Книги
Слина и Жуфли одновременно сорвались с места и бросились к дверям. Обе они ожидали, что к ним на огонёк пожалует, наконец, особа мужского пола. Их ожидание оправдалось, но не в той степени, в которой хотелось обоим и, особенно, Жуфли.
В дверях стоял сухонький старичок в длинном сером пальто и серой шляпе, в руках сложенный зонтик, который служил ему в данный момент тростью. Он приятно улыбался, сверкая золотыми зубами, ожидая, скорее всего, таких же улыбок в ответ. Но ожидания его не оправдались – радостные улыбки с лиц девушек медленно сошли, и раздался тяжкий вздох сожаления.
Старичок в недоумении оглядел их и почему-то заулыбался ещё больше.
-Позвольте представиться. Сандирон Карлович Ворнет, собственной персоной.
-Хм, похоже на название музыкального инструмента, - проговорила Жуфли.
Старичок не обратил внимания на её слова.
-Мне кажется это простительно и даже почётно для музыканта, самозабвенно любящего свою профессию.
-Так, значит, вы музыкант, - недовольно сказала Слина.
-Виолончелист, - поклонился Сандирон Карлович.
Он оглянулся, на улицу, где вовсю сыпал снег, падая ему на шляпу и плечи. Старичок снял шляпу и тщательно отряхнул её, похоже, ему за вечер уже не раз приходилось это делать.
-Может быть, вы, милые девушки, всё же пустите старика в дом? – вежливо улыбнулся он.
Слина опомнилась и отступила в сторону, пропуская в комнату старика. Но взять у него шляпу и пальто так и не догадалась. Ему так и пришлось бы разбираться самому со своей верхней одеждой, если бы не подскочила Ольви. Она приняла его пальто и шляпу, водрузив на вешалку, и была очень довольна собой.
Жуфли же, утратив всякий интерес к новому гостю сразу, как только увидела его на пороге, вернулась к столу.
Слина начала засыпать вопросами музыканта.
-Так, значит, вы музыкант, - повторила она.
-Ну, конечно! А вы кого ждали? – удивился Сандирон Карлович.
-Не знаю… Кого-нибудь… - проговорила Слина.
-Кого-нибудь? Я не кто-нибудь, а знаменитый виолончелист. Вы же сами пожелали посвятить себя классической музыке! – обратился он к Слине. – А, может быть, не Вы, а другая леди? – кивнул он в сторону Ольви.
-Я? – удивилась Слина.
-В любом случае я благодарен вам за выбор. Вы не ошиблись, - я лучший виолончелист в нашем городе, и уроки музыки дадутся вам сравнительно легко, при наличии, разумеется, таланта и, главное, желания и упорства. А так – я прекрасный преподаватель!
-А главное - скромный, - прошептала Жуфли безразличным тоном.
Ольви, с трудом произнося слова из-за набитого рта, удивлённо переспросила:
-О каких уроках музыки вы говорите? Никто из нас вовсе и не думал посвящать себя, как Вы выразились, классической музыке. Вот ещё!
-Мы просто говорили о том, что неплохо бы послушать хорошую музыку, - добавила Жуфли.
-Хорошую, но ни в коей мере не классическую! – подтвердила Слина.
-Я, разумеется, могу предоставить вам такую возможность, послушать музыку, хоть Вы и нелестно отзываетесь о ней. Даю вам слово, что после моего выступления всякая неприязнь к классике у вас пройдёт. Но, вообще-то, я рассчитывал на уроки… Хотелось бы получить хорошие деньги за свои уроки и мастерство.
-Никогда не возникало желания играть ни на одном музыкальном инструменте, тем более на какой-то виолончели, фыркнула Слина.
-Чем же Вам не нравится моя прекрасная, великолепная виолончель? – обиделся Сандирон Карлович. – Это самый лучший инструмент на свете! Нет ничего лучше виолончели. Как можно так говорить «на какой-то виолончели»! Возмутительно!
Милани пожала плечами и принялась уплетать огромный кусок торта, лежащий у неё на тарелке, заедая его куриной ножкой, с которой капал жир прямо на скатерть.
-Что вы так кипятитесь! – заметила Ольви. -Мы все с огромным удовольствием послушаем вашу игру, чтобы не обидеть вас, - сказала Ольви. – Но вот учиться играть на вашей изумительной, великолепной виолончели мы не собираемся.
-А может, и слушать не будем? – с сомнением в голосе проговорила Слина, которая не испытывала особого восторга от подобного предложения.
Сандирон Карлович укоризненно покачал головой:
-Жаль, весьма жаль. - Он осмотрелся и, увидев кресло, вежливо поинтересовался:
-Могу я, по крайней мере, присесть. Старому человеку, а даже сесть до сих пор не предложили…
-Садитесь, нам-то что? – пожала плечами Слина.
Тут решила высказаться Милани. Всё это время она усиленно опустошала тарелку за тарелкой, как будто стремилась сама съесть всё, что принесла.
-Может быть, старичок просто-напросто почуял, что здесь есть чем закусить, вот и заглянул, так сказать, на огонёк.
Слина и Ольви посмотрели на старика с жалостью в глазах, а Сандирон Карлович возмутился подобным предположением.
-Это возмутительно, - пробормотал Сандирон Карлович.
Но Слина, не обратив на его слова внимания, предложила:
-Ну, что ж, милости просим к нашему столу, раз уж пришли. Садитесь, пожалуйста, закусок и шампанского хватит на всех.
Милани жадно оглядела стол, но поскольку сама уже успела насытиться, жадности у неё поубавилось, и она отнеслась довольно благосклонна к предложению Слины. Вместо этого, она благожелательно улыбнулась Сандирону Карловичу и даже указала ему место за столом рядом с собой. Но в улыбке этой сквозило что-то неприятное и натянуто-притворное.
-Садитесь, садитесь, - вскочила Ольви. - Мы послушаем вашу музыку… потом… а потом подумаем…
-Над уроками? – с надеждой в голосе спросил Сандирон Карлович.
Слина замешкалась, не спеша отвечать, чего так настойчиво требовал взгляд музыканта.
-Вы пока угощайтесь, - уклончиво ответила она, не желая больше пререкаться.
-Нет, нет, так не годится, - продолжал ворчать Сандирон Карлович, с блестящими от предвкушения глазами наблюдая, как Милани накладывает ему салат. – Извините покорно, но если Вы не желаете учиться играть, я не буду просто так ублажать вас музыкой. Разве что за отдельную плату…
-За какую такую отдельную плату! – не выдержала Жуфли. – Вас усадили за стол, а вам еще деньги нужны.
Сандирон Карлович подумал и решил, что она права.
-Я согласен, - кивнул он и принялся уплетать жаркое с салатом.
Вдруг он вскочил и воскликнул:
-Ах, я балда! Про свой инструмент-то я и забыл!
Он кинулся к дверям, где на верхней лесенке примостилась его виолончель.
-Позвольте, я вам помогу, - наперерез ему бросилась Ольви.
-Благодарю покорно! Но свою любимую виолончель я не могу доверить никому. Это не простая какая-нибудь гитара, а виолончель. Это особенный инструмент.
Он осторожно спустил свою драгоценность с пары ступенек у двери, а потом долго искал удобного местечка, где бы ей было наиболее удобно стоять. После длительных поисков, во время которых были испробованы множество мест, включая кресла и диван, Сандирон Карлович устроил её на небольшом постаменте по соседству со златострунной арфой. Перед этим он подозрительно оглядел арфу, словно опасался, что она может ожить и причинить какой-то вред виолончели.
Когда он полностью убедился, что нашёл довольно безопасное место, открыл зелёный велюровый футляр, осторожно вынул инструмент и протёр специальной тряпочкой, вынутой из внутреннего кармана. Вполне удостоверившись, что всё в порядке, он, наконец, отошёл от неё и подошёл к столу.
За столом царило странное безмолвие. Всех распирал смех, но смеяться в открытую никто не осмеливался, потому все молчали и старались не глядеть друг на друга, чтобы смех не вырвался наружу.
Сандирон Карлович это сразу понял и весь покраснел.
-Виолончели никак нельзя оставаться на холоде и во влажном воздухе. Инструмент требует особенного ухода.
