Книги
Глава 11. Мистер Энтони Каттнер, управляющий
- Я осматривала дом и, кажется, немного заблудилась.
Боже мой, я говорила совершенно свободно, не задумываясь, не подбирая мучительно слова, не переводя в уме с русского на английский! Вот о чем говорила Маргарет, пообещав, что я буду понимать ее.
- Вам нужно вернуться через ту комнату в коридор, мадам. И идти по нему, пока не увидите лестницу. Здесь нет другого выхода. А мне нужно проверить, закрыты ли окна в зале, и полить цветы.
Она сделала какое-то странное движение, которое должно было изображать то ли поклон, то ли недоразвитый книксен, и направилась через холл к лестнице. Я представила, как она рассказывает другим слугам, приподняв бровки и выпятив нижнюю губу: русская дура умудрилась заблудиться на втором этаже.
Подойдя к окну, я посмотрела на подъездную аллею, где Бобан разговаривал о чем-то с пожилым мужчиной, видимо, садовником. Странное дело, они стояли на том самом месте, где я вчера впервые увидела Маргарет. Словно почувствовав мой взгляд, они повернулись, подняли головы. Бобан помахал рукой. Я вяло махнула в ответ.
Прошла целая вечность, пока за спиной снова не послышались шаги – горничная возвращалась. С большим трудом мне удалось заставить себя не оборачиваться. Она чуть помедлила, но ничего не сказала.
Едва шаги стихли в отдалении коридора, я позвала вполголоса:
- Маргарет!
Тишина. Как говорила Люська, только тараканы в голове шебуршат.
- Маргарет, она ушла, - сказала я громче, понимая, что это глупо. Как будто призрак мог не расслышать.
Ее не было здесь. Или она не хотела мне отвечать. Или не могла.
Я подождала немного, позвала ее снова и снова. Ничего.
Не имело смысла сидеть на полу в пустой комнате и ждать ее возвращения. Достав из кармана мобильник, я с изумлением поняла, что после чая прошло больше двух часов. Хорошо хоть не надо переодеваться к обедоужину. До склянок оставалось всего десять минут.
От мысли о еде меня замутило еще сильнее, но стоило выйти из комнаты, как головокружение прекратилось, а вместе с ним – звон в ушах и тошнота. С каждым шагом слабость становилось все меньше, пока я не почувствовала себя вполне бодрой – а еще совершенно разочарованной и раздосадованной.
Перед тем как спуститься в столовую, я снова подошла к портрету Маргарет. Она не смотрела на меня. Это был просто портрет.
Я съела салат и что-то из курицы, выпила бокал белого вина, для приличия поковыряла десерт. Захватила из жральни пару стаканчиков йогурта, пачку печенья и вернулась к себе в комнату. Днем у меня были планы сделать кучу фотографий замка и загрузить их в соцсети. Но теперь не хотелось даже включать ноутбук. Вместо этого я легла на тахту во второй комнате, завернулась в плед и уставилась в потолок.
Пискнул телефон: Люська возмущалась смской, что я не выхожу на связь. Точно, мы же договорились поболтать в скайпе.
«Люсь, - ответила я, - очень болит голова. Давай завтра».
«ОК. Ложись спать. Если что – звони Джонсону».
Прислушавшись к Люськиному совету, я приняла душ и забралась в постель, хотя еще не было и десяти. Сон не шел. Куранты на тюдоровском фасаде отбивали час за часом, а я ворочалась с боку на бок, снова и снова вспоминая все, что увидела… Нет, не так. Все, что прочувствовала, прожила в теле Маргарет.
Сэр Хьюго действительно был омерзителен. На портрете в галерее старый граф выглядел просто очень неприятным стариком. Но в бытность рыцарем он был отвратительным, грубым животным. Возможно, при дворе считался галантным кавалером, изящно танцевал, сражался на турнирах, пряча под доспехами ленточку прекрасной дамы, но с собственной женой обращался, как с собакой. Да нет, хуже. Хорошую охотничью собаку ценили и берегли. Дети? Сын рос его подобием, а дочь он считал просто вещью, которую можно было выгодно продать богатому извращенцу.
Из-за двери послышался скулеж и царапанье. Три часа ночи! Вы бы еще попозже пришли, голубушки. Или это уже можно назвать «пораньше»?
Голубушка, впрочем, была одна. Какая именно, я не поняла – да и не все ли равно. Одним словом, корги. Интересно, есть ли хоть один хозяин, который не пустил бы эту лису в свою постель? А королева? Надо будет погуглить, спят ли королевские любимицы вместе с хозяйкой.
Псина запрыгнула на кровать с видом бывшей владелицы ледяной избушки, когда заяц-лох еще только раздумывал, стоит ли пускать незваную гостью в свой дом. Через мгновение она уже лежала поперек, вытянувшись во всю длину. Я пробовала подвинуть ее, но она тут же оказывалась в прежней позиции. Пришлось мне спать на самом краешке. Хорошо хоть не на коврике. Впрочем, ее присутствие меня успокоило, и я быстро уснула. Во сне снова звала Маргарет – и как будто услышала ее тихий голос: «Не могу… Энни…»
Разбудил меня все тот же месседж – скулеж и царапанье. На этот раз псина требовала ее выпустить. Я распахнула дверь и едва не сбила с ног горничную с подносом.
Семь часов. Чай.
- Доброе утро, - сказала я и взяла у нее из рук поднос. – Большое спасибо. Простите, вы Энни или Салли?
- Энни, мадам.
В этот момент со стороны лестницы для прислуги появилась Салли. Остановившись, она изобразила такой же намек на книксен, который я наблюдала вчера вечером. Видимо, горничные считали меня слишком ничтожной персоной для полноценного реверанса.
- Доброе утро, мадам! – сказала она.
Я переводила взгляд с одной на другую. И как мне только могло показаться, что они одинаковые? Ну да, обе блондинки с невыразительными серо-голубыми глазами и тонкими бровями. Одного роста, одного размера. Но Энни явно лет на пять постарше, лицо грубее, тонкий нос напоминает птичий клюв. Да, это она была вчера в «Хэмптон-корте».
«Не могу… Энни…»
Что бы это значило?
Я кивнула им и ушла в комнату. Пить чай с печеньем.
Английский язык – вот еще одна загадка, причем имевшая огромное практическое значение. В XVI веке в ходу был совсем другой английский. В том, что я понимала его и говорила на нем, находясь в теле Маргарет, ничего странного не было. Но как потом стала легко говорить на современном английском? Единственное, что приходило в голову: Маргарет неведомым образом освободила те мои знания, которые после курсов лежали глубоко в мозгу мертвым грузом. Ну, или это просто волшебство. Если есть призрак – почему бы не быть еще и магии?
За завтраком я листала утащенный из библиотеки журнал, без аппетита ковыряясь ложкой в миске с хлопьями. Даже возможность совершенно свободно читать по-английски не слишком радовала. За окном лило, как из ведра. Или, как говорят, англичане, кошками и собаками. Собаки, кстати, снова валялись у камина. Видимо, это был их ежедневный утренний ритуал. К которому, боюсь, добавится по куску ветчины от меня. Люська за это не поблагодарит. Хотя… она все равно завтракает в постели.
Чем бы себя занять?
Я побродила по дому, сделала почти сотню фотографий. Постояла перед портретом на галерее. Снова вернулась в ту комнату, где разговаривала с Маргарет. Где была ею. Маргарет не отзывалась.
Тогда я отправилась в спортзал и зависла там на два часа. Опробовала все тренажеры, погрелась в сауне, поплавала в бассейне. Ощущение чудовищной пустоты внутри не уходило. Как будто Маргарет, покинув мое тело, захватила с собой и часть меня.
После ланча дождь прекратился, выглянуло солнце. Я обнаружила в гардеробной ярко-желтые резиновые сапоги почти моего размера, накинула ветровку и пошла прогуляться по парку. Собаки брели за мной по дорожке, старательно обходя лужи. Морды их отнюдь не выражали энтузиазма, но Люська просила гулять с ними побольше («Светка, они слишком жирные!»), да и мне в их компании было веселее.
Из-за дерева высунулась рука с букетиком невзрачных диких цветов, моя мама называла такие люнцетиками. Я опознала Бобана по серо-зеленому рукаву. На этот раз спрятаться было некуда.
- Благодарю, - не очень вежливо буркнула я.
Даже теперь, когда я понимала все, Бобан не стал для меня симпатичнее. Во-первых, мне не нравились болтливые и развязно-фамильярные мужчины. Во-вторых, как говорится, не мой размерчик и не мой фасончик. Южные люди были не в моем вкусе. К тому же я едва-едва доставала ему до плеча, а такие пары, по-моему, выглядят несколько комично.
- Мадам, мисс Светлана, поздравляю вас с хорошей погодой, - по-сорочьи затрещал Бобан. – Наконец-то солнце! Обещают всю следующую неделю без дождей… почти. Не хотите по такому случаю прокатиться в Стэмфорд? Или еще куда-нибудь?
- У меня прав с собой нет, - легко соврала я, прикинувшись дурочкой. Права как раз были, в качестве дополнительного удостоверения личности, но использовать их в Англии я точно не собиралась.
- Я буду вашим персональным шофером, если позволите.
Очень хотелось ответить что-то вроде «не позволю», но это могло означать только две вещи: либо грубость, либо бессовестное кокетство. Ни грубить, ни флиртовать я не собиралась. Поэтому пробормотала что-то про другой раз, не сегодня. Бобан намека не понял – или не захотел понять – и потащился за мной по аллее. Пока я напряженно думала, как бы повежливее от него отделаться, ему позвонили, и он отстал. Я поспешно ретировалась.
Мда, похоже, Бобан становится проблемой. А ведь отшей я его, стопроцентно решит, что дело исключительно в невысоком социальном статусе – мигранта и прислуги. Похоже, заговорив с ним в машине о личном - а то, как он попал в Англию, было именно личным, - я неосторожно уничтожила дистанцию между нами: подругой хозяйки дома и служащим. И тем самым дала повод думать, что все возможно.
Свернув на другую дорожку, я чуть не столкнулась с пожилым мужчиной, с которым Бобан разговаривал вчера. Садовник – как же его зовут-то, надо посмотреть в Люськином списке – поприветствовал меня приложив два пальца к кепке. Бросив взгляд на люнцетики в моей руке, он презрительно усмехнулся:
- Простите, мадам, но разве это цветы для такой красивой девушки? Пожалуйста, подождите одну минутку.
Он ушел куда-то за фигурно подстриженные кусты и скоро вернулся с темно-красной розой на длинном стебле.
- Прошу вас, возьмите!
Ахнув от восхищения, я взяла розу и прошептала «спасибо».
- А эти… цветы – они вам дороги? – я покачала головой. – Разрешите отнести их на компостную кучу? – он подмигнул мне, и я засмеялась. Хотя наверняка с его стороны это тоже было непростительной фамильярностью.
Вернувшись в дом, я поднялась в свою спальню, выбросила в мусорную корзину начавший осыпаться букет пионов на каминной полке, налила в вазу свежей воды и поставила туда розу. Этот подарок был неожиданным и приятным. На прикроватную тумбочку упало несколько капель воды, и я превратила их в смайлик: два глаза и улыбка.
***
Чай я снова пила в библиотеке, читая, уже внимательно и с самого начала, книгу о Скайхилле и Скайвортах.
- Мадам? – держа в руках трубку внутреннего телефона, в дверь заглянул дворецкий. – Вас хочет видеть мистер Каттнер, управляющий. Вы позволите?
Я не могла ответить, потому что рот у меня был набит пирожным, и только кивнула.
- Я его предупредил, он будет говорить медленно, - Джонсон посмотрел на меня со значением, словно у нас была общая тайна.
А ведь он тоже не женат, подумала я, спешно запивая пирожное чаем. И у него тоже династические проблемы. Кто будет дворецким, когда он умрет? Может, выйти за него замуж? А что, у мужской части местной прислуги – в отличие от женской – я определенно пользуюсь успехом. У моей подруги муж граф, а я буду женой его дворецкого. Миссис Светлана Джонсон.
Боже, ну и бред! О чем я только думаю?! И вообще, вряд ли я когда-нибудь выйду замуж.
Мистер Каттнер – как же его зовут-то? А, Тони, вот как! – вошел в библиотеку. Я инстинктивно втянула живот и незаметно стряхнула крошки с брюк.
Нет, это не был какой-то сказочный принц всей ойкумены. Просто есть такие мужчины, в присутствии которых женщины резко вспоминают о том, что они женщины. Потом, если мужчины эти становятся родными и привычными, при них можно ходить в растянутых трениках и в бигуди, но при первой встрече хочется произвести самое лучшее впечатление. Даже если она будет и последней.
- Мисс Светлана, добрый день!
Мама дорогая, какой у него голос! Таким только Казанову в кино озвучивать. И он тоже не женат?! Нет, так не бывает. У него, значит, сотня подруг с плотным графиком. Или?.. Да нет, Люська обязательно сказала бы: смотри, не запади на управляющего, он того, не по нашей части.
- Хотите чаю? – спросила я, поздоровавшись.
Интересно, что ему от меня нужно. А к чему, собственно, гадать – сам скажет. Для этого и пришел
- Спасибо, я только что пил, - он присел на подлокотник кресла у камина. – Хочу вам предложить небольшую экскурсию в Стэмфорд, пока погода хорошая. Ведь вы там еще не были?
- Нет. Правда, сегодня мне уже предлагали, - усмехнулась я.
Это что происходит-то, а? Бобан дарит цветы и приглашает на свидание. Старый садовник называет красивой девушкой и тоже дарит цветы. Дворецкий разве что не подмигивает. Управляющий… А может, и это от Маргарет? Откуда я знаю, вдруг в ее время мужчины складывались перед ней в штабеля, и после нашего вчерашнего слияния я стала приманкой для мух?
- Наверно, Бобан предлагал, да? – Каттнер усмехнулся в ответ. – Вы ему сразу приглянулись.
- Вот радость-то! – буркнула я, чувствуя, как загорелись уши.
- Он хороший парень, - понимающе кивнул Тони. – Но…
- Но его... многовато!
- Да, пожалуй. Ну так что, едем?
- На чем? – решилась я. А почему бы, собственно, и нет?
- На машине, конечно. Автобус два раза в день ходит, причем из деревни. Погуляем, поедим где-нибудь. Только Джонсона надо предупредить, чтобы для вас обед не готовили.
- Хорошо, я пойду сумку возьму, а вы позвоните ему, ладно?
- Договорились. Встретимся внизу. Или нет. Может, не стоит вас компрометировать? За теннисными кортами есть калитка, подходите туда.
Не стоит меня компрометировать – во как!
Я почти бежала вверх по лестнице, а уши горели все сильнее.
Так, голова чистая, ноги бритые, душ после бассейна принимала. Быстренько подкраситься. А что надеть? Джинсы-толстовку-кроссовки? Все-таки по городу ходить. А ужинать если пойдем? Может, брюки-блузку-туфли? Или вообще платье? И, кстати, интересно, как со счетом? Я-то женщина в этом плане без комплексов, если мужчина хочет платить - на здоровье, но исключительно за удовольствие поглощать еду в моей компании. А если что, скажу открытым текстом: так и так, я женщина небогатая, но на кружку пива наскребу.
