнуть. Сейчас было не то время, чтобы думать о личных проблемах. Случилось кое-то более значимое – я, наконец, узнала правду. О себе, об алых всплесках и семье. Все, что писал отец в письме, которое я успела захватить перед уходом, сложилось в четкую картинку.
– Почему ты нам все рассказываешь? – поинтересовалась я, когда разрушитель поведал о жизни его народа. – Не боишься… Мы же враги.
– О, нет! – погрозил мне пальцем Альб и хитро прищурился. – Мы не враги. Больше не враги.
Я только вымучено улыбнулась и пожала плечами. От него исходило странное ощущение… Слишком непонятное, но очень приятное, будто Альб был частью семьи. Ему хотелось верить, а его поведение всегда казалось искренним. Даже сейчас, когда он неожиданно резко посерьезнел.
– Я отвечу на любой вопрос, лишь бы вы мне поверили, – признался он. – Особенно поверили в то, что я расскажу дальше.
И он рассказал. Поведал о том, что же со мной не так. Его слова казались невероятными, абсурдными и похожими на шутку или околесицу безумца, но в глубине души я знала – Альб не врал. А его слова до сих пор всплывали в голове и затмевали все мысли:
– «Суть не в том, что с тобой, а в том – что в тебе, – повторил он свои же слова. – Когда сфера разбилась, ее осколки затерялись в Едином Мире. Некоторые из них «коснулись» наших предков, а потом передались нам по наследству через плоть и кровь».
Да… Именно так Альб и сказал. Мы с ним были носителями или, как он выразился, хранителями осколков. Со времен падения Вельнара, они вонзились в души наших прародителей, там и остались в ожидании дитя, которое сможет их «принять». Об этом ему поведала Рейнара еще в детстве. Со мной она тоже пыталась заговорить, но сфера Сарема не позволила. Чем ближе я к ней была, тем беспомощнее становился осколок. За время обучения в Школе, он вовсе уснул и пробудился, когда рядом появился Альб. Потом я сама стала сопротивляться. Тогда же меня стали беспокоить алые всплески.
– Я, когда тебя почувствовал, чуть голову не потерял! – признался он. – Такая мощь! Просто обалдеть. С тобой мы точно найдем все фрагменты и соберем сферу.
– Мы? – повел светлой бровью Змей. – Я смотрю, ты уже все распланировал.
Его голос был холоден, в глазах сверкало подозрение, а в словах звучала настороженность. И от Альба это не укрылось.
– Мы-ы-ы… – с сомнение протянул он, окинув взглядом всех присутствующих. – Вы же нам поможете?
– Вам – это тебе и Рей? Или же помощь нужна только тебе?
От тона Змея на зубах захрустел снег. Казалось, еще чуть-чуть и вместо Альба перед нами останется сугроб.
– Ладно, мне! – сдался он, и его щеки смущенно заалели. – Вы же поможете мне собрать осколки?
Желваки на скулах Змея шевельнулись. Форс, Рив и Талина с сомнением переглянулись, а Эльма сжала мою руку. Чувствуя, что молчание затягивалось, Альб робко добавил:
– От этого зависит наше будущее и все такое… – он растянул губы в нелепой улыбке.
Я тихо выдохнула и устремила взор в уже посеревшее небо. Переместилась удобнее, чтобы обломленный сучок поваленного дерева не упирался в бедро. В тот раз Альб упомянул про будущее. Если он не врал, то больше не будет ловцов, жертвующих жизнью. Не будет войны. И, возможно, Король вернется. Тогда смерти моих сестер и других воинов Сарема не будут напрасными. Если раньше я думала, что смысл моей жизни отомстить, то теперь все изменилось. А может, всегда было другим. Просто я заблуждалась.
Да, наверное, именно так.
В том разговоре я взяла на себя смелость и ответила за всех. Согласилась помочь Альбу и знала, Змей не оставит меня. За ним последует Талина, а там Рив и Форс. У Эльмы вовсе не было выбора. Все настолько прозаично, что даже совестно. И вот сейчас я сидела, размышляя над тем, правильно ли поступила. Никто не сказал слова против. Все просто промолчали, позволив звучать лишь моему голосу. Моему мнению…
Но я не могла поступить иначе, и когда произнесла «мы поможем», с моих плеч будто груз слетел, а сама я воспарила. И судя по тому, как расслабился Альб, он тоже ощущал давление. Теперь не только мы решали наши судьбы, но и осколки, что хранились внутри нас.
После, когда мы остались наедине. Всего лишь на недолгое мгновение. Альб сказал, что мой осколок гораздо крупнее его. На вопрос: «что это значит?» – он только опустил взгляд и признался, что понятия не имеет. Как и не ведал, какими способностями я обладала и знаниями. Однако пообещал научить всему, что умел сам. С его слов, я могла чудеса и посерьезнее вытворять. К примеру, отыскать другие осколки на гораздо большем расстоянии доступном ему.
Где-то за полчаса до моего уединения, я задала Альбу вопрос: «Кем был второй разрушитель, и что он от нас хотел?»
– А-а-а, – немного печально протянул он. – Ваг…
– Ваг?
– Вагрус – мой брат. Мы всегда с ним не ладили.
Я удивленно уставилась на него. Брат? Да какой такой брат мог настолько гадко себя вести с родственником? Этот Вагрус…
– Он не был мне родным братом, – быстро пояснил Альб, заметив, как исказилось ненавистью мое лицо. – Пожалуйста, не злись на меня.
Я тут же схлынула и смутилась:
– Не злюсь, – скромно пояснила и невидящим взором уставилась на мужчин, собирающих палатки. Всего их было четыре. – Не на тебя. На него.
Перед глазами мгновенно всплыло вытянутое лицо, обрамленное сальными черными волосами. Крючковатый нос и тонкие губы, что приоткрывали желтоватые зубы в улыбке. И как только я могла подумать, что Ваг родной брат Альба? Они же совершенно разные.
У Альба были ярко-рыжие волосы, слегка вьющиеся на концах, глаза цвета бирюзы с зелеными прожилками, настолько необычные, что от них трудно оторвать взгляд. В отличие от «клюва» Вага, нос у Альба был ровный и аккуратный, а черты лица нежные. На щеках парня рассыпались скудные веснушки, которые терялись на смуглой коже, и рассмотреть их удалось лишь вблизи.
Разрушитель буквально лучился теплом и светом, что притягивало и располагало. Да и вел себя добродушно. По крайней мере, так казалось. К тому же Эльма не относилась к нему, как к врагу. Наоборот, она улыбалась при виде Альба, и тихо мне шепнула, что он помог ей не сломаться в плену. Больше она ничего не рассказывала. Сестра темнела лицом и отворачивалась, стоило попытаться узнать подробности, я же чувствовала, как в груди зарождалась новая искра злости. Хотелось воскресить Вага и еще раз его убить.
– Отец Вагруса принял меня в семью, когда не стало моих родителей, – немного помолчав, продолжил Альб. – Отец погиб, а мать обезумела после его смерти. Ее убили на моих глазах.
Он прервал рассказ и задумчиво хмыкнул, а я искоса глянула на разрушителя.
– Мне жаль… – заикнулась, но Альб перебил:
– А мне нет. Уже нет, – он пожал плечами, поймав мой удивленный взор. – Слишком давно было, и в жизни нашей часто кто-то умирает. Привыкаешь.
Я покачала головой, показав ему, что понимала. Однако все равно сочувствовала. Знала, как тяжело терять любимых. Даже если это было давно.
– Ваг считал, что я позорил его семью, – продолжил Альб. – Не любил сражаться, а в детстве часто говорил о видениях с Рейнарой. Из-за этого многие называли меня…ненормальным, а Ваг обузой. Но приемный отец всегда защищал и говорил, если мои слова – правда, то у нас есть надежда.
– Хороший он был, – заметила я.
Альб вдруг разразился тихим, но душевным смехом:
– Не-е-ет, дядюшка Озис не был хорошим. Он был таким, как и все. А ко мне относился по-доброму, потому что дружил с моим отцом и чувствовал перед ним долг.
Совсем как Риг, заметила я. Он тоже тесно общался с моим папой и пытался помочь. Хотя получалось у него это не совсем хорошо.
– Ладно, – хлопнул в ладоши Альб, словно точку поставил. – Хватит о моей семье. Кажется, ты интересовалась, что Ваг от вас хотел.
– Да, – согласилась я и напряглась в ожидании.
Вот-вот должна была приоткрыться еще одна завеса тайны.
– Тут я тебя разочарую, – поник Альб. – Ваг никому не рассказывал о своих планах и мыслях. Боялся предательства. Но уверял, что мог открыть ворота Истинского замка, и грезил скрытой в нем силой.
Разрушитель криво усмехнулся.
– Даже не знаю, кто из нас был безумнее…
Я нетерпеливо поерзала. Змей и остальные почти закончили с палатками и грозились вот-вот вернуться. А у меня оставался еще вопрос.
– Альб, – волнительно окликнула разрушителя. – Скажи, как ты думаешь, что в замке?
В моем видении Рейнара просила отыскать ее дворец. Она хотела, чтобы я что-то там узнала и поняла. Потому у меня были сомнения, сила ли сокрыта в замке или нечто иное. Вдруг Рейнара тоже давала Альбу подсказку.
Но тот лишь пожал плечами:
– Не знаю, – ответил разрушитель. – Она ни разу не упоминала о замке, только о сфере. Да и вообще… Наши «разговоры» были скорее видениями и посланиями, чем полноценной беседой.
Я согласно хмыкнула. Мне Рейнара тоже не показалась «целостной». Словно часть ее личности исчезла, а та, которая осталась, говорила заученными фразами. Помнила важное, но мыслить почти не могла.
Мне хотелось разузнать у Альба о чем-нибудь еще, но пока подыскивала подходящие вопросы, вернулись остальные и тут же заняли внимание разрушителя. В основном с ним говорили Форс и Эльма, но Змей, Талина и Рив тоже не упускали возможности получить свои ответы.
Так мы выяснили о разрушителях немного больше. Чаще всего они ютились на границе или уходили к Истину. Пусть он был далеко, но к нему тянулась самая широкая река и опоясывала утес, на котором стоял замок королевы. На берегу росла скудная зелень, благодаря которой можно было выжить в землях, где царил тлен. Однако даже возле воды подстерегала опасность. Лагеря сжигали «огнебеги» – потоки жидкого огня. Дозорные успевали предупредить людей о наступающей беде, и те быстро покидали дома, но утварь спасти удавалось не всегда. Превратив все на своем пути в пепел, огнебеги впадали в воды Живины – как прозвали местные реку – и застывали в ней уродливыми буграми.
На вопрос, как разрушители обучились грамоте, ведь прочли же надпись на воротах Истинского замка, Альб рассмеялся и заявил, что никогда о ней не забывали. В первые дни падения Вельнара не все обезумили. Некоторые смогли совладать с мором и выжить, сохранив знания вельнарцев. Многое все же забылось и потерялось. Письму вовсе пришлось учиться у созидателей, в частности тем, кто проник в ряды стражей. Речь тоже за последние века переменилась, правда не так существенно, как пропись. Но сколько бы нового ни появлялось в жизни разрушителей, старого они не забывали. Как Альб пошутил: «Может, мы больше вашего знаем», – с чем мы поспорить не смогли. Ведь созидатели смотрели только в будущее, почитая былое и неизбежно теряя его малые детали. А вот разрушители, напротив, жили прошлым.
Однако наши знания о Древней семье не сильно разнились. Например, в том, что у Короля было две смертных жены, а не одна, как думали созидатели. Потому Киал и Рейнара вполне могли оказаться единокровными, но не родными братом и сестрой. Мы лишь знали, что сын Древнего короля старше Рейнары на почтительный срок, а какой именно об этом история умалчивала. Все сгорело еще в городе Приречье, где отныне находился Черный Камень.
Вспомнив о поселении, я невольно ухмыльнулась, чем заработала хмурый взгляд сестры. Это место… Оно не только «пожрало» нашу историю, но и забрало моих близких. Теперь же было готово в любую секунду отнять мою жизнь. В том, что я ее потеряю, уже не сомневалась. Посмертница спела свою песню и не раз…
Я старалась не думать о смерти. Еще никогда помыслы о ней не приносили ничего хорошего, потому решила полностью сосредоточиться на своем предназначении. На осколках. Больше ни на чем. Только в голову без конца лезли другие мысли и отказывались меня покидать. Насколько бы разными они не были, всегда сводились к одному и тому же.
Я перестала слушать Альба, когда Змей, сидя на том же бревне рядом со мной, придвинулся ближе. Наши колени соприкоснулись, а его ладонь нашла мою. Незаметно для всех, он ободряюще сжал ее, будто сказал: «не бойся я рядом», – только на душе стало еще поганее.
Изъявив желание прогуляться, а заодно подежурить первую половину ночи, я покинула друзей, товарищей или семью… Даже не знала как сейчас их назвать, слишком много между нами произошло. Это нас объединило, в то же время разделило. А может только я хотела отгородиться?
Гуляя по лесу, долго обдумывала последние события. А с наступлением ранних сумерек, я ощутила опустошение, тонко граничащее со смирением, и наконец остановилась. Присела на поваленный тополь и бездумно слушала скрип старых деревьев, пока сухая ветка снова не захрустела.
Я резко обернулась и на этот раз увидела Змея. Он не спешил подходить. Хмурым взглядом стального цвета, наблюдал за мной, прислонившись плечом к старой осине. Мы оба молчали.
Первой не выдержала я. Поднялась с поваленного дерева и попыталась уйти, надеясь сделать это неторопливо, а не будто убегаю.
– Стоять.
Не получилось. Мои плечи опустились, а грудь прожгла мимолетная горечь. Я знала, Змей заметил мои попытки отдалиться, и так просто это дело не оставит.
Истин его побери, знала.
Он неспешно приблизился, остановился на расстоянии не больше шага за моей спиной, но я не обернулась. Побоялась взглянуть в его глаза. О них бы разбилась моя решимость.
– Ты меня избегаешь?
Я молчала. Язык прилип к небу и мешал заговорить.
– Рей.
– Нет, – все же смогла выдавить осипшим голосом.
Послышался шорох одежды, а потом теплая ладонь сжала мое плечо. Я невольно вздрогнула и обняла себя одной рукой. Опустила взгляд, когда меня настойчиво повернули.
– Посмотри на меня.
Я быстро глянула на Змея. Точнее, на его губы и подбородок. В голове пульсировала лишь одна мысль – не смотреть ему в глаза. Они все разрушат. Заметив мою хитрость, асигнатор усмехнулся и попытался коснуться моего лица, но я уклонилась и снова отвернулась. Он не стал меня останавливать и позволил отступить на два шага.
– Ты все еще злишься? Из-за Талины?
Я разозлено поморщилась, когда по сердцу царапнули кошки.
– Нет.
– Тогда почему?
На этот раз вопрос прозвучал напористо, и от силы, которая звенела в его голосе, сердце пропустило один сильный удар. На секунду я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Горячая голова мне сейчас не поможет. Сама понимала, этот разговор когда-нибудь настанет. И это «когда-нибудь» ожидалось гораздо быстрее, чем хотелось бы.
– Зер… – стиснув на мгновение пальцами свое предплечье, я выпустила его и повернулась, но в глаза все равно не заглянула. Рассеяла зрение так, будто сейчас шел бой не словесный, а на мечах. – Змей…
Его губы дрогнули, а сам он напрягся. Невольно ступил мне навстречу, но я выпрямилась и добавила твердости выражению своего лица. Асигнатор замер, и вместе с ним замерло что-то внутри меня. Натянулось до предела, готовясь оборваться и вылить беспощадное пламя.
– Змей, – повторила, когда он еще раз вознамерился подойти. – Я хочу…
Первая капля горечи упала на язык, а я взмолилась: «Хоть бы не дрогнул голос».
– …чтобы ты меня оставил.
Не дрогнул.
Легко вместе с тем болезненно, я выдохнула носом. Вот и случилось. Я сказала. Не появись посмертница, все было бы иначе. Мне бы не пришлось произносить этих слов, но услышав то злосчастное пение, я твердо для себя решила – закончить все при жизни, а не после смерти. Змей не заслуживал такого расставания, как и не заслуживал той боли. Нужно, чтобы он обиделся, разозлился или возненавидел меня, но потом не переносил неминуемой участи. Я хотела, чтобы он продолжал жить.
Вновь наше молчание затягивалось. Я ждала. Долго ждала, прежде чем развернуться и уйти. Но успела сделать не больше пяти шагов, как мое запястье схватили и потянули назад. Пальцы сжали подбородок, приподняв его, и я невольно встретилась с серым взглядом асигнатора. Даже в полумраке он казался ярким и…злым. Я уперлась ладонями ему в грудь и стала отступать, пока не наткнулась спиной на ствол дерева.
– Змей, отпусти, – потребовала и попыталась оттолкнуть.
Бесполезно.
– Не ври мне.
– Я не вру.
Его губы изогнулись в невеселой усмешке, а глаза сверкнули:
– Вспомни, Рей, мое обещание. Ты сама его попросила.
Я тяжело сглотнула, не от страха, а от кома, который сдавил горло. Истин его побери, как же он жегся. Даже легкие будто пылали огнем. А когда Змей склонился ближе, и его голос зазвучал вместе с моим воспоминанием, стало только хуже:
– «Не покину, даже если попросишь».
В глазах поплыло от слез готовых вот-вот пролиться. В носу нестерпимо защипало, а губы задрожали. Теплая ладонь Змея прошлась от запястья к плечу и замерла на нем. Он перестал держать мой подбородок, позволил опустить голову, и облокотился ладонью о дерево.
Да, этот вечер не был многословен. Мы снова молчали. В тишине леса слышалось лишь мое тихое прерывистое дыхание. Когда с ресниц упали первые капли слез, я поспешила стереть их рукавом. Грубая ткань неприятно царапнула щеки, вместе с тем немного отрезвила.
– Отпусти, – вновь попросила спокойно. – Ты должен меня отпустить, иначе сделаешь хуже себе.
Его ладонь опять спустилась ниже. Так ненавязчиво он меня успокаивал, потому что знал, иначе будет хуже.
– С чего такие выводы? – мягко поинтересовался асигнатор и, заметив мое сомнение, попросил: – Расскажи, Рей. Если я в чем-то виноват, то…
– Да ни в чем ты не виноват! – я резко на него взглянула. – Не ты, Зер! Я… Пожри меня Истин… В этом никто не виноват.
Асигнатор непонимающе нахмурился, но спрашивать что-либо еще ему больше не пришлось. Я переполнилась, и меня было не остановить:
– Никто, Зер, – повторила спокойнее. – Все уже предрешено и меня скоро…не станет.
Произнести слова «убьют» или «я умру» не удалось. Казалось, пока они не сказаны, то не видятся настоящими и не пугают. Не заставляют цепляться за себя вновь и вновь, будто это не ты утопающий.
– Не бывает таких совпадений, чтобы два раза… Два раза, Зер! – мой голос надломился, и я глубоко вдохнула, чтобы снова заговорить. – Я не смогу ничего тебе дать, только разочарую или хуже! Убью тебя. Пусть не своими руками... И видят Древние, я этого не хочу. А Талина. Она тебя любит и…
– Мне неинтересна Талина, – холодно перебил Змей. – Я проделал путь от Обители до границы не ради нее, Рейнара.
На этот раз я не нашлась с ответом. Разъяренно рыкнула, сама не понимая, на кого злилась. Ненадолго прижала ладони к вискам, а потом резко отдернула их, и почувствовала, как стало чуточку легче.
Правда, каждый раз задевала мысль, что он назвал меня полным именем. Наверное, это была попытка остудить мой пыл или отомстить за то, что назвала его Змеем.
Заметив, что я немного успокоилась, он продолжил:
– Ты спешишь, Рей, и пытаешься помочь не мне, а себе…
– Да ползи ты полем, Змей, – вспыхнула я и оттолкнула его руки.
Попыталась ускользнуть, но меня снова прижали к дереву.
– Нет, Рей. Выслушай, – я собралась возразить, но он не позволил вставить ни слова, – пожалуйста.
Вся моя бравада мигом сдулась, когда услышала просьбу в его голосе и призрачные нотки отчаяния. А судя по лицу Змея, он тоже был этим удивлен, но не остановился.
– Потерять тебя невыносимо, но еще невыносимей осознавать, что тебя не стало, а вместе мы так и не были, – он провел пальцами по моей щеке со шрамом. – Не касались друг друга. Рей, это намного хуже.
Предательские слезы снова потекли по щекам, и я спряталась за рукавом.
– Что бы ни произошло в будущем, не заставляй меня жалеть о настоящем, – асигнатор обнял ладонями мое лицо и утер пальцами мокрые дорожки. – В прошлом я потерял много времени, потому не отбирай у меня то, что осталось сейчас.
Я поджала губы, чтобы унять в них дрожь, а когда набралась храбрости, произнесла слабым и ломким голосом:
– Мне страшно, Зер.
Он тихо выдохнул и коснулся нашими лбами.
– Не тебе одной, Рей, – произнес он. – Но страх лучше сожаления.
Последние слова эхом отозвались в мыслях. Проникли в самую глубину естества и замерли там, в кругу из чувств отчаяния, счастья, отвращения к себе и благодарности. Я снова коснулась груди Змея и сжала его рубаху, будто боялась, что он исчезнет. Передумает и уйдет. В то же время мысленно умоляла его от меня убежать.
– Я не оставлю тебя, – твердо произнес он, словно прочел мои мысли.
– До последнего вздоха?
– До последнего вздоха.
Сердце забилось чаще, разогнав по венам горячую кровь, но ее жар ощущался ничтожным по сравнению с прикосновением губ. Они были мягкими, нежными и ненавязчивыми. Змей не напирал на меня, как Рив, и его поцелуй казался сладким, проникновенным до самой глубины души. Его хотелось распробовать лучше, и я подалась вперед, желая потонуть в терпком и вязком запахе мужчины, впитать его в себя.
Руки Змея скользнули мне за спину и забрались под рубаху. Их прикосновение обожгло новым пламенем, отчего стало еще жарче. Они спустились ниже на ягодицы и уже через секунду мои ноги потеряли опору, а я оказалась снова прижатой к дереву на этот раз не желанием сбежать, а мужским телом. Обхватила его ногами и сильнее вцепилась в спину Змея, когда его поцелуй перешел с губ на шею, находя самые неожиданные места, от которых меня сотрясала трепетная дрожь.
Смущение перемешалось с наслаждением, а недоумение с неведомым ранее желанием. Чувства сплелись плотным клубком, который нес предвкушение и разочарование. Разочарование незавершенности. Разочарование ненаполненности. Пустоты, от которой мог спасти только Змей.
Однако он не спешил. Напротив, отстранился, чтобы еще раз заглянуть в мое лицо. Внимательно его осмотрел, подмечая жар румянца, пылающие от поцелуев губы, и самодовольно улыбнулся. Шершавая кора дерева перестала впиваться в спину, когда он подхватил меня на руки и куда-то понес.
– Лагерь останется без присмотра, – заволновалась я, заметив между деревьев огонек костра.
– Не останется, – успокоил Змей. – Не знал, сколько продлится наш разговор, вот и попросил Талину тебя подменить.
Я прерывисто выдохнула и прижалась лбом к мужскому плечу. Мне было страшно. Скоро должно что-то измениться, а я всегда боялась перемен. С ними приходили потери.
Мы миновали костер, который одиноко догорал в центре лагеря, а подойдя к первой палатке с левого края, Змей откинул кусок серой материи, скрывающей проход. Он занес меня внутрь, оставив лишь маленькую щелочку, откуда лился скудный свет огня, и заботливо уложил на одеяла. Снова нашел мои губы, а его горячая ладонь сжала бедро и слегка потянула, вынуждая меня согнуть ногу.
Я прикрыла глаза, наслаждаясь лаской, и даже не заметила, когда пуговицы моих штанов расстегнулись. Ладонь Змея скользнула за пояс, поглаживая низ живота и сильнее затягивая узел желания. Поддавшись порыву, я тоже разрешила себе вольность. Забралась руками под рубаху и резко выдохнула, когда Змей тут же стянул ее, позволяя не мне не только его коснуться, но и рассмотреть в тусклом свете проникающего огня.
Сила его тела заставляла трепетать, а горячая кожа казалась шелковой и пламенной. Появилось нестерпимое желание попробовать ее на вкус. Узнать, будет такой же сладкой, как поцелуй, или горькой и терпкой, как запах мужчины. Но так и не смогла… Эта мысль исчезла еще внезапнее, чем появилась, когда рука Змея спустилась ниже живота, а пальцы надавили в самом чувствительном месте. С моих губ сорвался тихий вскрик, который я поспешила спрятать за ладонью. Стало страшно, вдруг его кто-то услышал.
Змей лукаво улыбнулся, а его пальцы шевельнулись, вынуждая меня снова застонать от всепоглощающего чувства. Оно было таким странным и… сильным – ни на что не похожим. Будто боль и сладость слились воедино, и теперь волнами на меня накатывали. Испугавшись столь необычного ощущения, я попыталась сомкнуть ноги, но колено Змея не позволило.
– Не бойся, – тихим и низким голосом прошептал он. – Доверься мне.
В смятении я кивнула и закусила губу, когда его пальцы снова зашевелились. Если сначала меня одолевали смущение и сомнение, то совсем скоро я позабыла обо всем. Дыхания сбилось и воздуха не хватало. Мышцы напрягались, выгибая тело, но через мгновение я уже чувствовала слабость и падала на постель. Лишь руки непрестанно сжимали мужскую ладонь да одеяло. А внизу живота зарождался небывалый огонь, который затихал и вспыхивал по-новому, но уже гораздо с большей силой. И когда я наконец приблизилась к грани, чтобы оказаться поглощенной пламенем, Змей неожиданно остановился. И начал поглаживать меня томными движениями, не позволяя достигнуть желанной вершины.
Он расцепил наши ладони и потянул за край рубахи, открывая живот, грудь, а потом и вовсе отбрасывая одежду в сторону. Остатки стыда заставили меня поежиться в попытке спрятаться, но пальцы Змея опять надавили, пуская новую волну и вынуждая выгнуться – раскрыться ему, а его губы стали покрывать обнаженную кожу теплыми поцелуями, испаряя последние капли смущения.
Змею не составило труда избавиться и от моих штанов. Я оказалась в полной его власти, согреваемая лишь его прикосновениями да собственным желанием. Сбросив остатки своей одежды, он вернулся и снова накрыл меня собой, пряча от лесного сквозняка. А там, где все еще меня касались его пальцы, я ощущала другую его часть: твердую и горячую, и от ее близости пульсация между ног усилилась.
– Рей, – выдохнул Змей, шевельнув волоски на моем виске. – Воспользуйся даром.
– З… Зачем?
Голос не слушался, а узел в животе начал стягиваться с новой силой. Я неосознанно подалась вперед и потерлась о Змея. Это было приятно и, судя по его тихому рыку, ему тоже понравилось.
– В первый раз… – он на мгновение замялся. – Бывает немного больно.
– Немного – это не много, – прошептала я и снова нетерпеливо поерзала.
Уговаривать не пришлось. Змей впился в мои губы страстным поцелуем и сжал грудь, вынуждая меня выдохнуть весь воздух. Его пощипывания сводили с ума, а ласки и язык, который игрался с мочкой уха, распаляли еще сильнее.
Когда настоящее снова размылось страстью, Змей закинул мои ноги себе на плечи и дал то, что я так ждала, в то же время не ведала. Он сделал это медленно. Немного повременил, позволив привыкнуть к новым ощущениям, а потом задвигался, открывая все больше и больше тайн моего тела.
Я растворялась, выгибалась, впивалась ногтями в его бедра, руки, потом спину, когда он выпустил мои ноги и всем телом ко мне прижался... Чувствовала в себе его пульс, когда он замирал, слыша его тяжелое дыхание. Отдавалась полностью без страха и сожаления. А когда Змей ускорился, и жаркий узел в животе распустился, меня захлестнуло сладостно-томное ощущение, которому я покорилась и провалилась в бездну чувств, где существовали только я и Змей.
О том, что мы не одни и рядом был кто-то еще, напомнил тихий щелчок ветки, который раздался в лесной тишине, когда все закончилось. Он прозвучал уже на краю моего сна, а может и вовсе… мне приснился.
