Книги
Глава 14
Нет
Спиной я рассекла воду и ушла ко дну. Через открытый от шока рот поток хлынул в легкие. Ноздри, уши, глаза – все залило водой. Я судорожно задергала руками и ногами, пытаясь всплыть.
Это длилось не дольше пары секунд. Мужские руки рванули меня наверх. Выдернули из воды, перевернули лицом вниз. Меня встряхнуло от мощных ударов ладонью по спине. Вода выплеснулась из легких. Я закашлялась. А потом та же ладонь, что стучала по моим ребрам, с размаху ударила по щеке.
Боль была резкой и обжигающей. Рука у Владыки оказалась тяжелой. Но почувствовала я ее будто вполовину. Опять, как и при падении с утеса, я почувствовала себя лишь наполовину в своем теле. Часть меня словно пребывала за его пределами.
Держа меня над водой на руках, Ральдарин подгреб одними ногами к ступеням, поднялся по ним из бассейна. Грубо перекинул через плечо – будто я была соломенным тюфяком, а не женщиной – и зашагал из ванной. Вися вниз головой, я видела мокрые следы от его ног и моих волос, что отмечали его шаги прозрачной полосой влаги.
Он вынес меня в спальню. Швырнул на кровать, задрал мне руки вверх и начал стягивать джемпер.
- Нет! – заверещала я, задергалась и забрыкалась, пытаясь вырваться.
Ральдарин перебросил через меня ногу, уселся верхом мне на бедра. Просунул руку под мою спину, подтянул к себе и стащил-таки джемпер. Я осталась перед ним в одном бюстгальтере. Его пальцы нащупали застежку.
- Пожалуйста, - всхлипнула я. – Не надо. Прошу вас…
- Хочешь остаться в этой мокрой тряпке? А я должен посылать за лекарем в пограничные гарнизоны, чтобы вылечить тебе воспаление легких? У военных лекарей есть дела поважнее. В замке я их не держу. Здесь нет слабых людишек с привычкой перескакивать из одной хвори в другую.
Застежка щелкнула. Скользнули с плеч лямки. Ральдарин сорвал с меня лифчик и отшвырнул в сторону. От стыда я зажмурилась и не видела, каким взглядом смотрят на меня полуголую янтарные глаза. А бесстыжие мужские руки так же бесцеремонно расстегнули застежку джинсов.
Плотная ткань скользнула по ягодицам, бедрам, голеням. Джинсы я покупала в секонд-хенде, не в магазинах торгового центра. Этикетка на внутренней стороне пояса была на немецком. Должно быть, поэтому ткань не треснула. Ральдарин так резко и сильно рванул ее, что только немецкое качество могло устоять.
Теперь я была перед ним в одних трусиках. В красный горошек. Неужели он сейчас сорвет их тоже?!
Ральдарин рывком поднял меня с постели. Я боялась открыть глаза. Услышала шорох покрывала, в следующее мгновение меня окутало плотной тканью.
Облегченно перевела дыхание. И поняла, что рано расслабилась.
Ральдарин обтер меня покрывалом, как полотенцем. Даже волосы подсушил, деликатно и заботливо, без былой грубости. А потом развернул и отбросил покрывало. Я вновь осталась перед Владыкой Драконов в одних трусиках танга.
Тяжелое дыхание обжигало мне висок. Жесткие пальцы скользили по груди, стискивали ее. Стыд разрывал меня в клочья. Никогда я не оказывалась обнаженной перед мужчиной. Никогда меня не трогали – не лапали! – так нагло и безжалостно. Ни капли не считаясь со мной, моими желаниями и принципами!
- Не делайте так, - лепетала я жалко и беспомощно. – Не надо. Я не хочу.
- Не хочешь? – прозвучал над ухом грубый насмешливый голос. – Лжешь, Ирина. Я хорошо знаю женское тело. Понимаю его язык. Это, - он ущипнул меня за сосок, и я чуть не взвизгнула от легкой, но ощутимой боли, - говорит, что ты хочешь. Я могу проверить, что ты говоришь мне здесь… самым честным местом женщины, в отличие от лживого человечьего языка.
Не открывая глаз, я почувствовала, как его пальцы забрались под ткань танга. В тонкие складочки, которых за всю мою жизнь касались только участковый гинеколог и я сама. Господи, ну почему я не могу упасть в обморок?! Какое облегчение было бы – просто рухнуть на пол без сознания и остановить это постыдное, унизительное действо!!! А притвориться никак. Я не сомневалась, что Ральдарин раскусит притворный обморок в два счета.
- А эта тряпочка не так бессмысленна… - разгоряченно пробормотал он. – Даже возбуждает… Я был прав, Ирина. Ты хочешь меня и здесь. Просто боишься. Не бойся. Тебе не будет больно. Я умею быть нежным. Хоть и не люблю так. Но у тебя это первый раз. Ты не знала мужчин. Человечкам больно в первый раз. Так что я буду мягким и нежным. Ради тебя, Ирина.
Его шепот обволакивал и зачаровывал меня. Я по-прежнему не открывала глаз. Ральдарин подхватил меня на руки и опрокинул на постель. Я чувствовала жар его тела, нависшего надо мной.
Кровь стучала в ушах, низ живота горел. Наверно, он был прав – я не осталась равнодушной к тому, что он делал. Тело млело и плавилось под его умелыми, властными прикосновениями. И он обещал быть мягким… Стоило ли сопротивляться, цепляться за девичий стыд?..
Но в сознании мелькнули плетка и пощечина. И пренебрежительный голос Дэнерина: "Меня давно не волнует, где папаша берет себе девиц… Он вообще не затрудняется кого-то охмурять. Девицы всех рас и без того тают под знаменитым взглядом Владыки Драконов".
Он ведь сейчас просто возьмет меня и сомнет, как придорожный стебелек. Я для него – одна из этих девиц, что тают под его взглядом. Такая же как все они, попользоваться на разок. И что мне предстоит как-то помочь их миру, ничего не меняет. Дело отдельно, развлечение отдельно.
Я открыла глаза.
Янтарные радужки вокруг черных ромбов-зрачков смотрели прямо на меня. Огонь бурлил и колыхался в них. Хотелось нырнуть в него, воспламениться и гореть. Позволить испепелить себя пламенем сокрушительной страсти. Но как потом жить с россыпью пепла в сердце?
- Я. Не. Хочу, - проговорила холодно и размеренно. – Отпустите меня. Немедленно.
На миг огонь в глазах полыхнул уже знакомой вспышкой гнева. Но тут же сменился другим огоньком – игривым и насмешливым.
- Неужели? Все еще пытаешься мне лгать?
- Не пытаюсь. Что вам говорит мое тело – неважно. Человек – не животное. Мы не повинуемся слепым инстинктам. У нас есть разум и душа. Мой разум говорит, вы просто хотите попользоваться мной. А душа противится делать это с тем, кого я не люблю.
Вот теперь янтарь забрезжил искрами удивления.
- Как ты сказала? Не любишь? Тебе так важно любить мужчину, чтобы отдаться ему?
- Разве может быть по-другому?
Он негромко засмеялся.
- Первый раз встречаю человечку, которая хочет любить. Что ж, Ирина, я даже готов позволить тебе любить меня. Поверь, это совсем несложно. Не пройдет и часа, как ты будешь любить меня больше всех на свете. Я же знаю женщин.
- Это не любовь, а похоть, то что вы знаете! Прекратите на меня давить и выпустите.
- А то что? Закричишь? Вперед, чего ты ждешь?
Он навалился на меня своим телом. Казалось, во всем мире не было ничего другого, кроме этой массы твердых упругих мускулов, придавливающих меня к кровати. Он перекрывал мне воздух, отрезал меня от остального мира.
Разговаривать с ним, убеждать, сопротивляться было бесполезно. Он возьмет меня силой, против воли, если я не поддамся.
Я совершила последнее, невероятное и немыслимое усилие, изогнулась под ним вбок, чтобы уклониться от настойчивого поцелуя.
- Вы помните, что говорили про леса, которые мы на Земле вырубаем? И про океаны, загрязненные нефтью?
Снова удивление – даже изумление в глазах.
- К чему ты вспомнила это сейчас?
- Знаете, кто у нас так делает, на нашей планете? Мы зовем их – олигархи. Они уничтожают природу, забирают себе ее богатства и пользуются ими так, как хотят. Они берут, что хотят. Не считаются ни с кем и ни с чем. Это они сделали наш мир таким уродливым и убогим, каким вы его видели. И вы поступаете так же. Просто берете что хотите. Исполняете любую прихоть. Вам плевать на последствия, плевать на всех вокруг себя. Не удивлюсь, если в вашем мире все плохо именно поэтому. Потому что вы подчиняете себе свой мир. Уподобляете его своей сущности – жадной, эгоистичной и равнодушной к чужим желаниям и потребностям. Если вы со всеми обращаетесь так же, как со мной, если все драконы так себя ведут, значит, ваш мир гибнет из-за вашего эгоизма.
Выпалив эту тираду, я зажмурилась, ожидая пощечины. Я не сомневалась, что он отреагирует так – ударить женщину ему ничего не стоило. Но удара не последовало. Тело, придавившее меня к постели, напряглось и окостенело.
Я открыла глаза и увидела, как лицо Ральдарина исказила болезненная гримаса. Будто я вновь лягнула его коленом в причинное место.
А потом он оттолкнулся руками от кровати, встал, повернулся и вышел. Без единого слова.
Меня забил озноб. Я не поверила ни на секунду, что избавилась от насилия и от самого Ральдарина. Он ушел за плеткой – не сомневалась я. Сейчас вернется с оравой слуг, каждый с шипастой плетью, и пустит меня по кругу. Может, еще и на поругание им отдаст – в наказание. Пренебрегла Владыкой, достанешься слугам.
