Книги
Глава 3
Перелом
Таня была тихим, но наблюдательным ребёнком. Живя в доме родителей, девочка очень скоро поняла, что её мама не испытывает большой радости от появления дополнительной заботы в виде Тани в своём доме. Анна была строга к собственным детям, могла прикрикнуть, шлёпнуть. Таня, не умея ластиться, льстить, чтобы смягчить мать, как это делала старшая сестра, откровенно её побаивалась. А тихий нрав и боязливый взгляд дочери исподлобья, помимо её воли, раздражал женщину, хоть она и старалась себя сдерживать, что чаще всего ей удавалось.
Другое дело – Назар. Наблюдая за ним, Таня поняла, что он мог быть строг, но справедлив. На самом деле он был добрым, открытым, гостеприимным, щедрым. Его присутствие наполняло дом какой-то особой атмосферой праздника, веселья, полноты жизни. Он любил, особенно после рождения наследника, когда в доме бывали гости: друзья, сослуживцы, знакомые, соседи. Назар горделиво сажал сына на колени, разрешая сидеть за «взрослым» столом, чего не разрешалось дочерям. В такие вечера дом допоздна был полон смеха, звона бокалов, стол ломился от угощений, по дому носился запах плова, приготовленного лично хозяином, слышались шутки, песни и рассказы Назара. А рассказчиком он был превосходным, умел полностью завладеть вниманием всех слушателей. Был, что называется «душой компании». Часто, за весёлыми беседами и серьёзными разговорами такие посиделки заканчивались далеко за полночь.
Анна, чувствуя, что именно такой должна быть семейная жизнь, часто, особенно в такие моменты полной гармонии, счастья, облегчённо вздыхала. Ведь было время, когда она сомневалась, сумеет ли устоять их любовь, особенно, когда у неё одна за другой, вместо наследника, появлялись девочки. Но, жизнь, со своими перипетиями, постепенно, вошла в спокойное русло и Анна была счастлива этим. У них был собственный дом, трое детей, хорошая любимая работа. Но, самое главное, что Назар, получив наследника, был очень горд собой. Теперь он приходил домой в хорошем настроении, часто приводил с собой друзей и безмерно баловал Сашеньку. У этого ребёнка было счастливое детство, в котором не было слова «нет».
Даже Таня, которая первые дни ужасно раздражала, оказалась полезной. У Сашеньки была теперь личная нянька в образе Тани, которая была ему и няней и защитницей и старшей сестрой и репетитором, когда он пошёл в школу.
Таня знала брата, возможно даже лучше чем его собственные родители. И ей он был отдушиной, рядом с ним она чувствовала себя нужной и любимой. Хотя и с ним не всегда было легко. Чувствуя, что родители относятся к нему более благосклонно, чем к сестрам он позволял себе не слушаться их, капризничать, прекрасно понимая, что родители всегда примут его сторону.
С Олей же, у девочки, дело обстояло иначе. Таня пыталась, по мере возможности, избегать нападок сестры. Она выбрала самый лёгкий способ – просто старалась как можно реже находиться с ней наедине. Чаще всего это было не сложно, ведь Таня всегда была чем-то занята: уроками, помощью по дому, занятиями с братом. Но, всё же, несмотря на все свои старания, ей не всегда удавалось избежать конфликта. Мама в такие моменты охотнее принимала сторону Оли, ведь Таня, насупившись, молчала, позволяя обвинять себя. И не всегда мама замечала, что дочь, после незаслуженного нагоняя, когда никто не видел, тихонько плакала. Собственный ребёнок был непонятен женщине, и очень долгое время она не могла разрушить своё предубеждение и какую-то настороженность в отношениях с дочерью.
В один из дней, сбежав из своей комнаты от придирок и плохого настроения сестры, Таня, взяв "Чтение", зашла на кухню, в надежде почитать в тишине. Но, кухня была не пуста. Там был Назар. Девочка опешила, прижав книгу к груди, как будто прикрываясь ей.
– Здравствуйте, – произнесла, потупившись, девочка.
– Здравствуй. – Назар улыбнулся своей широкой улыбкой, показав щербинку между зубами. – Почему ты обращаешься ко мне на Вы?
Девочка смутилась ещё больше. Своими широко распахнутыми каре-серыми глазами исподлобья она смотрела на отца, понимая, что он не отпустит её, пока не услышит ответ.
– В школе нас учили, что ко всем взрослым надо уважительно обращаться на Вы. Я же уважаю вас и вы оба взрослые люди, вот я и подумала, что должна вам тоже говорить «Вы».
Назар серьёзно слушал девочку, пока она не закончила. Он не высмеял её, не выругал, чего боялась девочка. Он нагнулся, заглядывая в детские перепуганные глаза.
– Учителя учат вас правильно. Если хочешь уважительно обратиться к человеку, говори ему «Вы», особенно, если этот человек намного тебя старше. Но, это правило распространяется на всех, кроме близких тебе людей: мамы, папы, бабушки, дедушки. Если бы ты была моей студенткой, тогда другое дело. Ты бы называла меня Назар Валентинович и обращалась бы ко мне на «Вы». Ты понимаешь разницу?
Девочка кивнула своей курчавой головкой, ещё крепче прижимая к себе книгу.
– Ну, так что, договорились? – Назар, как взрослой, протянул девочке руку для пожатия, заключая с ней договор.
Таня кинула быстрый, недоверчивый взгляд на Назара, проверяя, не смеётся ли он над ней, но, отец был серьёзен. Пересилив себя, девочка оторвала руку от книги и протянула её отцу.
– Договорились. Я постараюсь.
– Постарайся. Меня обидит, если ты будешь говорить мне «Вы».
Девочка кивнула, собираясь уйти.
– Постой, – остановил её Назар. – Помоги мне. Нужно почистить морковь и лук. Справишься?
Девочка кивнула в ответ.
– Бабушка меня научила. Я часто помогала ей готовить, – гордо ответила девочка.
– Чему ещё научила тебя бабушка?
– Я умею разводить огонь в печке, заправлять красиво постель, убираться, готовить, только не сложные блюда. Могу поливать огород, только ведро из колодца не могу достать. Ещё я умею копать, сажать, сеять, пропалывать, собирать урожай, лазить по деревьям.
– О. Это очень нужные умения для жизни. – Назар улыбался сейчас, смотря на эту забавную девчушку, которая от старания вытянула свои губки трубочкой, работая ножом. – Будь осторожна с ножом, он остро наточен.
Девочка с усердием работала, стараясь не упасть в грязь лицом перед отцом. Доказывать, что она достойна отцовской любви, девочке приходилось своими поступками.
– Я тебя научу готовить плов.
Взяв из рук девочки чищеные овощи, Назар, смыв с них грязь, придерживая культёй, у Назара по локоть не было правой руки, память о Великой отечественной войне, положил лук и морковь на разделочную доску и быстро нарезал их мелкой соломкой.
– Итак. Ставим на огонь казан, заливаем масло. Когда оно нагреется, бросаем нарезанное мясо. Только надо быть осторожным, нагретое масло будет шипеть и брызгать. – Назар с лёгкостью проделал сказанное, и по кухне понеся приятный запах поджариваемого мяса. Вскоре в казане оказались лук и морковь. – Ну-ка, отрежь кусок хлеба и дай его мне.
Девочка без слов выполнила поручение. Назар положил отрезанный кусок в казан.
– А это зачем? В плове же не бывает хлеба.
– Во-первых – хлеб впитает лишний жир. А во-вторых – это очень вкусно. Сейчас сама убедишься.
Через несколько минут Назар достал из казана разбухший ломоть хлеба золотисто оранжевого цвета.
– Пробуй.
Девочка смотрела на аппетитный хлеб, поставленный в тарелке перед ней, от которого ещё шёл пар. Хлеб был сочный и мягкий, впитав соки готовящейся еды. Отломив вилкой кусочек, Таня, чуть-чуть подув на него, обжигая язык и нёбо, положила его в рот. Сочный мягкий хлеб, пропитанный маслом, впитавший вкус мяса, овощей готовящейся в казане с налипшими на хлеб кусочками моркови и лука, был просто восхитительным. Таня не заметила, как тарелка перед ней опустела. Виновато она подняла глаза на отца.
– Я же говорил, что это вкусно, – улыбаясь, сказал Назар. Не найдя во взгляде отца признаков раздражения или неудовольствия девочка успокоилась.
– Спасибо, было очень вкусно, – вежливо поблагодарила Таня.
– На здоровье. Запомни, в настоящем ферганском плове, который мы готовим, кроме риса и мяса, должна быть головка чеснока, распаренный в рисе он просто объедение, замоченный горох нут, кизил, приправы. Рис засыпаем в последнюю очередь и заливаем всё водой, чтобы она на два пальца покрывала рис. Запомни, самое главное - это не перемешивать ингредиенты до готовности.
Девочка кивала тёмной головой, внимательно слушая наставления отца.
– А когда плов будет готов, его нужно перемешать, выложить на большое блюдо, положить сверху ту самую головку запеченного чеснока и посыпать сверху нарезанным зелёным луком или зеленью.
– Я могу нарезать, – вызвалась Таня.
– А что это вы тут делаете? – в комнате появилась Анна. Девочка при её появлении вся сжалась, втянув шею в плечи, но работу не прекратилась, делая вид, что полностью поглощена нарезкой зелёного лука и зелени. Подойдя к мужу, Анна поцеловала его в щёчку, ведь рядом был ребёнок.
– Прости, Назарчик, меня сегодня задержали в институте. Студенты перед сессией просто не дают прохода. Но, я вижу, вы и без меня тут справляетесь.
– Да. Танечка мне помогает. Ты иди, переодевайся, мой руки и к столу. Мы уже почти закончили.
– Попроси девочек накрыть стол во дворе, сегодня такая хорошая погода.
Женщина, улыбнувшись, вышла из кухни. Таня, закончив работу, тоже поднялась.
– Я накрою на стол.
Такая готовность дочери помогать во всём, радовала отца. Кивнув, он отпустил девочку исполнять поручение матери.
Девочка быстро накрыла на стол: принесла тарелки, вилки, лепёшки, зелень и лук, свежие нарезанные овощи, соль, перец. На улицу вышел Назар, держа на одной руке, широко расставив пальцы большое блюдо с ароматным пловом, от которого ещё шёл пар. Как и говорил, Назар выложил плов горкой, воткнув сверху запеченную головку чеснока и чуть припорошив его сверху свежей зеленью.
– Танечка, ну-ка сбегай в дом, позови всех домочадцев к столу.
Когда все сели за стол и тарелки всех присутствующих были наполнены, Назар сказал:
– Ну что, помощница, будем пробовать, что мы с тобой наготовили. А раз сегодня у нас традиционный ферганский плов, то и есть мы его будем не вилками, а как положено традициями - руками. Говорят, что если есть плов именно так, он будет ещё вкуснее. – Мужчина подмигнул дочери, вызвав её смущённую улыбку. Все с готовностью поддержали идею Назара. – Показываю для тех, кто не знает или забыл, как это делается. Складываем большой, указательный и средний палец вместе, как будто хотим взять щепотку соли, берём ими немного плова, чуть примяв его, чтоб не рассыпался, и отправляем в рот, подталкивая рис большим пальцем, чтоб было удобней.
Смеясь и шутя все стали есть. Дети весело хвастались родителям, если у них получалось это сделать и ещё больше радовались, если у кого-то выпадала часть плова обратно в тарелку. Сегодня даже Таня, чувствуя поддержку отца, вела себя за ужином раскрепощено, смеялась и веселилась вместе со всеми, хотя её взгляд иногда всё же становился опять настороженным.
С тех пор, Назар стал часто брать в любое дело себе в помощницы Танечку, как он теперь её ласково называл, зная, что работа ей была не в тягость. Может именно тогда стало меняться его отношение к дочери. Да и Таня, находясь с отцом наедине, становилась более открытой, рассказывала про школу, делилась своими мыслями по тем или иным вопросам. Отец стал для неё идеалом, примером подражания во всём.
Назар, в свою очередь, учил дочь думать, сопоставлять факты, рассматривать разные версии, верить научным доказательствам, а не словам, фактам, а не домыслам, и всегда идти до конца, как бы ни было тяжело. Так же он научил её доверять только себе, никогда, ничего, ни у кого не просить, быть гордой, интеллигентной, всегда стремиться к лучшему, большему, не опускать руки и не опускаться самой. Быть снисходительным к людям, не терять достоинства в любых жизненных ситуациях. И всегда стремиться достичь большего, хоть это и тяжело, ведь опуститься до уровня ниже всегда проще, чем карабкаться наверх. Всё это входило в единый девиз: никогда не позорить честь семьи.
Но, прошло ещё много времени, прежде чем Таня научилась доверять отцу до конца. Хоть она его и глубоко уважала.
Оля, видя изменившееся отношение отца к Тане, злилась и немного завидовала ей. Саркастически она стала называть сестру «золотой ребёнок».
– Ваш золотой ребёнок опять в школе дежурить остался. Спросите у своего золотого ребёнка, – часто слышалось от неё.
Но, Таня делала вид, что её не задевают слова сестры, а Анна, не замечая сарказма в словах дочери, видя изменившееся отношение к девочке супруга, и сама стала ласково называть дочь «золотой ребёнок» заменяя этим прозвищем и похвалу, и, зачастую, её имя. Но, всё же, иногда, смотря на среднюю дочь, Анна морщилась, вспоминая о том, что не исполнила свой долг перед мужем и не родила мальчика вместо неё. Девочка была живым доказательством её вины.
Чем лучше было отношение родителей к дочери, особенно это касалось отца, тем ответственней Тане нужно было относиться к себе, к своим поступкам, словам. Она боялась не оправдать ожиданий отца, разочаровать родителей, боялась сделать что-то не так. Теперь ей всё время нужно было, как бы подтверждать свой статус «хорошей девочки». Как многим людям с низкой самооценкой, и нехваткой внимания, ей нужно было всегда доказывать всем окружающим и самой себе, что она хорошая.
В семье Тани не было принято открыто выражать свои чувства друг к другу, без стеснения произносить слова любви, прилюдно целовать. С детства детям внушали, что любовь доказывается не словами, а делом. И Таня старалась, изо всех своих детских сил, старалась доказать родителям, что она хорошая. Всё что она делала в жизни, было с оглядкой на то, одобрят это родители или нет. Должна ли так поступать хорошая дочь, воспитанная девочка, какой старалась быть для своей семьи Таня.
Девочка была прилежной ученицей. Она была исполнительна, всегда внимательна на уроках, аккуратна не только в учёбе, но и в одежде. Все задания она старалась выполнять на «отлично», и скоро заслужила этим уважение учителей.
Анна расценивала усердие дочери в учёбе и готовность помогать в быту, как само собой разумеющееся, возможно даже, как хорошую черту характера дочери. И видела в её успехах свою заслугу. Назар был горд, что дочь не опозорила его, пойдя в школу, хотя открыто этого не показывал. Но, даже этот образованный человек не понимал, что у девочки просто не было другого выбора. Она всеми силами пыталась доказать родителям, что она хорошая, умная, достойная их внимания и уважения. И позволить себе учиться плохо, увидеть в глазах родителей укор или разочарование, она просто не могла.
***
Семья Тани могла считаться образцовой советской семьёй. Любимая работа Назара и Анны – преподавательская деятельность, давала не только стабильный достаток, но и возможность карьерного роста. Назар, будучи ещё совсем молодым, но высокоуважаемым специалистом, получил должность декана исторической кафедры.
Назару как то удалось достать новое чудо техники – Радиолу. Этот предмет, похожий на большую тумбочку с длинными ножками стал неотъемлемой частью интерьера, украшением комнаты и частым участником вечеров и праздников в доме. Радиола могла служить как проигрывателем для прослушивания пластинок, так и просто как радиоприёмник.
Детям очень хотелось попробовать самим разобраться с этим аппаратом, но родители, воспитывая в детях бережное отношение к вещам строго настрого запрещали без ведома родителей приближаться к радиоле. Особенно был строгий запрет на касание грифа с хрупкой иголочкой в проигрывателе. Дети могли только наблюдать, как мама или папа, аккуратно приоткрывают верхнюю крышку, ставя на предохранитель, чтоб крышка не захлопнулась, осторожно достают из бумажного квадратного футляра пластинку, стараясь не оставить на ней отпечатки, как начинает крутиться диск с пластинкой. На бегущую дорожку, с хирургической тонкостью, чтоб не оставить царапин, опускают ручку с иголочкой на конце попав в нужную борозду грампластинки. Таня, наблюдая за этим процессом закладывала руки за спину, чтоб никто не подумал, что она хочет на что-нибудь без спроса нажать. И подходя поближе, наблюдала за процессом возникновения музыки.
Настраивать радиоволну было тоже интересно, но очень редко кому-нибудь из детей доверяли щелкнуть круглым рычажком включателя и очень медленно и осторожно чуть покрутить настройку волны или звука. Даже если этим счастливчиком оказался не ты, было интересно наблюдать, как от движения рычажка начинала двигаться шкала радиоволн обозначенных цифрами на лицевой стороне радиолы и из скрытых за решётчатой вставкой колонок, как по волшебству начинала литься музыка, или, прерывая постороннее шипение, слышались голоса дикторов. В транслируемых радиопередачах можно было узнать новости, послушать биографию великих людей, услышать отрывки литературных произведений. А если очень повезёт, можно было услышать и радиопередачу для детей.
Мама с папой очень любили танцевать. И даже больше не при гостях, а наедине. Они ставили пластинку с романсами, вальсами или просто с лирическими песнями и медленно кружили по комнате.
Дети с улыбкой наблюдали, как отец берёт руку мамы в свою, поддерживая за спину остатком оторванной руки, и они начинают кружиться, смотря с нежностью друг другу в глаза, напевая знакомый мотив, а чаще молча, улыбаясь друг другу. Анна часто, в порыве нежности, во время танца склоняла голову на плечо мужа, прикрывая глаза от удовольствия. Тогда их танец становился медленным покачиванием из стороны в сторону или просто топтанием на месте в такт музыке. Дети любили эти моменты полной гармонии и любви, которые излучали родители в такие минуты.
Часто и дети, для которых включалась более живая танцевальная композиция, принимали участие в танцах, весело смеясь и танцуя возле родителей, или устраивая танцевальный концерт для взрослых, с улыбками наблюдающих за развлечением детей.
Достаток семьи рос и, как-то летом, вслед за телевизором с малюсеньким экраном, в доме появилось фортепиано. Красивый чёрный инструмент производства завода «Беларусь» с резными ножками и маленьким ключиком, открывающим клавиатуру, со всеми предосторожностями был аккуратно внесён в дом. Родители строго-настрого запретили детям баловаться с инструментом. В этом вопросе даже Сашенька не составил исключения.
Родители мечтали, что в их доме зазвучат романсы и песни под аккомпанемент фортепиано, что вечерами их дети будут услаждать слух родителей домашним музицированием.
Но, игра на инструменте – это такая же наука, которую нужно долго и усердно изучать. На кого же из детей падёт жребий родителей? Оставшись наедине, здраво рассудив, семейная пара решила, что Оля со своим неусидчивым нравом и озорным характером не подойдёт на эту роль, да и возраст для обучения уже великоват, девочка этой осенью переходила уже в 5 класс. Сашенька, как мужчина, тоже не подойдёт на роль ученика музыкальной школы. Не мужская это профессия – быть музыкантом. Так рассуждали Назар и Анна. А вот средний их ребёнок – Танечка, с её усердием, спокойным нравом, усидчивостью, как раз справится с учёбой в музыкальной школе и освоением инструмента. Да и Сашеньку, если тот захочет для общего развития освоить навыки игры на фортепиано, она сможет обучить. Так и было решено. И, хоть девочка была на 3 года старше того возраста с которого начинают обучение в музыкальной школе, ей уже исполнилось 9, родители решили, что она справится.
У Тани даже мысли не возникло возражать родителям, как всегда, она ответственно подошла к делу и усердно играла вечерами упражнения и гаммы заданные учителем музыки. Но, строгая преподаватель музыки была заранее уверена в том, что время упущено и хорошего пианиста из девочки не выйдет. Что она и вбивала в голову ребёнка в течении трёх лет. И, после годового экзамена по фортепиано сданного девочкой на «3» вызвала родителей для серьёзной беседы.
Она долго объясняла Назару и Анне, что девочка не тянет учёбу в музыкальной школе, что из неё не выйдет хорошего пианиста и ей не стоит учиться дальше. Родители попытались убедить учителя, что они и не стремились к тому, чтобы их дочь стала профессиональной пианисткой. Они просто хотят, чтобы она научилась играть на инструменте. Но, Раису Арнольдовну было не так просто сбить с толку. Она настаивала, что в музыкальную школу идут именно те, кто хочет стать профессионалом игры на фортепиано и других инструментах, другим здесь не место. А их дочь зря тратит её время, которое она могла бы уделять одарённым детям.
Разговор был долгим. Расставаясь у дверей кабинета, Анна и Назар обещали подумать за лето о словах Раисы Арнольдовны.
Поразмыслив в спокойной обстановке, взвесив все за и против, родители, всё же согласились с точкой зрения учителя. Когда родители сообщили Тане о принятом ими решении, девочка выглядела расстроенной и виноватой.
– Я знаю, это по тому, что у меня деревянные пальцы и меня невозможно научить хорошо играть на инструменте, – виновато склонив голову, чуть не плача, сказала Таня.
– Не говори глупостей, – оборвала дочь Анна и отправила заниматься своими делами.
Таня поняла, что она опять не оправдала надежд родителей. Подвела их. Оказалась слишком глупой чтобы освоить инструмент, хотя так старалась и надеялась, что ей всё же удастся выполнить все требования учителя. Этот провал девочка запомнит на всю жизнь, и, всегда, вспоминая об этом, будет испытывать чувство вины.
Итак, не объяснив ребёнку причины своего решения, родители понизили и без того шаткую самооценку дочери.
Через некоторое время, Таня всё же вернулась к игре на фортепиано, только теперь, она не разучивала заданные ей музыкальные произведения, а подбирала по слуху понравившиеся ей песни и мелодии.
После этого случая, Таня очень боялась, что её, только наладившиеся отношения с отцом испортятся. Боялась, что он перестанет относиться к ней добро, по дружески, как это сложилось в последнее время. Но, Назар не поднимал больше темы обучения в музыкальной школе, не упрекал дочь, всё так же просил её помощи, шутил и любил беседовать с ней, занимаясь одним общим делом.
Постепенно, страхи девочки рассеялись, оставив только неприятный осадок. Жизнь продолжалась. И она не была теперь так плоха, как казалось раньше. Ведь у неё есть любящая, во всём и всегда поддерживающая бабушка, отец, с которым они стали друзьями, школьные товарищи. А все остальные неприятности, не сложившиеся отношения с сестрой и матерью, Таня училась воспринимать как данность которую ей не дано исправить, а по тому, она никому не покажет, что её это каким-то образом задевает. Ведь быть гордой, как её учит папа, и значит быть выше каких-то меркантильностей и предполагает способность преодолеть себя, а не «свесить ножки» и «ждать у моря погоды».
