Книги
2. Токсикоз в нагрузку
Черт бы побрал мою пунктуальность. Даже не пунктуальность, а привычку приходить раньше времени – вдруг где-то задержусь по дороге? А потом сижу и жду.
Мне досталось кресло. А напротив, на двух диванчиках, три парочки. Молоденькие, трогательные, как щенята. Держатся за ручки, щебечут. Сверкают новенькими, еще не успевшими потускнеть колечками. И я – старая грымза. Одна. Жду своей очереди на узи.
Я закрыла глаза, откинулась на спинку кресла, положила руку на живот. Легкое-легкое движение в ответ – как рыбка в воде. Мэгги впервые шевельнулась в шестнадцать недель – рано. Именно поэтому я и оказалась сейчас здесь, еще до планового срока. С врачом вроде бы повезло, относилась она ко мне более чем внимательно. Но, с другой стороны, постоянно перестраховывалась и пугала этим меня.
Я сразу решила, что назову дочку Маргаритой, но обращалась и думала о ней именно так – Мэгги. Хотя и говорила себе, что надо бы уже как-то привыкнуть к более подходящему для окружающей действительности имени. Но «Рита» почему-то не выговаривалось.
Три месяца после возвращения из Англии прошли на автопилоте. День да ночь – сутки прочь. Особенно сентябрь и октябрь, когда меня трепал такой чудовищный токсикоз, что было страшно отходить от туалета. Я почти ничего не ела, похудела на шесть килограммов и выглядела, по словам соседки Марины, узницей Освенцима.
В общем, все было как у Маргарет. Только вместо мерзкого кислого пойла из сушеной вишни – большая коробка «токсикоз-коктейля». Ее на следующий день привез Федька. Из одного пакетика порошка, противно пахнущего аптекой, получалось полтора литра напитка, который немного уменьшал тошноту и, если верить инструкции, давал необходимый минимум витаминов и минералов.
***
В тот первый вечер мы вообще ни о чем не разговаривали. Я наплакалась и уснула, а утром его, разумеется, уже не было. Виски так и осталось в чемодане.
Первое, что я сделала, встав с постели, - побежала уже знакомым маршрутом: поприветствовать фаянсового друга. Удивительное дело, в Скайхилле всю последнюю неделю меня постоянно мутило, и я с трудом заставляла себя есть, но ничего подобного не произошло ни разу – иначе вряд ли бы удалось скрыть свое положение.
Осилив немного жидкой овсянки и полчашки несладкого чая, я осторожно – чтобы не расплескать – доползла до дивана, легла и задумалась.
Ситуация складывалась катастрофическая. Было совершенно очевидно, что при таком самочувствии работать над заказом, который нашел Федька, я просто не смогу. Если вытряхнуть все заначки, можно было прожить сносно месяц или - очень скромно - два. Но, по идее, через два месяца токсикоз уже должен был закончиться. О том, что некоторые несчастные страдают от него до самых родов, я думать себе запретила. Равно как и о том, что через два месяца никаких заказов могло и не быть.
Просить в долг у Люськи категорически не хотелось. Уже потому, что она откажется брать их назад.
Впрочем, острее стоял другой вопрос: что практически делать с собой. Ждать, не станет ли лучше, смысла не имело. Надо было как-то собирать себя веничком на совочек и нести к врачу. Притом что обзавестись «своим» гинекологом до тридцати с лишним годочков я так и не сподобилась, а запись в консультации недели за две.
Вообще я готова была думать о чем угодно – лишь бы не пускать в голову мысли, которым вход туда был категорически запрещен. Как Хома Брут, очертивший себя вокруг мелом: чур, я в домике. Пока получалось, но я прекрасно понимала: прошли всего какие-то сутки, очень скоро заморозка отойдет, и тогда начнется такое…
В самый разгар моих думок раздался звонок. Пробравшись в прихожую сквозь обморочную пелену, я увидела в глазок Федьку с большой сумкой.
- Я вчера так в магазин и не сходил, извини, - сказал он, даже не поздоровавшись. – Вот, привез тут тебе кое-чего.
- Спасибо, не стоило, - прошелестела я.
- Еще как стоило. Ты же наверняка ничего не ела.
- Кашу варила, - тут я порадовалась, что не помыла тарелку, по которой были размазаны две трети первоначального объема.
- Ладно, сделаю вид, что верю.
Он выгрузил продукты, сложил в холодильник, повернулся ко мне:
- Ну, давай, рассказывай.
Я села на кухонный диванчик и положила голову на стол.
- Не надо, Федь, ладно?
Он сел рядом, провел рукой по моим волосам, вздохнул:
- Да нет, Света, не ладно. Что делать собираешься?
- В консультацию идти, что еще, - пробормотала я, не глядя на него.
- Это ежу понятно, - поморщился он. – А дальше? Автор проекта в курсе? Ага, ясно. Либо не в курсе, либо как раз наоборот очень даже, но не при делах. И что-то мне подсказывает: счастливый замуж в Англию тебе не грозит.
Я молчала, как партизан на допросе. Очень хотелось послать его ко всем чертям и выставить за дверь, но сейчас я, наверно, даже кота не смогла бы прогнать – если бы он у меня был.
- Ладно, одевайся, поехали, - сказал Федька.
- Куда? – удивилась я.
- Как куда? В консультацию.
- Не поеду, - захныкала я. – Потом. Сама схожу. Когда получше будет.
Федька молча взял меня за руку, заставил встать и повел в спальню.
- Лучше тебе будет еще очень нескоро. Навидался я этих дел. Так что не капризничай, поехали.
Он стоял в дверях и смотрел на меня взглядом, который я никак не могла расшифровать. Было в нем что-то… непростое.
- Выйди, - попросила я.
- А то не видал я тебя голую, - фыркнул Федька, но все-таки вышел.
В консультации мне предложили записаться на прием – ну да, через две недели, но Федька моментом построил регистратуру, и спустя пять минут я уже сидела перед кабинетом с талончиком. Осмотр, расспросы, заполнение карточки, направления на анализы…
В машине я растерянно перебирала весь этот ворох бумаг, когда Федька коротко поинтересовался:
- На аборт?
- Нет, - отвечать не хотелось, но и отмолчаться вряд ли получилось бы.
- Значит, будешь рожать, - сказал он задумчиво. – Понятно.
- А тебе на работу не надо? – вяло огрызнулась я.
- Моя работа, в отличие от твоей, прекрасно работается без моего присутствия. Если что – позвонят.
Федька довел меня до квартиры, переждал очередной мой сеанс общения с ихтиандром, приготовил коктейль («До вечера выпить весь!») и уехал. А я написала Люське, что жду ее в скайпе.
По правде, скайп я ненавидела. И вообще из всех видов общения признавала только личное и письменное. Голос отдельно от его обладателя вызывал у меня необъяснимое чувство то ли страха, то ли отвращения. Поэтому телефонные разговоры были чем-то вроде фобии, и по возможности я старалась их избегать. А скайп хоть и с изображением, но это мало что меняло. Даже хуже. Вроде бы живой человек – говорит, двигается, рожи корчит… и все равно иллюзия. Но Люська никогда не любила писать, поэтому приходилось терпеть.
Минут через десять пропищал сигнал: Люська вышла на связь. Из лондонской квартиры, чему я была рада – видеть интерьеры Скайхилла совершенно не хотелось.
- Какого черта? – мрачно поинтересовалась я.
- Ты о чем? – удивилась она вполне натурально.
- О Федоре Петровиче.
- А что такое? Только не говори, что он тебя грязно домогался.
Я кратко изложила диспозицию. И о том, как спалилась, и о событиях сегодняшнего утра. Люська отреагировала непечатно.
- Послушай, я просто не хотела, чтобы беременная баба тащила два тяжеленных чемодана. Пусть даже и на колесиках. И ничего более. Но он молодец. Я всегда знала, что он настоящий мужик. Потому что…
- Не начинай! – предупредила я.
- Ладно, уговорила. Значит, на учет поставили? Точно будешь рожать?
- У меня еще месяц, чтобы передумать. Но это вряд ли.
- Слушай, а вообще как ты? – спросила Люська, глядя куда-то в сторону.
- В смысле?
- Ну…
- Знаешь, Люсь, - вздохнула я, - когда Маргарет была беременна, а я, выходит, вместе с ней, у нее тоже был жуткий токсикоз. Врагу не пожелаешь. И я тогда думала: не дай бог у меня такое будет когда-нибудь. А теперь я даже, наверно, рада… немного. Мне так хреново, что все прочие мысли где-то далеко на заднем плане.
Помолчав, Люська взяла с меня клятвенное обещание разговаривать с ней ежедневно и обязательно сообщить, если понадобится какая-то помощь. Она была готова даже прилететь, если что.
Так и пошло. Каждый день начинался с позиции «вниз головой над унитазом», потом я ползла по стеночке готовить две ложки жидкой овсянки и разводить коктейль. В десять звонил Федька – узнать, как дела. Если надо было ехать в консультацию или поликлинику, приезжал за мной. Днем я разговаривала с Люськой, но большую часть времени спала. Вечером снова заявлялся Федька, ругал за то, что ничего не ем, и безуспешно пытался накормить ужином.
Впрочем, иногда меня пробивало на что-то. Например, однажды страшно захотелось манго, и Федька привез пять штук. Одно я съела с урчанием, остальные отдала соседке.
А еще были запахи – самый настоящий ад. К примеру, Федьке пришлось расстаться с ароматическим гекконом в машине, после того как меня чуть не вывернуло от вони «тропических фруктов». Зато когда во дворе свалили пропитанные креозотом столбы… Я учуяла запах через открытую форточку, оделась, потихоньку выползла на улицу и почти два часа сидела на лавочке, умирая от наслаждения. Федька, узнав об этом, страшно ругался, а потом принес креозотную щепку, строго-настрого приказав не злоупотреблять, потому что «это яд и канцероген».
Каждый день мне хотелось задать, наконец, вопрос: «Федь, а зачем тебе все это надо?» Я его не понимала, а то, чего я не понимала, обычно меня очень сильно напрягало. Мы расстались больше двух лет назад, причем не друзьями, а… просто расстались. Мысли о какой-то внезапной новой вспышке чувств с его стороны я не допускала в принципе. Сейчас, когда я ждала ребенка от другого мужчины, это было бы… как минимум странно. И все же вопрос так и оставался незаданным. Возможно, это был такой физиологический эгоизм беременной самки, которая хочет заботы и защиты, неважно, от кого они исходят.
К концу третьего месяца стало полегче, тошнило только с утра, и я даже начала потихоньку есть. А еще – взялась за проект, поскольку заказчик все-таки меня дождался. Тем не менее, Федька все равно звонил и примерно через день заезжал.
И вот тут-то меня наконец накрыло с головой.
До этого мне по-прежнему снились кошмары, которые я тут же забывала. И вдруг – вполне так эротический сон. Нет, не по содержанию. Мы очень даже пристойно ехали с Тони верхом по дороге в деревню. Разговаривали, смеялись, переглядывались. Но проснулась я с таким ощущением, как будто это было самое что ни на есть разнузданное порно. Причем, в то утро меня даже тошнить начало с опозданием – видимо, чтобы прочувствовала в полной мере.
Как ни гнала я мысли о Тони, они преследовали меня с настойчивостью маньяка. Воспоминания, воспоминания… Сначала я сопротивлялась. Потом сдалась. Снова и снова пережевывала все, что произошло с седьмого июня по тридцать первое августа. В тысячный раз пересматривала фотографии. Завела на Фейсбуке фейковый аккаунт с ником Masha Ivanova и забралась на страницу Тони. Впрочем, там ничего не изменилось. После нашего с ним совместного селфи на фоне памятника Робин Гуду он не сделал ни одной записи.
Когда-то Маргарет целыми днями сидела у окна и смотрела на подъемный мост. Сквозь дождь, сквозь снег. Хотя прекрасно знала: тот, кого она ждет, никогда не придет. Я тоже стояла у окна и смотрела на дорожку у парадной. А когда выходила на улицу, невольно вглядывалась в прохожих…
Хуже всего было по ночам. По идее, природа должна оберегать будущего младенца, на время прикрутив мамаше либидо, но со мной что-то не сработало. И если днем мучили более-менее пристойные воспоминания, то ночью память подсовывала такое, что оставалось только грызть подушку.
Несколько раз я брала телефон и набирала номер Тони. Хотя английской симки больше не было, его в моем мозгу словно выжгло лазером. Но на кнопку соединения так и не нажала. Если б он хотел, давно бы тебя нашел, говорил такой взрослый и мудрый внутренний голос. А раз нет… значит, и смысла нет.
Как-то в середине октября мы разговаривали с Люськой, и мне категорически не понравилось, как она себя ведет: мнется, не смотрит в камеру, то говорит слишком бодро, то забывает и скисает.
- Люсь, что случилось, скажи уже, - не выдержала я.
- Свет, ты это… ты вообще как? – еще больше замялась Люська.
- Не будет у меня выкидыша, не волнуйся.
- Свет, в общем… Я не хотела говорить, но ты же все равно узнаешь… В общем, Каттнер женится.
Сердце сбилось с ритма – замерло, а потом пустилось в бешеный галоп. Черная ночь вокруг начала прорастать белыми разводами инея… Ногти покрепче в ладони, до крови – всегда помогало…
- На ком? – я удивилась, насколько равнодушно это прозвучало.
- На этой суке рыжей, Эшли. Свет…
- Люсь, не надо. Пусть женится, на ком хочет. Я видела, как он ее лапал, так что…
- Да ты что?! – Люська вытаращила глаза. – И ничего не сказала?!
- А что я должна была сказать? Я как раз перед этим тест сделала. Сидела в холле и думала, говорить ему или нет. Ну и… вопрос снялся сам собой, - обо всем остальном, что тогда произошло, я не сказала бы даже под страхом смертной казни, уж слишком это было стыдно.
- Да… - протянула Люська убито. – А я-то думала, что он…
У меня не хватило сил продолжать этот разговор, и я поспешила распрощаться. Легла на кровать и уставилась в потолок.
Вечером приехал Федька. Я открыла ему дверь и снова ушла в спальню.
- Что тебе приготовить? – крикнул он с кухни. – Омлет будешь?
- Нет, - ответила я.
Он заглянул ко мне, посмотрел внимательно, сел рядом, взял за руку.
- Свет, что случилось?
- Со мной. Все. В порядке, - медленно и четко ответила я.
Федька продолжал смотреть на меня
- Он женится, - неожиданно сказала я.
- Кто? – не понял Федька, но тут же сообразил: - А… ясно.
Передо мной было какое-то мутное пятно, из которого глаза выхватывали то ежик коротко стриженных темных волос, то тонкий шрам на виске, то брови, будто нарисованные кисточкой. «Как глупо…» - крутилось в голове.
- А что, если нам тоже пожениться? – словно между прочим поинтересовался Федька, глядя куда-то в угол. – Наш ответ Чемберлену. Забьем Мике баки.
- Федь, ну что ты несешь? – поморщилась я. – Не смешно ни разу.
- А кто смеется? – он снова перевел взгляд на меня. Абсолютно серьезный взгляд.
- Ты рехнулся? Делать предложение бабе, которая любит другого мужика и ждет от него ребенка. Причем в тот момент, когда она узнает, что этот самый мужик женится на другой.
- Если у нее и были еще какие-то надежды, то теперь мужик этот самый для нее окончательно потерян. Поэтому стоит пригасить эмоции и посмотреть на ситуацию здраво.
- Офигеть как здраво! – усмехнулась я. – Федь, у нас с тобой ничего не вышло, когда мы друг друга любили… ну, или хотя бы были влюблены. Тогда между нами ничего не стояло. И никто. Но тебе такие мысли в голову не приходили.
- Ошибаешься.
- Что, неужели приходили? – ядовито прищурилась я.
- Приходили, но я не об этом. О том, что между нами никого не было.
- То есть? – не поняла я.
- Вероника. Моя жена. Мы никогда с тобой об этом не говорили, но... Знаешь, я такой динозавр-однолюб. Все банально. Я ее любил, она меня… не очень. Забеременела – поженились. Когда Алиске было три года, встретила другого. Все. Наши с тобой отношения – это такие… обманутые ожидания. Моя вина, конечно, о чем тут говорить. Ты надеялась, что будет любовь, семья, дети. А я – что ты поможешь мне о ней забыть. Но… вышло то, что вышло.
- И что изменилось сейчас? Ты ее разлюбил?
- Нет. Просто сейчас мы с тобой на равных. И больше никаких иллюзий.
Все это звучало настолько абсурдно, что… действительно было даже здраво. Я вдруг поняла, на кого похож Федька. Вернее, кто напомнил мне его. Сэр Грегори Форестер, последний жених Маргарет. Общее во взгляде, в интонациях. Даже во внешности что-то, только Федька лет на десять моложе. Да и сама ситуация в чем-то сходна.
- Ты понятия не имеешь, как сложно растить ребенка одной. У тебя нет постоянной работы. И даже помочь некому. Знаешь, Свет, в одиночестве плохо. Во всех смыслах плохо. Любовь проходит, и если нет других добрых чувств, остается пустота.
- Ты сам себе противоречишь, - возразила я. – Твоя-то вот не прошла.
- Это, наверно, уже не любовь, а болезнь какая-то, - покачал головой Федька. – Язва, которая не дает по-настоящему полюбить другого человека. На этот раз у нас с тобой может получиться. Если не станем ждать друг от друга чего-то нереального.
- И тебя не смущает, что в постели я буду представлять на твоем месте другого мужчину?
- Наверно, нет.
- А что ребенок, который будет звать тебя папой, - не твой?
- Нет. И потом у тебя достаточно времени, чтобы решить, говорить ему правду или нет.
- Хорошо, а если вдруг пройдет время, и ты все-таки кого-то полюбишь? Не меня? Или я – кого-то еще?
- Это может случиться в любом браке, разве нет?
Мои аргументы против были исчерпаны.
- Боюсь, что это очень большая ошибка, - сказала я, глядя в никуда, - но… давай попробуем.
Заявление мы подали в самый обыкновенный загс.
- Пятое декабря устроит? – спросила тетка-регистраторша, просматривая график.
Мне вдруг стало жарко, потом словно ветром ледяным подуло.
- А другой даты нет?
- Раньше – точно нет. Я и так иду вам навстречу. Из-за вашего положения. И позже – только тридцатого. Весь декабрь занят.
- Хорошо, пусть будет пятое, - нехотя согласилась я.
- Свет, что не так с пятым? – спросил Федька, когда мы вышли. – У тебя было такое лицо, как будто привидение увидела. Что-то случилось в этот день?
- Не знаю. Вроде бы, ничего. Не обращай внимания, у меня это бывает. Иногда.
Разумеется, ни о чем, что произошло в Англии, я ему не рассказывала. Эта тема – табу. И точка.
Люська мою матримониальную затею не слишком одобрила. Хотя и против не высказалась. Только спросила:
- Не пожалеешь?
- Не знаю, Люсь, не знаю, - вздохнула я. – Ты ведь тоже за Питера без особой любви замуж выходила, сама говорила.
- Свет, ну ты хрен с пальцем-то не путай! – возмутилась Люська. – Не обижайся, но я бы точно за Питера не вышла, если бы была беременна от Роберто. Ладно, давай не будем. Пусть у вас все получится. Когда свадьба-то?
- Пятого декабря.
Что-то такое промелькнуло на Люськином лице, но она тут же улыбнулась.
- Ну вот и отлично. Закажу билет. Питер точно не сможет, у него заседания, а я обязательно прилечу. В конце концов, если б я тогда Федечке не позвонила… Все, молчу, молчу…
***
- Светлана Николаевна, проходите, пожалуйста.
Я вздрогнула и открыла глаза. В дверях кабинета стояла улыбающаяся докторша лет сорока в узком голубом халатике поверх таких же голубых брюк.
- Вы одна? – спросила она, взяв у меня направление.
- Одна, - кивнула я, ругая себя за то, что это прозвучало как-то виновато.
Но не успела я улечься на кушетку, в дверь постучали, и в щель просунулась голова Федьки.
- Извините, в пробке застрял, - сказал он.
- Ничего, ничего, папаша, проходите, - кивнула врач. – Мы еще не начали.
Я чуть не зашипела от злости. Ведь сказала же утром: не надо приезжать.
- А что это вас так рано направили? – спросила врач, настраивая аппаратуру. – Что-то беспокоит? Обычно второе узи делаем после двадцати недель, а у вас только девятнадцать.
- Ребенок начал в шестнадцать шевелиться. Мой врач считает, что рано. Хочет уточнить сроки.
- Уточним, уточним. Так, - сказала она, скользя по моему уже хорошо заметному животу датчиком, - На первый взгляд, все у вас в порядке. Размеры, развитие – все соответствует сроку. Все просто прекрасно. Вот, пожалуйста, - экран развернулся ко мне, - чудесный ребенок.
На мой взгляд, там было какое-то скопище пульсирующих пятен, но раз говорят, что чудесный, – пусть так и будет.
- Я вам распечатаю фотографию и могу записать файл на диск, предложила врач.
- Да-да, конечно, - с энтузиазмом согласился Федька.
- Пол хотите знать?
- Хотим.
Я тоже кивнула, хотя и так знала: это девочка.
- Ну вот, пожалуйста. Мальчишка.
- Что?! – я даже приподнялась от неожиданности. – Какой еще мальчишка?!
- Лежите спокойно! - она уложила меня обратно. - Что вы так переживаете? Хотели девочку? Ну ничего, в следующий раз сделаете девочку. Папа вон, небось, доволен, что сын.
Каждый раз, когда она называла Федьку папой, меня словно иглой кололо. Интересно, смогу ли вообще привыкнуть? Но сейчас даже не это было главным.
Какой, нафиг, мальчишка?!
Но, с другой стороны, почему я была так уверена, что у меня девочка? Только потому, что она приснилась мне в том кошмарном сне?
- А вы не ошибаетесь? Сколько раз слышала, что на узи неправильно пол определили.
- Бывает такое, - согласилась врач. – Но у вас точно никакой ошибки. Есть мальчишки стеснительные, все свое хозяйство прячут, а ваш вон какой молодец, никого не боится.
- Расстроилась? – спросил Федька в машине. – Ты же девочку хотела?
- Не знаю, - пробормотала я. – Может, даже и хорошо. С девчонками одни проблемы. По себе знаю.
- А имя для мальчика выбрала?
Я уже хотела ответить, что нет, и предложить выбрать вместе, но вдруг словно само с языка сорвалось:
- Виктор.
- Хм… Хорошее имя, - не очень уверенно одобрил Федька, к счастью, воздержавшись от проверки, как это будет звучать с отчеством. – А почему Виктор? Просто нравится? Или в чью-то честь?
На самом деле я абсолютно не представляла, почему вдруг назвала это имя. И не слишком оно мне нравилось, и из родни никого так не звали. Похоже, это из той же оперы, что и пятое декабря. И все прочие английские штучки. Не хотела я об этом думать. Хватит. Пусть все останется в прошлом. И я просто кивнула:
- Нравится. Говорят, имя влияет на судьбу. Будет победитель.
Когда Федька привез меня домой и уехал на работу, я стукнула в скайп. Люська знала, что я должна была идти на узи, и уже ждала.
- Ну как? – спросила она нетерпеливо.
- Все в порядке. Только вот… мальчишка.
- Да ты что?! Ну так здорово, нет?
- Я думала, девочка будет.
- Ой, - Люська махнула рукой. – Какая разница, главное – чтобы здоровенький был.
- А ты как? – спросила я, заметив, что она подозрительно оживлена и нетерпеливо ерзает на месте.
- Свет… У меня две новости. Нет, три. Две плохие и одна хорошая. С какой начать?
- Ну… - задумалась я. – Начни с плохих, наверно.
- Нет, давай так. Плохая, хорошая и еще плохая. Во-первых, я не приеду к тебе на свадьбу. Извини.
- Да ладно, Люсь. И свадьбы-то никакой не будет. Распишемся – и все. Так что не страшно. Приедешь, когда рожу.
- Это вряд ли, Свет, - как-то лицемерно вздохнула Люська. – Дело в том, что… я тоже беременна.
- Ты… что? – я не поверила своим ушам.
- Что слышала, - она довольно показала язык. – Три теста сделала.
- Но ты же говорила…
- Ну, да. Айболиты сказали, что никогда и ни при каких обстоятельствах. А вот! Питер в полном охренении. Возможно, подозревает, что я потихоньку нашла донора. Но я-то знаю… Но вообще когда рожу, сразу сделаем тест ДНК. Чтобы ни у кого не было никаких сомнений. А то что-то я всем этим медицинским тайнам слабо верю.
- Слушай, ну тест тестом, а все-таки как? Проклятье выдохлось?
- Есть у меня одно подозрение, - загадочно улыбнулась Люська. – Помнишь, я говорила, что Питер в конце октября ездил в Рэтби и отвез ваше чертово кольцо туда? Закопал его под дракона вместе с тем, другим. Может, достаточно было просто его убрать из нашего мира?
- Может быть. А вдруг это и Маргарет помогло?
- Ну, кроме тебя, никто не скажет.
- Да, Люсь, отличная новость. Поздравляю вас с Питером. Токсикоза нет?
- Тьфу-тьфу-тьфу, пока все нормально.
- Ладно, говори другую плохую новость.
Я почему-то думала, что и вторая будет такая же «плохая», как и первая, но Люська сразу посмурнела.
- Нет, Свет, эта действительно плохая. Мы вчера с Питером даже поругались. Он знает, что ты беременна. А еще хуже, что Тони тоже знает.
- Твою мать… - я чуть со стула не упала. – Ты что, сдурела?! Какого?..
- Не смотри на меня, я ни при чем. Питер, зараза, молчал, а вчера проговорился. Мне проговорился. Оказывается, Тони сам догадался. Еще когда ты там была. Все-таки умеет считать, оказывается. Ну, и всякое там два и два сложил, как и я. И все ждал, что ты скажешь. А ты не сказала. И он решил, что тебе не нужен. А когда ты ему прислала смс и обрубила все хвосты, окончательно в этом убедился. Это он Питеру сказал, они в Рэтби вдвоем ездили. Там и поговорили. Ну а Питеру, видимо, кто-то из слуг шепнул.
- А слуги-то каким боком? – не поверила я.
- Света-а-а, - поморщилась Люська. – Ты в Скайхилле прожила три месяца, но так и не поняла, где оказалась? Смотри, сидит, допустим, прислуга в полном составе за ланчем или обедом. «Интересно, - говорит кто-то, - мадам Светлана в последнее время вся такая бледная, нервная. Похудела». «Не ест почти ничего», - говорит Энди. «И вино за обедом не пьет», - говорит Томми. «И верхом не ездит», - говорит Джерри. «И использованных тампонов в ее мусорной корзине с июля не было», - говорит Энни. «О-о-о…» - говорят все. А уж кто до Питера довез – неважно.
- Зашибись… - простонала я, закрыв глаза.
- И это еще не все, Свет… Не знаю, за каким хреном, но Питер дал Тони твой телефон. Питерский. Почти месяц назад. Но, я так понимаю, он тебе не звонил.
- Нет… - я почувствовала, как меня разбирает истеричный смех. – А я-то думала, что хуже известия о его свадьбе уже ничего быть не может.
- Я не знала, стоит ли тебе все это говорить. Извини, если…
- Нет, Люсь, хорошо, что сказала. Теперь все точки…
- Над ё расставлены, - подхватила Люська.
