Книги
Самый кайф в Барселоне - это не пляж, не солнце и даже не Гауди.
Это мотоциклы.
Они везде - на трассах, тротуарах, велосипедных дорожках и пешеходных зонах. Даже на пляже, в песочке.
И у Анны теперь был свой!
Наконец-то, после трёх месяцев мучений с курсами и практиками, ей выдали новенькую ламинированную карточку прав с ее фотографией.
Фотография была неудачная. Анна в тот день забыла накраситься, как назло, а свою, принесенную вместе с остальными документами, фотографию, суровый сеньор в окошке брать отказался. Сказал - не положено. Положено - вон в тот зал, и садитесь лицом к камере.
Так и получился вместо лица белый овал с зелёными глазами. Губы в ненакрашенном виде, с одним блеском, слились с кожей, а бровей и ресниц, если не подкрасить, у неё вообще не видно. Прозрачные. Что поделаешь, натуральная блондинка.
Зато права у неё в кармане.
Байк практически новый. На совсем новый не хватило, а вот на подержанный, годовалый - вполне.
Знал бы папа.
Анна проказливо улыбнулась собственным мыслям и крутанула ручку газа, обходя застрявшие в пробке машины. Ронды, в спешке построенные под Олимпиаду восьмидесятых, очередной раз ремонтировали, четыре полосы вынужденно сливались в одну и тоненькой струйкой просачивались мимо дорожных работ.
Сбавив ход практически до нуля и помогая себе одной ногой, Анна пропихнулась между заграждением и машинами и вырвавшись на свободу, сразу рванула под сотню. Она никуда не опаздывала, просто так принято - если у тебя мото, ты обязан носиться. Иначе как-то несолидно.
Свернула у памятника Колумбу, оставила мотоцикл на охраняемой подземной стоянке - не дай бог оставить на улице, разнесут по запчастям не хуже, чем в Москве - и двинулась вверх по Рамбле к дому. Шлем несла с собой, в специальном полотняном мешочке. Разрисованный вручную всполохами адского пламени и переплетающимися цепями, он стоил бы, наверное, дороже мотоцикла, вздумай Анна его продать. Но ей он достался вообще почти бесплатно - подружке-художнику нужно было отрабатывать технику, так что Анна оплатила только сам шлем.
Приходилось экономить даже в таких мелочах. То есть это ей раньше казалось мелочью, когда она не задумываясь выбрасывала месячную зарплату средней семьи за новую пару босоножек. Теперь экономия и строгий подсчёт бюджета стали ее второй натурой.
Поднявшись по покатым каменным ступеням на третий этаж - естественно, без лифта, как и во всех домах старше шестидесятых, а в Старом Городе только такие и водились - она открыла обитую облезлым дерматином дверь. Ремонт в этом здании не проводили с начала века. Прошлого.
Покосившееся зеркало при входе показало высокую поджарую бесцветную блондинку в чёрной байкерской куртке с заклепками, черных же джинсах и с куцей косичкой. Волосы у Анны были густые, блестящие и длинные. Но только в распущенном виде. Стоило ей собрать их в хвост или, упаси боже, в косу, как они становились унизительно похожи на крысиный хвостик.
Зато на мотоцикле с косой было удобно. Волосы в рот не лезли и после поездки колом не стояли.
Анна оставила шлем на полке при входе, повесила рядом куртку, и не разуваясь прошла к себе в комнату, первую в длинном коридоре.
Квартиру приходилось делить еще с тремя девушками и парнем.
Давид был из Бразилии, учился на модельера, и Анну смущал только постоянными замечаниями по поводу ее гардероба.
Ее ближайшая соседка, и можно сказать подруга, та самая художница, была из Франции. Николь постоянно экспериментировала - с новыми материалами, собственной внешностью, стенами квартиры и ухажерами. Мужчины у неё менялись чуть ли не каждую неделю. Зато после каждого расставания, прорыдавшись в подушку, она рождала очередной шедевр. Анна подозревала, что у неё кинурениновая зависимость. Кто-то подсаживается на адреналин, кто-то на алкоголь, а кому-то гормон несчастья подавай для творчества.
Две другие соседки, обитавшие в конце длинного коридора, были подружки не разлей вода, и активно дружили против всех остальных в коммуналке. Одна с Майорки, другая из глухой деревни под Жироной, объединённые каталонским языком и нелюбовью ко всему остальному миру, Монтси и Лайя часами запирались то у одной, то у другой в комнате и сплетничали. Чаще всего мыли кости именно соседям.
Анна закрыла за собой дверь, вытерла ноги о коврик и разулась. Снимать обувь раньше смысла не было. Пол в коридоре мылся еженедельно, по очереди. Карточку с многозначительной надписью «На этой неделе ты!» перевешивали с одной ручки двери на другую каждый понедельник. На практике это означало, что пол мылся в среднем раз в месяц - когда дежурила сама Анна. Остальные ограничивались перевешиванием карточки.
Девушка прошлепала босиком к высокому стрельчатому окну и приоткрыла одну из створок. В комнату ворвался прохладный вечерний воздух, и раскалившийся за день старинный дом начал потихоньку приходить в себя. Ветерок, принёсший с пляжа запах моря, а от соседей жарящейся картошки, парусом надувал белую занавеску и ворошил стопку бумаг на небольшом письменном столе у окна. Анна придавила ее пластиковым папье-маше с ракушками и цветочками, просвечивающими сквозь стекло, достала из шкафа полотенце и халат, обулась в тапочки и пошла в ванную.
Надо успеть, пока не заняли. Сейчас придёт Давид с занятий, захочет ополоснуться, потом Монтси - после неё еще и душ мыть придётся, свинья за собой волосы из стока не выгребает, вечером в ванной запрётся Николь - минимум на час, прихорашиваться перед очередным свиданием. Новому ухажеру только три дня, свежачок, и ненакрашенную Николь еще не видел. Впрочем, ее никто и никогда ненакрашенной не видел.
Ванная была маленькая, и самой ванной в ней не было. Был душ, ровесник Анны, умывальник с полочками под ним и небольшой шкафчик, как раз на пять полок. Все поделены между жильцами, у Анны самая верхняя. Давиду было неудобно на неё класть бритву, а все остальные просто не доставали.
Свернув волосы ракушкой, девушка постояла несколько минут под прохладным душем, жмурясь от удовольствия. Весна в этом году быстро уступила место лету, да еще какому. В тени жарило под тридцать, и это в начале мая! Даже местные уже подались на пляж, что уж говорить о туристах.
В дверь забарабанили, потом забранились по-каталонски. Понимая через слово и догадываясь, что ее опять обозвали чем-то нехорошим, Анна быстро смыла с себя пену, вытерлась и вышла из ванной. Лайе зачем-то приспичило в ванную именно сейчас. Скорее всего, просто из вредности. Туалет был в отдельном помещении, так что природные потребности исключались.
Чем вообще занималась Лайя, оставалось для Анны загадкой. Каталонка проводила дни в спячке, оживляясь под вечер и либо запираясь посплетничать с Монтси, либо отправляясь в неизвестном направлении и возвращаясь под утро.
У Анны были, конечно, соображения, но она их держала при себе.
Вернувшись к себе в комнату, девушка переоделась в домашний костюм из полосатых шортиков и синей маечки на бретельках. Разобрала бумаги со стола. Часть выбросила - один экзамен позади, записи уже не понадобятся.
Если что - копии всегда к ее услугам на компьютере. Зубрить Анна предпочитала всегда с материального носителя. От чтения с экрана уставали глаза и начинала болеть голова.
Перечитала конспекты по правилам поведения и обязанностям легальных переводчиков. Завтра у неё было назначено собеседование в престижной конторе.
На последнем курсе института студенты обязаны пройти практику и защитить дипломную работу, чтобы получить сертификат переводчика и официально работать с английскими и испанскими текстами. Справки, документы, доверенности и прочая бюрократическая писанина.
Переводами художественной литературы Анна начала подрабатывать еще на первом курсе в МГИМО. Только ее постоянные публикации убедили отца серьезно отнестись к ее увлечению языками и даже отпустить доучиваться заграницу. В конце концов, рассуждал он, переводчик в семье всегда пригодится. Пусть ребенок покатается, развлечется.
Но денег не дал.
На первый год обучения в Испании Анна скопила благодаря тем же переводам. На второй год придётся подумать о подработке. На побочные тексты времени и сил уже не оставалось, все уходило в рефераты и контрольные работы. Может, официанткой куда по вечерам. Так хоть думать не придется.
В дверь постучал Давид, отвлекая от грустных мыслей. Он и Николь уже включили в общей гостиной старенький телевизор - хорошо хоть цветной - и ждали ее с попкорном в компанию. По мере просмотра к попкорну прибавилось пиво, потом еще пиво.
Утром Анна проспала.
Солнце светило прямо в шлем, бликуя и вынуждая щуриться и отворачиваться. Перед каждым перекрёстком приходилось притормаживать и дополнительно проверять, чист ли проезд и какого цвета горит сигнал светофора. И не свернёшь - планировка города вся состояла из пересекающихся прямых.
Надо было ехать именно по этой прямой - почти на окраину города. Против солнца.
До следующего перекрёстка еще далеко, решила Анна и прибавила газу.
Ярко-красный порш был слышен издалека. Мотор взрыкивал, недовольный медленной ездой. Низко сидящая спортивная машина не могла лавировать, как мотоцикл, и недовольно тащилась в общем потоке. Слева образовался промежуток, водитель, недолго думая, вывернул руль и впихнулся в соседнюю полосу.
Тут-то не ожидавшая подобного маневра Анна и вписалась в него, практически протаранив заднюю дверь и чудом не задев водителя.
