Книги
8. Мрачные мысли
Мысли о том, что я должна умереть, приходили уже не один раз. Впервые – в самолете, когда возвращалась из Англии. Но тогда это было мимолетное. Сейчас – чем дальше, тем сложнее становилось отгонять их. Время шло, я чувствовала себя по-прежнему плохо. А врачи разводили руками и уверяли, что это такая нетипичная форма токсикоза.
Я говорила себе, что кольцо на руке Маргарет никак не могло повлиять на меня. Что это вне всякой логики. С ней все уже случилось давным-давно. Она надела его, ничего не зная о последствиях, и эти последствия произошли. Ее отравили, но, вероятно, она умерла бы в любом случае. Может быть, по плану ей полагалось скончаться от той самой родильной горячки, которая чуть не свела ее в могилу, но она выкарабкалась. И тогда высшие силы подвели баланс иначе. Но я-то? Страдает мое тело, а оно к кольцу Анахиты никакого отношения не имеет. Так что это просто совпадение.
Слышишь, Света? Просто совпадение. Поэтому никто не умрет. Все будет хорошо.
Иногда мне удавалось себя уговорить. В конце концов, я просто не имею никакого права умирать. С кем тогда Витя останется? А потом заливало такой чернотой, что я цепенела от отчаяния. Почему-то ассоциация была всегда одна и та же: я сижу на выжженной солнцем голой земле, а вокруг струйки черного дыма, который становится все гуще и гуще, угрожая скрыть меня с головой.
Когда Люська по телефону рассказала, что Тони не женился, на мгновение шевельнулась какая-то надежда. Он не женился, я не вышла замуж, да еще в один день. Может, это знак судьбы? И то, что Тони сказал Питеру – что любит меня… Может, это важнее всего остального?
И тут же я почувствовала, как подбирается очередной приступ. Это всегда начиналось одинаково: головокружение, дурнота, ощущение взбесившейся лягушки в груди, которая норовит выпрыгнуть из тела через любое природное отверстие, а если нет – так проковырять новое. Сначала я еще крепилась, стараясь не показывать виду, но когда Люська распсиховалась и процитировала то, что сказала Тони, почувствовала: больше не могу. Кое-как свернув разговор, нажала кнопку вызова медсестры и отключилась.
- Ну и что мне с вами делать, разлюбезная моя Светлана Николавна? – сердито поинтересовался Винни-Пух, когда я вынырнула из черноты. – Только домой собрался, переоделся, а вы тут умирать надумали. Так у нас с вами никакой любви на Гоа не выйдет.
- Ну уж извините, - пробормотала я.
После этого приступа позитива больше не осталось. Пришло осознанное, предельно четкое: я умру. Видимо, так нужно. Как знать, может, именно это прячется в темной яме, скрывающей то, что мы с Тони забыли. Психиатр, которого ко мне приглашали, явно искал не там. Спрашивал, не было ли у меня какой-нибудь детской психотравмы, связанной с детьми или деторождением. Смешно…
Дни бежали один за другим, похожие, как близнецы. Иногда мне было чуть лучше, иногда чуть хуже. Приходил Винни-Пух, приходил Федька. Процедуры, анализы, обследования. Таблетки, уколы. В общем, рутина.
Я думала только о двух вещах: удастся ли мне благополучно родить и с кем останется Витя, если… когда я умру.
- Люсь, - спросила я как-то осторожно, - ты только не вопи. Но если вдруг… со мной что-то случится, вы с Питером возьмете к себе Витю?
- Свет, ну перестань, а? – с досадой попросила Люська. – Всем беременным кажется, что они умрут. Мне тоже. Я уже достала Питера этим, он даже пообещал отдать ребенка на воспитание маме, если я вздумаю умереть. Моей или своей – не знаю, что хуже. Так что придется как-то не умирать. Не могу же я своему ребенку такую свинью подложить.
- Но с тобой-то все в порядке, а со мной точно нет. Так что я не могу об этом не думать. У тебя есть Питер, мама, сестра, свекровь. Твой ребенок круглым сиротой не останется.
- Твой тоже, - возразила Люська.
- У меня никого нет.
- Свет, даже если вдруг с тобой что-то случится – а с тобой ничего не случится! Так вот, даже если, я крупно сомневаюсь, что нам с Питером удастся усыновить твоего Витю. Это только Тони может. Приехать, сделать тест на отцовство.
- Если, конечно, захочет.
- Света, не обижайся, но ты дура. И он дурак, но ты дурее в миллион раз. Если бы про вас сняли сериал, я бы бросила смотреть уже на первой серии. Потому что бесит, когда герои идиоты.
- Спасибо! – обиделась я.
- Да не за что. И вообще, твой идеальный Федечка заберет твоего Витю и будет ему идеальным отцом. Получше некоторых. Все, пока!
К концу декабря я, вроде бы, раздумала умирать и даже надеялась, что меня отпустят домой хотя бы на праздники. Но Винни-Пуху эта идея не понравилась. Возможно, у него появилась новая фаворитка, и в качестве новогоднего подарка он подготовил мне перевод в кардиороддом.
«Переведена в специализированное лечебное учреждение без положительной динамики», - значилось в моей обменке.
Вот где я снова вспомнила Маргарет – как она сидела целыми днями взаперти под присмотром злобной старухи, разговаривала со своим животом и ждала того, кто никогда не придет. Нет, условия у меня были явно получше. Федька обеспечил платную палату, хоть и не отдельную, но очень приличную, с холодильником и телевизором. В соседки досталась восемнадцатилетняя Наташа, которая целыми днями таращилась в свой смартфон и не мешала мне грызть себя.
За пару дней до Нового года Люська сообщила, что ждет двойню. Она вопила в трубку так, что мне пришлось держать ее на отдалении от уха:
- Светка, представляешь? У нас будут близнецы! Два мальчишки. Или две девчонки. Пока неясно. А врач – вот ведь паразит! Еще в первый раз увидел, но ничего не сказал. Только сейчас. Мол, бывает, на раннем сроке один близнец погибает и рассасывается, поэтому и не говорил, мало ли что. Чтобы не расстраивать.
- Ну почему паразит тогда? – с трудом вклинилась я. – Правильно не говорил. Поздравляю! Это здорово. Как чувствуешь-то себя?
- Да ничего, терпимо, вроде. Питер чуть с ума не сошел от радости. Аманда, помнишь ее? Так она на Рождество спросила, не двойня ли у меня. Я тогда посмеялась, а сегодня пошла на узи – и пожалуйста. Хотя… если подумать, это, конечно, проблема. Если девчонки, нам все равно будет нужен еще мальчишка. А если мальчишки, наследник-то всего один, старший. Как бы не было у них из-за этого каких-нибудь терок в будущем.
- Ну, это, Люсь, как воспитаете. Да и вообще – родить сначала надо.
- Угу… Слушай, Свет… Тони спрашивал о тебе. Как ты.
Я сцепила зубы, прислушиваясь к сердцу – будет беситься или нет.
- Люсь, перестань, - попросила я. – Эта тема закрыта. Если честно, когда ты сказала, что он не женился, я даже вдруг сдуру на что-то понадеялась. Но… у него же есть мой телефон. Если бы он позвонил тогда… Не знаю. Но он не позвонил. Так что все, не надо.
- Свет, вы как журавль с цаплей, - вздохнула Люська. – Сначала ты его отфутболила, потом он назло врагам жениться надумал на первой встречной. Он шаг вперед – ты снова шаг назад. Не понимаю, как люди могут любить друг друга и так мучить.
- Раньше ты совсем по-другому говорила, - от обиды у меня защипало в носу. – И что у нас с ним ничего не выйдет, и вообще…
- Это было раньше…
- А что изменилось? И что ты подразумеваешь под шагом вперед? То, что он спрашивал обо мне? Ну просто офигеть!
Люська ничего не ответила, и разговор мы быстренько свернули. Я пребывала в полнейшем раздрае, злилась на весь свет – и на себя в первую очередь. Все снова вернулось на исходные позиции. Мы могли быть вместе, хотели этого, но что-то неведомое нам мешало. И сколько бы я ни говорила, что все точки над Ё расставлены, это было не так.
Одной точки не хватало. Самой большой, жирной и окончательной. Я могла поставить ее в любой момент. Сказать себе: это все, забудь. Или же взять телефон, набрать номер и сказать Тони всего одно слово: «Приезжай!» Но не могла сделать ни того, ни другого.
Чего ты, Света, собственно, ждала? Что он вдруг сорвется и приедет? Не обольщайся, он такой же, как и ты. И точно так же ждет твоего первого шага. Тем более что фактически это ты с ним порвала. Ну как же, как же, еж птица гордая, пока не пнешь – не полетит.
И не забывай: не женился он вовсе не потому, что передумал. Невеста послала лесом. Очередная. Тенденция, однако. Уже четвертая по счету. Ну ладно, ладно, третья, ты-то невестой не была. Тереза говорила, что не хочет замуж, а сама быстренько туда выскочила, как только они рассталась. Хелен пила – видимо, не слишком было с ним комфортно. Ты… так, тебя пропустим. Эшли – ну, тут тоже все ясно.
Вот так я уговаривала себя весь день, убеждая, что все сделала правильно. Что даже не будь всяких магических штучек и забытых ужасов, все равно у нас ничего не вышло бы. И совершенно не стоит переживать. И даже, вроде бы, вполне убедила. Но только почему-то, когда вечером заехал Федька, сорвалась на нем самым бессовестным образом. Рыдала, вопила, что сил моих больше нет, что все достало, и лучше вообще сдохнуть. Он невозмутимо выслушал, пожелал спокойной ночи и ушел, забрав в стирку грязное белье.
Я спрятала голову под подушку и тихо скулила, как побитый щенок. От Федькиного лучезарного дзена мне стало еще хуже. Так бывало и раньше. Все наши ссоры уходили в никуда. Я могла безобразно орать, топать ногами и бить посуду, а он смотрел на меня, как старый мудрый дедушка на капризного ребенка, разве что не улыбаясь. Ссориться с ним было все равно что кидать камнями в болото: чвак – и нет камня. И снова мертвая тишина, нарушаемая лишь кваканьем лягушки-истерички.
Впрочем, это был, пожалуй, мой последний всплеск эмоций. Как будто он отнял у меня остаток сил. Побежали дни, похожие друг на друга, как вишни-двойняшки. Даже если мысли о Тони и пытались пробраться сквозь выставленные мною заслоны, я давила их безжалостно, как ядовитых гадов. Люська о нем больше не говорила.
Где-то в середине февраля она сказала, что Питер снова собирается в параллельный мир, чтобы найти во Франции последнее кольцо.
- Но как он туда попадет? – удивилась я. – До Хеллоуина еще почти девять месяцев.
- Теперь проход открывается несколько раз в неделю. После того как там оказалось второе кольцо.
- Да? А как вы это узнали?
- Свет, долго рассказывать, - в голосе Люськи явственно звучала досада. – Если в двух словах, эта дурацкая Лора написала Питеру письмо и отправила из деревни. С нашей стороны. Я тебе хотела сразу обо всем рассказать, но ты как раз попала в больницу. И я подумала, что не горит, успею еще. Питер боится, что до него как-то доберется Хлоя. Или муж Присциллы. Которая умерла. Ну, у которой раньше было кольцо.
- Да, я помню. А зачем оно ему? Стой… Ты же не хочешь сказать, что эта Присцилла теперь тоже призрак? И что ее муж собирается уничтожить кольцо? Блин, как же я раньше-то не сообразила? Маргарет была уверена, что призраками становятся только те, кого похоронят с кольцом. Она так и сказала. Но мне это еще тогда показалось странным. А Присцилла тоже выбрала мужчину. Елки…
- Питер все узнал в октябре, когда они с Тони туда ездили. Но мне ничего не сказал. Раскололся, только после письма.
- Подожди, но как муж может кольцо уничтожить? Нужен ведь кровный родственник. И вообще… ничего не понимаю.
Люська, как смогла, пересказала мне все, что узнала от Питера.
Маразм крепчал, подумала я. Никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже.
- Ну вот, - подытожила Люська. - Питер боится, что он попытается уничтожить это кольцо. Ну, не он сам, а через сына.
- Думаешь, это возможно? Мы-то со своим так и не смогли ничего сделать.
- Да, но… Ты же сама столько раз говорила: тогда произошло что-то плохое. И Питер боится, как бы не стало еще хуже. Хочет найти его и привезти в Рэтби. Чтобы дракон стерег все три.
- Не нравится мне это, Люсь, - вздохнула я. – Оставить бы все уже. Кольца в другом мире, зачем туда снова соваться?
- Думаешь, мне нравится? Но Питер говорит, если что-то случится, плохо будет обоим мирам, ведь они связаны между собой.
После этого разговора мне стало совсем кисло. Мало было всяких мрачных предчувствий, теперь к ним добавилось еще одно. Ничего хорошего от этой поездки Питера я не ждала. Но особо переживать просто не было сил.
