Книги
Глава 27. Интернет-раскопки
Тони позвонил, когда я все с тем же акульим аппетитом поглощала ланч. Хоть он и предупредил, что будет занят, я все равно начала переживать, поскольку всегда представляла всякие ужасы, морально готовясь к худшему. Говорят, так можно притянуть несчастья, но я никогда в это не верила. Если что-то произошло – оно уже произошло. Лучше мысленно проиграть самый плохой вариант, и тогда он не свалится на голову внезапным кирпичом.
- Как ты себя чувствуешь, милая?
Интересно, он избегает моего имени, потому что не получается правильно его произнести, или оно ему просто не нравится? Впрочем, меня это нисколько не напрягало. Не говоря уже о том, что его имя мне тоже не слишком нравилось. Видимо, это моя судьба – иметь дело с мужчинами, носящими нелепые – конечно, на мой взгляд – имена.
- Уже лучше.
- Чем занималась?
- Читала, сидела в интернете, болтала с Джонсоном.
- Болтала с Джонсоном? – удивленно переспросил Тони. – Я ревную.
- Серьезно? – фыркнула я.
- Конечно, нет. Не выношу ревности, подглядываний, подслушиваний, подозрений.
Ага, мы начинаем обозначать границы. Это хорошо. Потому что я тоже не люблю. Правда, сама очень даже могу подозревать других. Только буду пережевывать это молча.
- А я полдня пробегал по делам. Сейчас вот в кафе зашел перекусить. Жаль все-таки, что ты не поехала. Все время думаю: и вот это бы тебе показал, и об этом рассказал. Что ты со мной сделала, а?
Жареная камбала встала у меня поперек горла. В каждой шутке есть что? Правильно, доля шутки. А все остальное… «Ты уедешь, а я останусь» - вот что это было такое. Нет, не так. «Черт возьми, ты уедешь, а я, блин, останусь!». Ну а что я могла сказать в ответ? То же самое: «Я уеду, а ты останешься».
А какие, собственно, у нас варианты? Через три месяца, даже раньше, все закончится. Или, по инерции, еще протянется какое-то время. Через интернет, а может, и с новыми встречами. Но все равно закончится. Или… не закончится? Но эта возможность представлялась мне совершенно инопланетной. Поэтому думать о ней я не хотела. По крайней мере, сейчас.
- Приезжай скорее, мне надо тебе кое-что важное рассказать.
Оставалось надеяться, что это его не испугало. Да и чего пугаться – разве что признания в страстной любви по гроб жизни и требования немедленно жениться.
Тони пообещал закончить дела побыстрее и сразу же приехать («я скучаю») и вернулся к своему ланчу. А я доела свой и пошла прогуляться по вылизанному – ни мусоринки! – парку.
- Добрый день, мисс! – конюший Джерри появился из ниоткуда, как чертик из табакерки. – Вашу одежду доставили, я отдал ее горничной. Не хотите начать уже сегодня?
Я прислушалась к организму, он не возражал, и мы договорились встретиться через час у конюшни. В комнате на кровати меня ждали две коробки, побольше и поменьше, и желтый пластиковый чехол для одежды. Я начала срывать с коробок скотч, чувствуя себя ребенком под новогодней елкой.
В маленькой лежали серые перчатки из плотной ткани с кожаными вставками между пальцами и на ладони. А еще – отвратительного вида головной убор – пластиковый, с козырьком и ремешком под подбородок. В большой – высокие черные сапоги с мягким голенищем и низким широким каблуком.
Расстегнув чехол, я вытащила вешалку, на которую была надета легкая темно-синяя куртка на молнии, а поверх нее – такой же стеганый жилет. Из-под куртки выглядывали серые трикотажные брюки странного покроя. А я-то, наивная, думала, что на лошади можно кататься в джинсах и кроссовках.
Жилет и куртка вызвали у меня сомнение – все-таки жарковато, наверно. А в чем тогда? Футболка? А если свалюсь – и с голыми руками? Порылась в шкафу и достала плотную черную майку с длинным рукавом. Эластичные бриджи со штрипками - вспомнила, как эти штаны называются! – плотно обтянули попу и ноги. По всей внутренней стороне ног шла вставка из чего-то, похожего на замшу.
Заправив майку в бриджи, я надела сапоги. Идеально! Вот только эта страшная шляпа-кастрюля… Повесив ее на локоть, как корзину, я положила туда перчатки, прихватила на всякий случай жилет и отправилась навстречу подвигу.
Подойдя к конюшне, я сообразила, что не только не боюсь, но наоборот – внутри бродят радость и нетерпение, похожие на пузырьки шампанского. Маргарет… Что ты еще умела и любила – а теперь умею я?
Джерри одобрил мой вид, но заставил надеть жилет и шлем – обязательно. Он дал мне еще одну морковку для Полли, а я вдруг вспомнила, что так же звали ту мою лошадь – нет, конечно, не мою, а Маргарет. И та Полли тоже была рыжая. Она чудесно пахла, и мне захотелось прижаться к ней, обнять за шею.
Мы вышли на ровную площадку за конюшней. Джерри долго рассказывал мне, как надо садиться в седло, правильно держать спину и ноги и много чего еще, а я почти не слушала, только мысленно торопила: ну ладно, давай уже, заканчивай. Наконец инструктаж подошел к концу, и Джерри помог мне сесть в седло. Как ни пыталась я изобразить пыхтящий мешок сена, ничего не получилось – взлетела птичкой.
Конечно, Маргарет ездила в дамском седле, и только один раз… От этого воспоминания загорелись уши. Хотя я предпочла бы, чтобы на меня в тот момент смотрел Тони, а не конфетный красавчик Джон, которого в жизни Маргарет я одновременно страстно любила и… не любила. Ну что поделать, не только южные люди не в моем вкусе, но и кареглазые блондины. Они всегда казались мне какими-то фальшивыми – то ли крашеными, то ли в линзах.
Да, так вот, хотя Маргарет и не ездила по-мужски, но в седле была как дома. А я – словно когда-то меня согнали с коня пинком, и с того времени я только и мечтала вернуться обратно. Джерри удивленно присвистнул, глядя на мою посадку.
- Вы правда никогда не ездили верхом, мисс? Даже не пробовали?
- Нет, - уверенно соврала я, пряча нахальную усмешку. – Ни разу.
- Похоже, вы прирожденная наездница. Ну, вперед!
Он повел Полли за повод, а мне вдруг захотелось вытащить ногу из стремени, дать ему пинка, чтобы отпустил, и галопом – по парку, в поле. Полли встряхнула головой и тихонько заржала – кажется, она поняла меня, поняла мое желание пуститься вскачь, чтобы ветер свистел в ушах.
- А можно теперь сама? – спросила я, проехав три круга, как на пони в зоопарке, и испытывая самые настоящие муки.
- Ну… попробуйте, - Джерри отпустил повод.
Первый круг мы прошли шагом.
- Хорошо, отлично! – кричал Джерри.
Отойдя от него подальше, я послала Полли в короткую рысь. Она слушалась меня идеально.
- Осторожнее, не торопитесь! – умолял Джерри.
Полли снова тихонько заржала. Ну что же ты, говорила она, давай, пусти меня в галоп уже.
- Не сегодня, - прошептала я, наклонившись. – В следующий раз всех уделаем, хорошо?
Похоже, она поняла, кивнула головой, а я разрешила ей чуть-чуть прибавить. Езда по кругу меня уже бесила, но я решила все-таки не наглеть. Переходила на шаг и снова на рысь, заставляла Полли разворачиваться, останавливаться и резко брать с места. Джерри уже ничего не говорил, просто смотрел круглыми глазами. Наконец я решила, что для первого раза достаточно, и спрыгнула, не дожидаясь, пока он мне поможет.
- Признайтесь, мисс, вы меня обманываете, - сказал Джерри, взяв повод. – Не верю, что вы сели на коня впервые. Просто не верю.
- Клянусь! – я прижала к груди перчатки. – Это все Полли. Она сама знает, как надо.
Меня буквально распирало от восторга. Я улыбалась Чеширским котом и думала, что буду скучать по Полли не меньше, чем по Тони.
- Продолжим завтра? – спросила я.
- Конечно, мисс, - Джерри коварно ухмыльнулся. – А теперь давайте займемся нашей девочкой. Ее надо расседлать и немного почистить. Это обычно делает наездник – так между ним и лошадью создается особая связь, и она лучше слушается.
Подумаешь, нашел чем напугать. Хотя в жизни Маргарет мне редко приходилось самой ухаживать за конем, все-таки не господское дело, но она это умела и любила. А значит, умею и я. Надо только хотя бы здесь себя не выдать. Впрочем, притворяться новичком и неумехой в конюшне оказалось гораздо легче. Я просто кивала в ответ на объяснения Джерри, а потом повторяла то, что он показывал.
- Если вам скажут, будто чистить лошадь надо до прогулки, а не после, - не верьте, - рассказывал Джерри. – Надо и до, и после. Конечно, бесполезно чистить сразу же взмыленную лошадь, только грязь размажете. Надо дать хорошо обсохнуть. А сейчас мы ее оботрем соломенным жгутом и ноги немного сполоснем, а потом почистим копыта от грязи и камешков. А через неделю-полторы, когда Полли к вам совсем привыкнет, приходите вечером, научу полную чистку делать.
- А зачем вечером чистить? – вполне невинно спросила я, изо всех сил пытаясь сдержать ухмылку. – Она же ночью ляжет и к утру будет вся в опилках и прочем… мусоре. Потом опилки попадут под седло…
- А вот поэтому перед прогулкой надо почистить снова.
Да-да, рассказывай, а то я не знаю, что все это придумано только для того, чтобы конюхи по вечерам не пьянствовали, а были при деле. Ну, то есть Маргарет знала, конечно.
Когда мы закончили, Джерри дал мне разрезанное на четвертинки яблоко, и я угостила Полли. Съев лакомство, она ткнулась мягкими губами в мою щеку, а я в порыве чувств поцеловала ее гладкую, чудесно пахнущую морду.
- Я многих учил верховой езде, мисс, - покачал головой Джерри, - но такое вижу впервые. Вы меня просто поразили. Как будто родились в седле и с уздечкой в руках. Может быть, ваши предки в России были коневодами? Или, - он улыбнулся, - конокрадами?
- Не знаю, - засмеялась я. – Может быть. Мой дедушка точно полжизни в седле провел, в геологических экспедициях.
Попрощавшись до завтра, я вприпрыжку помчалась в дом, напевая что-то себе под нос. Все было так здорово, я была так счастлива, и… Я даже остановилась от неожиданной мысли.
Я больше не боялась слуг – ни капельки. И не беспокоилась о том, что они обо мне подумают.
У гаража Бобан читал газету, сидя на раскладном стуле. Я помахала ему издали и крикнула:
- La paix*?
Он посмотрел удивленно, потом рассмеялся и помахал в ответ.
Теперь меня не любили только горничные, но это уже ни капельки не беспокоило. И даже если я ошибалась, и все лишь притворялись, что я им нравлюсь, - неважно, мне это уже было безразлично.
***
Я взлетела на второй этаж белочкой, издали помахала портрету Маргарет и вломилась к себе, как будто за мною гнались. Стащила одежду, немного повалялась на кровати, довольно потягиваясь, и пошла в душ. Потом надела легкое платье и позвонила Джонсону – попросила подать чай в библиотеку и прислать горничную, чтобы та проветрила мой «лошадиный костюм».
- Мадам, - пробурчала Энни, уже через пять минут сгребая с пола мою амуницию.
- Пожалуйста, Энни, - я ослепительно улыбнулась сытой коброй, - даже если я вам очень-очень не нравлюсь, все равно открывайте окно, когда убираете. Здесь душно.
Ничего не ответив, она криво присела и исчезла. А я осталась наслаждаться собственной стервозностью.
В библиотеке, набросав на тарелку всяких вкусностей и налив чаю, я уселась к компьютеру. Но прежде чем заняться Скайвортами, решила попробовать разузнать хоть что-то о нашем с Маргарет таинственном возлюбленном. Для начала разыскала список имевшихся на то время германских маркграфств, а затем стала просматривать списки маркграфов и их семейств, выискивая средних сыновей, родившихся в 1517 году и умерших в 1541-ом или 1542-ом.
Мимо. Вернее, нашелся один, но он был старшим и единственным сыном. И на портрете – ничего общего.
А что, если Роджер нас с Маргарет просто развел? Предположим, не было ни письма, ни пьяной драки, ни убийства. Предположим, Мартин убедил отца (или не убедил – неважно) и приехал в Скайхилл просить руки Маргарет. А его выгнали пинками, и вернулся он в свое маркграфство ни с чем. Может, ему даже сказали, что она не желает его видеть.
Логики в этом я не находила никакой. По идее, Хьюго должен был уцепиться за такого жениха руками и ногами, лишь бы не передумал и не сбежал. Но, может быть, Мартину просто не дали объяснить, кто он на самом деле?
Я начала просматривать маркграфские семейства по второму кругу и скоро нашла среднего сына правителя Баден-Дурлаха. Звали его Бернхард, и умер он аж в 1553-ем, успев несколько месяцев побыть маркграфом на пару со своим сводным младшим братом Карлом. Но больше ничего интересного о нем русскоязычный интернет предложить не мог. Не намного больше знал и англоязычный. О том, что ввожу запрос на немецком, я сообразила, только когда начала искать на клавиатуре букву ä.
Мда, Маргарет, ты бы рассказала, что ли, чего мне еще ждать от себя. То есть от тебя, конечно. Что ты еще знала и умела? И опять все тот же вопрос – как? Ну ладно, английский и французский я изучала. Но немецкий – не только Frühneuhochdeutsch**, на котором говорила Анна Клевская, но и современный! – откуда мог взяться в моей голове?
К великому разочарованию, немецкий интернет тоже сведениями о злополучном маркграфе не располагал. Зато выдал портрет – очень скверно исполненный, но вполне подходящий для идентификации. Мартину-Бернхарду на нем было лет тридцать пять, он заметно пополнел, отрастил бороду и выглядел довольно потрепанным.
- Маргарет! – завопила я.
- Что ты так кричишь? – она не появилась, но ее голос отчетливо звучал у меня в голове. – Я все слышу.
- Смотри, - я дернула подбородком в сторону монитора. – Узнаешь?
- Мартин! – ахнула она.
- Бернхард Церинген, - поправила я. – Маркграф Баден-Дурлаха. Тебе в голову не приходило, что Роджер врет? Твой парень пережил тебя почти на одиннадцать лет.
- Ты же знаешь, что приходило. Ты узнала о нем что-нибудь?
- Пока нет. Подожди, поищу еще.
Запросы, ссылки, сайты. Ничего. И вдруг, когда я уже хотела закончить это дело, меня вынесло на скан книги, изданной в середине XVIII века. Повествовалось в ней о Бадене и всех его правителях. Бернхарду было отведено всего полторы страницы текста. Читала я по-немецки не сказать чтобы свободно, но понимала почти все.
Картинка получалась не слишком приглядная – впрочем, автор честно оговаривался, что достоверных сведений о Бернхарде почти нет, поэтому все использованные им свидетельства могли быть и неправдой. По этим самым свидетельствам выходило, что сын маркграфа слишком много пил и развратничал, наделал долгов по всей Европе и вообще неизвестно чем занимался. Еще в детстве его помолвили с некой немецкой принцессой, но он так на ней и не женился. А с отцом у него был серьезный конфликт из-за того, что тот хотел признать одним из наследников сына от второго – морганатического - брака. Его мачехой была незнатная женщина. Да, похоже, судьба жестоко посмеялась и над ним.
- Слушай, Маргарет! Здесь пишут: ходили слухи, будто Бернхард в Англии влюбился в придворную даму и хотел жениться на ней против воли отца, однако дама умерла, и он вернулся в Пфорцхайм. А тут как раз скончался его старший брат, и Бернхард стал наследником. Помирился с отцом и десять лет вел вполне праведную жизнь. Умер внезапно, причина неизвестна.
- Выходит, он так и не приехал? Потом узнал, что я умерла? – печально спросила Маргарет.
- Не смеши мои тапочки, - фыркнула я. – Вот прямо так по всей Европе до Германии прокатилась весть: леди Маргарет Даннер скончалась в своем замке. Мне кажется, было вот как. Мартин – пусть лучше будет Мартин, об его настоящее имя язык сломать можно, - ни о чем с отцом не договорился, но все равно приехал в Скайхилл просить твоей руки. А отец с Роджером ему сказали, что поздно - ты умерла. А тебе сказали, что он умер. Ну, мало ли вдруг его кто-то из слуг увидел и рассказал. Или же он мог не приезжать, а просто написать тебе, что с отцом ничего не вышло, но он все-таки приедет за тобой. А письмо перехватили. Тебе сказали, что он умер, а ему написали, что ты умерла. В общем, все умерли.
- И правда, - вздохнула Маргарет, помолчав. – Все умерли… И все равно спасибо, милая. Теперь я хоть знаю…
- Кстати, почему ты не называешь меня по имени? – не выдержала я. – Я не обижаюсь, просто интересно.
- Мне его не выговорить правильно, - смущенно призналась она. – Извини.
Так я и думала. Вот и Тони, наверно, решил, что лучше звать меня милой, чем Свьетой.
- Если б я еще узнала, что случилось с моим ребенком…
- Маргарет, что с ним могло случиться, как ты думаешь? Он тоже умер. Давным-давно.
- Я понимаю. Но он мог умереть младенцем или прожить долгую жизнь. У него могли быть свои дети, внуки.
- И все они тоже умерли. Маргарет, мне уже плохо от этого слова. Я понимаю, что разговариваю с призраком, но все равно… Я подумаю, что можно сделать, но не сейчас, хорошо?
- Конечно. Еще раз благодарю тебя.
Я не ответила, только кивнула, закрыла сайт с книгой и подтянула поближе бумажку с логином и паролем, которую дал Джонсон. Зайдя по нужному адресу, ввела их и получила доступ к гигантскому архиву, где еще надо было как-то сориентироваться. Впрочем, интерфейс для запросов оказался довольно простым – если, конечно, знать, что запрашивать.
После нескольких неудачных попыток я наконец нашла подробную генеалогию носителей замороженных титулов, в том числе и тех, которые позже были воссозданы.
Итак, первая креация титула графов Скайвортов произошла в 1191 году для некого рыцаря Чарльза Беннета. Правда, случилось это лишь на словах, а официально Беннет стал пэром только через три года, после возвращения – его и короля – в Англию. На тот момент новоявленный граф был женат, имел трех дочерей и единственного сына-подростка. Как я уже читала где-то, пожаловали Беннета титулом и землями за военную отвагу, но, по слухам, он был личным телохранителем короля, а заодно и киллером, тайно убиравшим неугодных персон. Высокими моральными качествами не отличался и не раз был замечен за мародерством. Так что снять с женского трупа симпатичное колечко вполне мог. Даже если пришлось отрубить палец.
В 1194 году король Ричард – для пополнения опустевшей казны – разрешил проводить рыцарские турниры, запрещенные его отцом. Во время первого же лорд Скайворт погиб, и титул перешел к его сыну Джеффри, который дожил до семидесяти лет, дважды был женат, но от этих браков родилось шесть дочерей и ни одного сына.
Через семнадцать лет после его смерти Генрих III пожаловал беспризорным титулом своего приближенного – уже довольно пожилого рыцаря Гилберта Льюиса, отличившегося во время второй баронской войны***. Как и его предшественник, Льюис был женат, имел несколько дочерей и одного сына, жена которого, в свою очередь, на момент креации была беременна сыновьями-близнецами. После них у наследника графа родилось еще пять сыновей. Но тут я вспомнила слова Джонсона: было у отца пять сыновей, а через год не стало ни одного. Из семерых до зрелого возраста дожил всего один, умерший бездетным.
Третья креация Скайвортов произошла через сто с лишним лет, при короле Генрихе VI. Любопытно, что новый граф участвовал в последнем сражении Столетней войны**** – битве при Кастийоне в 1453 году, которое закончилось сокрушительным поражением англичан. Видимо, там все шли не в ногу, и только сэр Хамфри Трент – в ногу, за что и был высочайше отмечен. Именно он решил перебраться на жительство в Линкольншир, но строить Скайхилл затеял уже его сын Реджинальд в 1481 году. В начале 1500-х лорд Реджинальд, его жена и двое сыновей умерли во время очередной вспышки потницы. Вскоре оставшийся без хозяев дом сгорел от удара молнии.
Все это я старательно законспектировала на листочек и пересказала Джонсону, когда он пришел во главе обычной процессии ликвидировать остатки моего чаепития.
- Да, интересно, - пошевелил бровями дворецкий. – Но, в принципе, о кольце мы так ничего и не узнали.
- А о кольце я ничего и не искала еще, - огрызнулась я обиженно. – Всего-то час прошел. Но вот о предках Хамфри Трента сведений нет. Есть имена его родителей, но это все. Я делала запрос по фамилии в комбинации с крестовыми походами – и ничего. Так что вряд ли мы узнаем, в какой креации кольцо попало к Скайвортам. Но я почему-то почти уверена, что в первой.
- Вопрос в том, как кольцо переходило от одних графов к другим, - никак не отреагировал на мое утверждение Джонсон. – Хотя я вообще не понимаю, с чего вы взяли, мадам, что оно как-то переходило. В конце концов, леди Маргарет была придворной дамой и могла получить его в подарок. От короля или одной из королев, которым прислуживала. Или от одного из неудавшихся женихов.
Я открыла рот – и тут же закрыла. Мне-то было известно, как все обстояло на самом деле, но не говорить же об этом Джонсону. Конечно, все, что я узнала о первых графах, замечательно вписывалось в рассказ сестры Констанс. Мужчина, имеющий сыновей, надевает кольцо – и его род очень быстро заканчивается. Два поколения у первых Скайвортов, по три у вторых и третьих. Вот только у четвертых – двадцать.
Но, может, это как-то связано с тем, что кольцо попало к женщине из этого рода? Могло это смягчить проклятие? Откуда мне знать? Да и вообще, я затеяла всю эту чехарду с Джонсоном, чтобы попытаться выяснить, известно ли ему что-нибудь о кольце. В результате получилась напрасная трата времени. Но зато интересная. А вот к разгадке того, кто хотел бы навредить Питеру и Люське, я не приблизилась ни на шаг.
- Скажите, мистер Джонсон, а вы знаете что-нибудь о женских подразделениях рыцарских орденов? – сделала я еще одну попытку. – Это я так, случайно краем глаза что-то прочитала.
- Это мутная тема, - хмыкнул он, забирая термопот. – Одни историки считают, что они были, и приводят доказательства. Другие – что нет, и тоже приводят доказательства.
- А вы как считаете?
- Я думаю, что подразделения такие существовали, но они не были рыцарскими. Просто обычные монахини. Например, госпитальеры делились на три класса: рыцари, священники и боевые братья. И сестры – отдельно. Жили в своих монастырях под управлением аббатисы-настоятельницы.
- А монастырь в Баклэнде? Он не был у женщин-госпитальеров?
- Ну, что вы! Самое обычное цистерцианское аббатство. Кстати, знаете, кто был одним из его хозяев после секуляризации*****? Фрэнсис Дрейк – знаменитый пират.
Ну что ж… Если дракон был в параллельном мире, то почему бы и сестре Констанс не быть там же? И кольцам Анахиты, одно из которых странным образом попало в наш мир?
Весь остаток дня, с перерывом на обед, я проторчала в интернете, только уже в своей комнате – с ноутбука. КПД – ноль. Если, конечно, не считать миллиона бесполезных сведений, осевших в моей несчастной голове.
Вечером, уже лежа в постели между двумя собаками, я зашла в Фейсбук и разыскала страницу Тони. Послала запрос на добавление в друзья, приписав: «Надеюсь, не сочтешь это за подглядывание?». Через несколько минут пришел ответ: «Не сочту».
В друзьях у него было полторы сотни человек, мужчин и женщин примерно поровну. Я рассеянно листала хронику. Ничего особенного. Почти никакого своего текста. Перепосты, фотографии гоночных машин и красивых мест. Скайхилл. Фото с Питером и Люськой на каком-то пикнике. Фокси и Пикси.
А еще – фотография с Питером и высокой худощавой брюнеткой довольно змеиного вида. Четыре года назад. На фото были отмечены Питер Даннер и Хлоя Даннер.
__________________
*(франц.) мир
**(нем.) Ранненововерхненемецкий язык - период в развитии литературного немецкого языка примерно с 1350 по 1650 гг.
***Вторая баронская война (англ. Second barons’ war; 1264-1267) - гражданская война в Англии между силами мятежных баронов во главе с Симоном де Монфором, с одной стороны, и силами короля Генриха III и его сына, принца Эдуарда, с другой
****Столетняя война (фр. Guerre de Cent Ans, англ. Hundred Years' War) - серия военных конфликтов между Англией и ее союзниками, с одной стороны, и Францией и ее союзниками, с другой, длившихся с 1337 по 1453 гг.
***** Имеется в виду роспуск монастырей при Генрихе VIII и передача их имущества в королевскую собственность или частным лицам
