Книги
В Машке я не сомневалась, и она даже не заикнулась о такой вероятности, как моё предательство. Я друзей не сдаю. Зачем мне это? Я от этих друзей избавляться не намерена. С ними обучение проходит веселее, да и с Машкой как жить потом, если я с её Сашкой буду на ножах?
– Да, все знают, что от ректора ничего нельзя скрыть. Парни со второго курса украли из теплицы душицу, хотели скормить её фамильярам третьего курса, но Артур Варфоломеевич сразу нашёл воров, те даже до хлева добраться не успели, – взахлёб пересказала Машка недавний скандал.
– Ну да, от этого хрен что скроешь, – недовольно согласился Сашка, вспомнив первый день в академии: Артур Варфоломеевич остановил свою речь, чтобы попросить его не чавкать жвачкой и вообще забыть про жвачки. А наша группа стояла в конце зала! Так что слух и нюх у ректора был что надо, и теперь я знала почему, но обещала не разбалтывать это.
– А почему душица? – полюбопытствовал Сашка.
– Она оказывает слабительный эффект, если верить информации из учебника по травологии, – раскрыл тайну растения Толик.
– А-а-а! Теперь ясно, чего они добивались. – Сашка хохотнул, видимо, представив финальный эффект от слабящий кишечник диеты у фамильяров.
– И они не первые. Каждый год, на каждом курсе находятся особо «смышлёные», которые повторяют одни и те же розыгрыши и забавы. Это ещё одна причина, из-за которой ректор вчера проверял территорию перед отходом ко сну, – внесла я немаловажную информацию, обеляающую меня перед друзьями.
Я, как и Маша, пыталась отговорить парней мериться курицами. Через месяц и так начнутся спарринги фамильяров, можно было и потерпеть, но нет – Сашке с Толиком надо было «прям щас» узнать, чья курица сильнее.
Мы застыли перед дверью в секретарскую, на которой табличка устрашающе сообщала «Ректор академии Волков Артур Варфоломеевич». Все побледнели, а я не смогла подавить смешок, за что удостоилась косых взглядов. Не скажешь же, что меня рассмешила фамилия. Очень подходящая адской гончей и совсем не палевно, когда речь заходит о важном секрете, который никто не должен узнать.
Заметив, что никто не горит желанием идти вперёд, взяла на себя обязанность постучать в дверь и потянуть её за ручку.
– Это вы нарушили комендантский час? – с порога уточнила секретарша, потянувшись к мини-атс.
– Да, – ответила я за всех.
– Артур Варфоломеевич, к вам первогодки, – сообщила девушка, зажав кнопку на аппарате связи.
– Пусть зайдут, – грозно пробасил динамик, Машка вздрогнула и вцепилась в бледного, словно смерть, Сашку. Толик держался. В общем, как обычно.
Секретарь поспешила встать из-за стола и открыть дверь в смежную комнату, видя, что никто из нашей компании не рвётся в пасть волка.
Ректор оказался не один, а с завучем. Артур Варфоломеевич прошёлся взглядом по нашей шеренге, пробирая до дрожи своим тёмным взглядом.
– Синицина, что на вас надето? – спросил он, вернув взгляд ко мне.
– Форма академии.
– Эта форма вышла из моды полвека назад. Вы её где взяли? – его голос трещал от сдерживаемого гнева.
– В театральном кружке.
– Зачем?
– Чтобы вжиться в роль студентки пятидесятилетней давности.
Повисла тишина. Ректор с завучем присутствующие смотрели на меня, не спеша озвучивать очевидные факты: никакой постановки об академии театральный кружок не готовит, а я не участник кружка, чтобы строить из себя актрису, придерживающуюся методов Станиславского. Но что я могла поделать, если парни, и особенно Толик, не хотели слушать мою версию завершения вчерашней вылазки, если не докажу искренность своих слов и преданность друзьям. Почему-то для Толика заимствование без разрешения платья, жутко неудобного и пропахшего нафталином, доказывало и мою искренность, и преданность. Какая в этом связь – не знаю, но что взять с мальчишек, если для них готовность на безрассудство цениться превыше всего.
– Верните реквизит в кружок, – велел Артур Варфоломеевич, чьи брови заклинило на переносице. – И вы все, за нарушение комендантского часа, назначаетесь на дежурство в загонах на неделю.
– Не имеете право. Это эксплуатация детского труда! – возмутилась я.
– Вы все совершеннолетние, и по закону мы можем привлекать учащихся для помощи персоналу, – ректор разбил в пух и прах мои возражения.
– В следующий раз будете думать, прежде чем нарушать правила академии, – вставила завуч, поправив очки. Она стояла крепко на своих полных ногах, всем видом укрепляя позиции, свою и ректора, в вопросе нашего наказания. С такой лучше никогда не ввязываться в споры, если хочешь избежать проблем до самого выпуска.
– Сегодня, после занятий, вас будут ждать в загонах, – сказал Артур Варфоломеевич и размашисто расписался в лежащим перед ним документе и передал его завучу. – На этом всё.
Парни опередили нас с Машей и покинули кабинет ректора первыми.
– Синицина, – остановил меня Артур Варфоломеевич в дверях. – Вас я попрошу остаться, – добавил он тоном не сулящим ничего хорошего.
Я вернулась в кабинет, освободив Элионоре Борисовне выход. Дверь за ней закрылась, мы с ректором остались наедине. Вот тут стало тревожно.
– Что вы хотели? – начала с безобидного вопроса, сдерживая негодование: так я и обед пропущу, и переодеться не успею. Впервые опоздать на урок – этого мне совсем не хотелось.
– Надо обсудить нашу ситуацию. Как вы понимаете, я не могу остаться... – Волков плотно сжал губы.
– Моим фамильяром?
– Тихо, – шикнул он на меня. – Никто в педсовете не знает, что я…
– Адская гончая?
Ректор прошил меня яростным взглядом.
– Я никому не сказала, если вы беспокоитесь об этом.
– У меня полно дел и без того, чтобы отвлекаться на вас и ваши занятия с фамильярами, – произнёс он тоном не терпящем возражений. – Чем скорее вы освободите меня, тем лучше и проще будет всем.
– Я без фамильяра не смогу проходить обучение. Будет замена...
– Помню. И это надо обсудить: какая и когда?
– Равноценная, и как вам будет удобно. Я никуда не спешу, кроме как сейчас – на обед.
– Приходите ко мне после ужина – обсудим всё детально.
– Ну... Ладно, – ответила, стараясь скрыть насколько странно слышать подобное приглашение от ректора.
***
