Книги
Глава 13. Чего не надо делать на первом свидании
Мы подошли к чистенькому беленькому домику, внутри которого неожиданно оказался настоящий ад. Или, по крайней мере, то, что отвечало моим представлениям о средневековом притоне. Свечи, закопченный потолок с низкими балками, деревянные столы и скамьи, оловянная посуда. Кружки с пивом разносили официантки, одетые в костюмы барочных проституток.
Мы сели за стол в углу, сделали заказ.
- Все хочу спросить, - Тони наклонился ко мне. – Питер предупреждал, что у тебя плохо с английским. И Джонсон просил говорить медленнее, чтобы ты лучше понимала. Но у тебя великолепный английский, даже совсем без акцента. Разве что жаргона почти не знаешь.
Упс… Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу!
- Я давно учу английский. – В конце концов, в темноте не видно, что у меня опять горят уши. – Читаю почти свободно. И говорю. Только понимала до сих пор действительно не очень хорошо. Смотрела фильмы – не помогало. Наверно, не хватало погружения в среду. В первый день было просто ужасно, а потом как будто щелкнуло что-то. Слушаю – и понимаю. Практически все. Ну, может, кроме отдельных слов.
Последнее было враньем, понимала я все, но звучало правдоподобно.
Нам принесли жареную рыбу с картошкой, но не пиво, а эль, здорово крепкий. Какое-то время мы молча ели, украдкой посматривая друг на друга. С каждым глотком мне становилось все грустнее. Ну почему, Дорогое Мироздание, у тебя такое странное чувство юмора? Почему ты подбрасываешь мне мужчину, который до безумия нравится с первого взгляда, и при этом я точно знаю, что моим он никогда не будет? Чтобы я в очередной раз прониклась своей ущербностью?
- Расскажи о себе, Света, - Тони отложил вилку, вытер губы салфеткой и осторожно коснулся моих пальцев, заставив меня вздрогнуть. – Я знаю только то, что ты живешь в Петербурге, с детства дружишь с Люси и что ты не замужем.
Люси? Ну а почему бы, собственно, и нет? Люси так Люси. Ей это вполне подходит.
- А что ты хочешь знать?
Отблески свечи мерцали в его глазах, как звезды дальнего космоса. У меня закружилась голова.
- Все, что захочешь рассказать.
- Ну, хорошо, - я пожала плечами и допила эль. Не успела поставить кружку, официантка уже стояла рядом со следующей. Я кивнула в ответ на ее немой вопрос, и новая тут же оказалась передо мной на столе. – Мне тридцать два. Я архитектор. Но сейчас у меня нет постоянной работы, только частные заказы. Живу одна. Не замужем, детей нет. Родители умерли.
- А раньше не была замужем?
- Нет. То есть… был гражданский брак. Четыре года.
- Гражданский брак? Ты имеешь в виду брак без регистрации или без венчания в церкви?
- Без регистрации. Венчают у нас только тех, кто уже состоит в официальном браке. Хотя, конечно, можно договориться и так, но это будет нарушением правил. К тому же церковный брак без регистрации государство вообще браком не считает.
- Понятно. У меня тоже был такой… гражданский брак. Пять лет жил с девушкой. Хотел на ней жениться по-настоящему, завести детей. Но она не хотела. Ей и так было хорошо. Она чувствовала себя свободной. Потом еще один раз почти уже совсем женился. На другой. Но… тоже не сложилось.
- Почему? Если не секрет, конечно.
- Не секрет. Она была из знатной семьи. Не очень богатой, но древнее Вильгельма Завоевателя*. А мои предки – самые простые крестьяне. Поэтому она задирала нос и считала своим долгом учить меня жизни. Хотя была на десять лет младше. Мне, кстати, как Питеру – тридцать семь.
Я знала, что они учились вместе с Питером, но все равно удивилась. Тони выглядел моим ровесником, если даже не младше. У некоторых в этом возрасте уже внуки есть.
- Так что вот… Последние четыре года я один. Ну, не буду врать, не абсолютно один, есть знакомые, но все это несерьезно.
Мне как будто кулаком под ребра врезали.
Да. Несерьезно. Мы с ним поедем на ярмарку. И еще куда-то он предлагал. И это тоже будет несерьезно. Хотя бы уже потому, что тридцать первого августа в четырнадцать ноль-ноль ты, Света, сядешь в самолет и… Так что просто лови момент. Пусть для тебя это тоже будет несерьезно.
- Ну, а ты? – спросил Тони. – Почему рассталась со своим другом?
- Просто это был не мой человек. Сначала казалось, что очень сильно его люблю. Да, наверно, так и было. Но потом поняла, что мы просто живем в одном доме, каждый сам по себе. Он очень хороший, мы вообще не ссорились. И я о нем только самое лучшее вспоминаю, но…
- Но это ведь здорово – когда можешь вспоминать без боли, правда? - Тони накрыл мою ладонь своею. – Хотя все равно грустно, конечно.
- Да, это здорово, - согласилась я, радуясь, что он понимает. – Кстати, если б не он, я бы сюда не приехала. У меня же нет постоянной работы, постоянного дохода, и он согласился быть моим спонсором. Фиктивно, конечно, но иначе мне, наверно, не дали бы визу.
- Выходит, я должен быть ему благодарен...
Тони, Тони, вот зачем ты это делаешь? Зачем так ведешь себя со мной?
- И что, сейчас у тебя никого нет?
- Никого. Уже третий год.
Наверно, мне не стоило этого говорить, и я поставила себя в заведомо зависимое положение, но играть в какие-то глупые игры не хотелось.
- А можно спросить – почему? Не поверю, что тобою никто не интересуется.
- Скорее, я никем не интересуюсь.
- До сих пор переживаешь?
- Нет. Никто не нравится. А может, боюсь влюбиться и через какое-то время понять, что снова ошиблась. После этого не обида, не разочарование, а ужасная пустота.
- Ты странная женщина, Света. Обычно люди не хотят любить, потому что боятся быть брошенными, отвергнутыми. А ты – наоборот, боишься разлюбить сама.
- Да, наверно, странная.
Он не ответил, потому что снова появилась официантка с кружками. А когда ушла, мы заговорили уже о другом. О чем попало: о религии и истории Англии, о футболе и любимых блюдах, о соцсетях и о котиках - ну как же без котиков-то!
***
- Слушай, а как мы обратно поедем? – спохватилась я, слизывая с губ пенные усы.
- На такси.
- А машина?
- А что ей сделается? Завтра приеду на автобусе и заберу. Мне все равно сюда по делам надо.
- Вот любопытно, а почему ты ничего не спрашиваешь о России? – заметила я. – Неинтересно, или это какая-то… непристойная тема?
- А что я должен спрашивать? – усмехнулся Тони. – Как поживает ваш президент? Так вряд ли ты с ним лично знакома. Что еще? Про медведей, как Салли? Про санкции? Наверно, мне было бы интереснее спросить у австралийца про утконосов и кенгуру. Нет, конечно, сначала мы спрашивали что-то у Люси, но вряд ли ты сейчас расскажешь то, чего я не знаю и о чем очень хотел бы узнать. Понимаешь, Света, во всем мире есть только две страны, граждане которой свято верят: весь мир, просыпаясь утром, первым делом думает: а что там у русских или у американцев? Но ты не переживай, когда-то и англичане думали, что весь мир заботят только их проблемы.
- Тогда скажи вот что, Тони, - эль сделал меня не слишком деликатной. – Тебя не смущает, что ты работаешь на своего друга?
- Это работа ничем не хуже любой другой. Просто работа. Когда пьем в баре, едем на рыбалку или сидим за столом в Скайхилле, мы с Питером друзья. А когда в конторе обсуждаем доходы и расходы – он мой босс, а я его служащий. Не вижу ничего обидного. Финансово мы после университета были на одном уровне – никаком. Он добился многого, я меньшего, значит, не так сильно старался. Переживать, что он более высокого происхождения – глупо.
- А где ты работал раньше?
- В страховой компании. Но Питер платит больше. И работа интереснее. К тому же я все-таки не прислуга. Вот ты знаешь, что предки Джонсона служили в Скайхилле еще при прежних графах?
- Да, Люська… Люси говорила.
- Лорд Роберт отправил его в академию дворецких за свой счет. Ему тогда было уже тридцать семь. Джонсону, я имею в виду. И он там был далеко не самым старым. Это, между прочим, очень престижное образование, спрос на таких специалистов огромный. И, тем не менее, Питер никогда не посадит Джонсона за свой стол. Просто это не принято. Хотя Джонсон, ко всему прочему, – магистр философии, историк, специалист по средневековой Англии. Или тот же Бобан - пишет диссертацию по литературе. А у нас с Питером только дипломы бакалавров и дополнительные программы MBA. Кстати, у тебя телефон пищит.
Я достала мобильник и обнаружила три смски от Люськи, отправленные с промежутком в полчаса.
«Эй, ты где?»
«Где ты опять?»
«Черт тебя подери, где тебя носит?»
Я ответила: «Я в баре с Тони».
Графиня тут же прислала непечатное слово и мерзко ухмыляющийся смайлик.
Эль настоятельно просился на волю, я встала, и меня качнуло.
- Тебе плохо? – вскочил Тони.
- Нормально, - пробормотала я. – Выйду на минутку.
- Тебя проводить?
- Не надо.
Я добрела до туалета, стараясь идти строго по прямой. Там было довольно чистенько, приятно пахло освежителем, поэтому просидела долго – пока кто-то не принялся ломиться в дверь. Зато стало получше.
Тони уже начал нервничать.
- Света, кажется, нам пора. Этот эль довольно крепкий, а ты три кружки выпила.
- А сколько в кружке?
- Пинта. Пол-литра и еще немножко.
Ничего себе! Вот ведь идиотка – нажраться на первом свидании!
Пока Тони расплачивался и вызывал по телефону такси, я сидела, старательно фокусируя взгляд на затылке блондинки за соседним столиком. Кто-то когда-то рассказал мне, что так можно уменьшить опьянение. Прием не сработал, но пока мы ждали на улице машину, ночная прохлада более-менее привела в чувство. По крайней мере, голова кружилась уже меньше.
В такси Тони взял меня за руку. Я закрыла глаза и прислонилась виском к его плечу. Поцелуй был таким легким, как будто моих губ коснулось крыло мотылька. Я улыбалась и чувствовала, что таю, как сливочный пломбир в жаркий день. Всю дорогу не открывала глаза и хотела только одного – чтобы это продолжалось вечно.
- Приехали, - прошептал Тони мне на ухо.
Такси остановилось все у той же калитки. Мы шли через цветники к дому, по-прежнему держась за руки. Было темно, как никогда не бывает в городе. На небе ни звездочки, только смутные очертания месяца сквозь дымку тумана и фонарь у парадного входа.
- Кстати, Джонсон закрывает дверь в девять часов вечера. И открывает в семь утра. Комендантский час.
- Почему ты мне не сказал? – испугалась я. – И что теперь?
- Если б сказал, ты бы уже в восемь начала страдать, что не успеем. Теперь у нас два варианта. Позвонить ему или…
- Или?.. – я знала, что он скажет, но все равно спросила.
- Или пойти ко мне.
Я представила, как заспанный и недовольный дворецкий в халате на пижаму открывает после пятидесяти звонков нам дверь, смотрит на меня, поджав губы… Ну уж нет!
За яблоневым садом видна была тусклая лампочка, горевшая под козырьком гаража. Мы остановились у прилепившейся к торцевой стене лестницы на второй этаж, которая вела к конторе и квартире Тони.
Внезапно он подхватил меня за талию и поставил на ступеньку – теперь я могла не задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.
Когда-то давным-давно, мне было лет пять, наверно, я спросила маму: как люди узнают, что им уже надо поцеловаться. Никак, засмеялась, мама, просто знают, что пора. Потом я поняла, что она выбрала не совсем правильное слово. Ничего такого люди не знают. Они просто целуются. Потому что необходимо. Потому что иначе – никак. Тот поцелуй в такси был другим – как сон, как пушинка одуванчика, как дуновение ветерка. Спокойная нежность, затишье перед бурей. Но сейчас…
Его губы, язык, руки – все, что существовало в этом мире. Каждая моя клеточка тянулась навстречу, отзывалась на его прикосновения – как струны пальцам музыканта. Но этого было мало, мало, чудовищно мало… В горле пересохло – в отличие от другой части тела. Сердце бешено стучало везде – в висках, в ступнях, в пальцах, в губах. В животе… да какие там бабочки, в животе плясали огненные саламандры. Время сбилось в тугой комок.
- Пойдем, - прошептал Тони.
Я поднялась впереди него на несколько ступенек и вдруг остановилась. Так резко, что он чуть не сшиб меня.
- Что? – спросил он хрипло.
Я обернулась, посмотрела на него и молча покачала головой.
- Нет? – в его голосе было не разочарование, не обида, а удивление. – Почему? Ты… не хочешь?
- Хочу. Но…
- Тогда что? Это слишком быстро для тебя? В первый же день, сразу после знакомства?
Господи! Я чуть не застонала. Что притворяться-то, я хотела его уже через пять минут после того, как села в машину. И первый день тоже ни при чем. Может, я такая безнравственная кошка, но с Федькой мы оказались в постели как раз через несколько часов после знакомства – к большому взаимному удовольствию.
- Не в этом дело, - я впилась ногтями в ладони так, что почувствовала выступившую кровь. – Не хочу утром проснуться и думать: это было потому, что мы действительно хотели, или просто слишком много выпили?
- Для тебя это имеет значение? – помолчав, спросил Тони.
- Имеет.
Он стоял, крепко ухватившись рукой за перила, и смотрел себе под ноги. Потом поднял голову и сказал:
- Наверно, ты права. Для меня тоже. Может быть, не всегда, но сейчас – да. Но скажи… как ты думаешь, мы займемся этим потом? А то вдруг ты завтра пожалеешь, что мы вообще встретились?
- Не думаю, - у меня снова закружилась голова. – Не думаю, что пожалею. И да, наверно, займемся.
Тони засмеялся и поцеловал меня в лоб.
- Боюсь, мне понадобится холодный душ. Очень холодный душ. А что тогда с тобой? Ты можешь просто переночевать у меня. А для себя надую матрас.
- Нелучшая идея.
- Не уверена в себе или во мне? – усмехнулся Тони.
- В обоих.
- Резонно. Тогда… есть еще один вариант. Правда, если нас вдруг застукают, будет не очень приятно.
- Что? – испугалась я.
- Ладно, рискнем.
Тони поднялся в контору и вернулся со связкой ключей.
- У тебя есть ключи от входной двери? – удивилась я. – Но тогда зачем?..
- Женщина, не смей сомневаться во мне – изображая праведный гнев, перебил Тони. – Ты уже решила, что я обманом хотел затащить тебя в постель, так? У меня нет ключей от парадного входа. И вообще никаких ключей от дома. По внутреннему распорядку этого монастыря мне не положено там находиться в отсутствие хозяев. Тем более ночью. Я управляющий поместьем, а не замком.
Мы подошли к двери сбоку от большого въезда в гараж, закрытого подъемной металлической шторой.
- Заходи, - сказал Тони, открыв замок.
Он включил свет и повел меня через гараж к противоположной стене. Машины спали в отдельных боксах – как лошади в стойлах. Кроме джипа, там были серебристый кроссовер, красная ауди-пузотерка и еще две машины.
- Ничего себе автопарк! – присвистнула я. – Только лимузина не хватает.
- Черный – Джонсона, купер – Бобана. А пустое место – мое.
- Понятно. А если гости приезжают?
- Там дальше площадка под парковку есть. Все, теперь тихо, - Тони открыл неприметную дверцу, за которой в темноту спускалась узкая лестница без перил. – Осторожно, держись за стену. Будем идти по коридору, если вдруг услышишь шаги – сразу прячься куда-нибудь за угол и молчи.
- А ты?
- А я скажу, что иду к Энни. Может, скомпрометирую ее, и мы наконец от нее избавимся. Да шучу, не волнуйся. Скажу, что оставил ключи в квартире и захлопнул дверь. Хочу переночевать в холле на диване.
Тони шел впереди, подсвечивая ступеньки экраном мобильника. Я тоже достала свой, но даже два телефона не могли справиться с угольной темнотой. Мне казалось, мы уже должны были спуститься в преисподнюю, когда я все-таки оступилась и полетела вниз. Тони попытался меня подхватить, но не успел, и мы покатились по ступенькам оба.
Я ощутимо ударилась головой и на какой-то момент отключилась. Придя в себя, обнаружила, что лежу в довольно двусмысленной (а может, наоборот, в абсолютно недвусмысленной) позе: сверху на Тони, уткнувшись носом в ремень его брюк. Губу саднило – видимо, ободрала о пряжку. Мобильники погасли, и вокруг было темно, как в могиле.
- Хорошо, что ты шел впереди, - пробормотала я, проверяя языком, на месте ли зубы. – Иначе представляешь заголовки в газетах? «Пьяная русская сломала шею, упав с лестницы в подвале графа Скайворта».
Я услышала тихий смех Тони и тут же пожалела, что поддалась голосу разума и не осталась у него. Судя по конфигурации того, что упиралось мне в подбородок, он - тоже.
- Если ты цела, то вставай, - сказал Тони. – Иначе я за себя не отвечаю.
Можно подумать, я отвечаю!
Кое-как поднявшись на ноги, мы нашарили на полу телефоны и оценили масштабы повреждений. Кроме шишки на затылке, я действительно поцарапала губу и ушибла локоть, а Тони ударился коленом. Потом мы долго шли по низкому тоннелю с бетонным полом и стенами. Наконец впереди показался тусклый свет.
Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, мы очутились в длинном коридоре, освещенном редкими лампочками под белыми колпаками. Тони посмотрел по сторонам, что-то прикинул, сориентировался и повел меня в нужном направлении. В коридор выходили совершенно одинаковые закрытые двери, выкрашенные белой краской. Ковровая дорожка заглушала шаги, но мы все равно старались ступать как можно тише. Однажды откуда-то донесся шорох, и мы остановились, притаившись.
- Кошка, - прошептал Тони.
Сделав три поворота, коридор вывел нас к узкой лестнице с каменными ступенями, тут же на площадке зажглась лампочка. Мы поднялись на четыре марша, и я увидела за открытой дверью знакомый коридор.
Тони прижал меня к себе, провел рукой по моему лицу, легко поцеловал.
- До завтра, милая. У тебя ведь есть мой телефон? Позвони, когда проснешься, ладно?
Я кивнула. Он попросил позвонить меня, а не пообещал позвонить сам. Это давало больше надежды – и одновременно означало больше разочарования в будущем.
Тони легонько оттолкнул меня от себя, но тут же снова притянул, поцеловал в шею и в вырез блузки. Я задохнулась, вырвалась и пошла по коридору, к своей комнате, на ходу пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Действие гормонального наркоза, похоже, закончилось, меня снова штормило, к горлу подступала тошнота: то ли от эля, то ли от ушиба. У двери я оглянулась – Тони стоял на площадке и смотрел на меня. Я махнула рукой и вошла в спальню.
На кровати дрыхли уже обе корги, развалившись так, что я не смогла бы лечь, не спихнув как минимум одну из них. Интересно, кто их впустил? Хотя… я вспомнила, что закрыла дверь неплотно, а Люська меня предупреждала: эти толстухи пролезут в любую щель. Посмотрев на спящих собак, я со всех ног бросилась в ванную и упала на колени перед фаянсовым идолом. Минут через сорок вышла, держась за стенку, и, не раздеваясь, уползла на тахту во второй комнате.
______________
*герцог Нормандии, король Англии с 1066 г.
